Грешник

— У него есть яйца, раз он так пристает к Леннон Брэдвелл, — замечает Джейс. — Ее отец получил бы его голову на блюдечке с голубой каемочкой к вечеру.

Картер хихикает. — Я не думаю, что он что-то знает о ней. Было бы забавно наблюдать, если бы ревнивая Джуди не испортила нам все это.

Я стону. — Я не ревную. Ей просто нужно сосредоточиться на сольном концерте. Это должно быть идеально. Никаких отвлекающих факторов.

— Конечно. Мы согласимся с этим, — язвит он, затем поворачивается к Джейсу. — Интересно, был ли он таким же игроком в Кэмптоне.

За одну секунду из моих легких высасывается весь воздух. — Кэмптон? — Я хриплю. — То есть в часе езды отсюда, Кэмптон?

Джейс кивает. — Ты знаешь о каких-нибудь других?

В моей голове вспыхивают красные огоньки, когда я встаю из-за стола и выхожу из кафетерия. Я знаю, преследовать их — плохая идея, но я ничего не могу с собой поделать. К счастью, я нахожу их в коридоре, недалеко от шкафчика Грейсона. Я подхожу прямо к ним и, прищурившись, смотрю на Кинсли.

— Уходи.

Она скрещивает руки на груди. — Нет.

Грейсон, должно быть, знает, что что-то происходит, потому что он целует ее в лоб, а затем отталкивает. — Иди, детка. Я найду тебя после.

Кинсли свирепо смотрит на меня, уходя. Как только она уходит, весь мой гнев направлен непосредственно на Грейсона.

— Кэмптон? — Я кричу. — Все это время ты был в гребаном Кэмптоне? — Он закрывает свой шкафчик и прислоняется к нему, но ничего не говорит. — Ты знаешь, как сильно я пыталась найти тебя? Сколько раз я искала тебя и возвращалась с пустыми руками? Ты бросил меня! Я вернулась из дома моей бабушки, а тебя, блядь, не было! И теперь я узнаю, что ты был всего в часе езды отсюда? — Я прижимаю руки к его груди. — Я, блядь, не могла тебя найти!

Он хватает меня за запястья и отталкивает от себя. — Я не хотел, чтобы меня нашли, особенно ты. Ты когда-нибудь думала об этом?

Это как удар прямо в живот, потому что нет, я об этом не подумала. С чего бы это мне? Он был моим лучшим другом. Мы двое были неразлучны. Ни одна часть меня не принимала во внимание тот факт, что он не захотел бы иметь со мной ничего общего.

Прежде чем я доставлю ему удовольствие увидеть, как я плачу, я качаю головой и делаю шаг назад. — Пошел ты, Грейсон.

— В твоих снах.

Я не удовлетворяю его ответом, когда ухожу, зная, что могу сдерживать свои эмоции только так долго. Та часть меня, которая когда-то была твердой, как камень, ломается в его присутствии. Мне нужно научиться контролировать себя, прежде чем я позволю ему разрушить все, над чем я так усердно работала.

***

Музыка наполняет студию, когда я отдаюсь каждому движению. Весь гнев, печаль, сдерживаемое разочарование — я выплескиваю все это наилучшим из известных мне способов. Погружаясь в песню, я почти никого не замечаю вокруг себя. Танец — это все, что мне сейчас нужно, и когда ритм затихает, я падаю на пол, тяжело дыша, но уже не чувствуя себя стаканом, сжатым до предела.

— Если я когда-нибудь стану хотя бы наполовину таким танцором, как ты, я буду так счастлива, — говорит Леннон со вздохом.

Я сажусь и посмеиваюсь. — Заткнись. Ты потрясающая. Даже не начинай.

— Может быть, и так, но ты — нечто другое. То, как ты рассказываешь историю своим телом, — это все, к чему стремится танцор.

— Она права, — говорит Брейди, помогая мне подняться с пола. — Хотя я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что это было больше связано с личными проблемами и меньше с хореографией.

Мы подходим и садимся рядом с Леннон. Все остальные с тех пор разошлись по домам, но Брейди — это попутчик Леннона, так что она осталась потусоваться.

— И я так понимаю, это когда ты меня допрашиваешь? — Я шучу. Он бросает быстрый косой взгляд на Леннон, мысленно спрашивая, не должен ли он ничего говорить, но я качаю головой. — Все в порядке.

— Снова Грейсон? — Догадывается он.

Я одариваю его грустной улыбкой. — От тебя ничего не ускользает, не так ли?

— Это тот новый парень? Тот, которого ты велела мне игнорировать за обедом? — Спрашивает Леннон.

Я киваю. — Это тот самый.

— Он такой, безумно горячий, — говорит она, но затем отступает, увидев, как Брейди вздрагивает. — Мне жаль. Было ли это неправильно с моей стороны сказать?

— Нет, все в порядке, — успокаиваю я ее. — У нас с ним просто есть общая история.

Брейди фыркает. — Если ты хочешь это так назвать. — Он поворачивается к Леннон. — Они были женаты.

— Что? — Визжит она.

— О Боже мой, не слушай его. Нам было восемь.

Я трачу двадцать минут на то, чтобы ввести растерянную Леннон в курс дела, а затем еще десять рассказываю ей и Брейди обо всем, что произошло сегодня. К тому времени, как я закончила, я поняла, что рассеянно потираю руку о то место, где раньше было мое ожерелье. Без него я чувствую себя совершенно голой.

— Фу, какой придурок. — Леннон корчит гримасу отвращения. — И Кинсли тоже. Разве она не должна быть твоей подругой? Она что, никогда не слышала о девичьем кодексе?

Я не могу удержаться от улыбки, видя, как она злится за меня. — Кинсли никогда не была моим другом. Просто легче следить за ее сумасшедшей задницей, когда она рядом.

— Ах, ладно. В этом больше смысла.

— Ну, осталось только одно, что ты можешь сделать, — нахмурившись, говорит Брейди. — Веди себя так, как будто его не существует.

Я усмехаюсь. — Легче сказать, чем сделать, Би.

Он качает головой. — Нет, послушай. У него явно есть какая-то вендетта против тебя, и он жаждет крови. Лучший способ победить это — полностью игнорировать его. Борись с огнем огнем, и ты рискуешь обжечься. Но если ты оставишь огонь голодать, он в конце концов перегорит.

Я обдумываю его слова, пока Леннон напевает. — В его словах есть смысл.

Брейди улыбается. — Потрать выходные, чтобы выбросить все это из головы. Затем, начиная с понедельника, ты ведешь себя так, будто даже не знаешь, кто он такой — потому что, давай посмотрим правде в глаза, это не так. Больше нет.