Дело Кристофера

Я должна быть терпимее. И неплохо бы начать с того, чтобы раздеть Брюса, нормально уложить его под одеяло и позвонить Шону, сказать, что поход за ноутбуком отменяется. Вот только ничего из перечисленного я сделать не в состоянии, потому что этот запах… в общем я бегу в ванную, где меня выворачивает в унитаз. А после я включаю горячий душ и отмываюсь от запаха алкоголя, который, кажется, въелся в кожу и волосы. Я так тру себя мочалкой, что на животе остаются красные царапины. Только после этого я трижды промываю волосы шампунем и не жалею кондиционера. А затем — духов. Не успокаиваюсь, пока не только на мне, но и во всей ванной не остается ни следа запаха чертова спирта.

Только я выключаю фен, телефон начинает разрываться. «Картер» услужливо подсказывает мне справочник. На часах девять ноль две. Пунктуален, как и всегда. Я не должна идти, нужно взять трубку и отказаться.

— Алло, Шон…

— Надеюсь, ты собралась? Я почти подъехал.

Дьявол… должно быть, адрес ему дала мисс Адамс. Ну конечно. Закусываю губу. Ну как я могу отказаться теперь, когда мне к подъезду подают карету? Никак. Но, вопреки всем заверениям, логике и инстинкту самосохранения, я оценивающе смотрю на себя в зеркало, крашу губы любимой помадой и высоко взбиваю прическу.

Мазда Шона припаркована около моего подъезда. Сажусь в машину, Шон задумчиво на меня смотрит, но на лице его ни тени эмоций. А я бы не против хоть что-нибудь из случившегося прояснить.

— Сказала ему куда едешь? — ехидно спрашивает Картер.

— С каких пор ты стал таким любопытным? — огрызаюсь я и чуть не закатываю глаза.

Ну, вот и провалилась моя попытка хоть что-то разузнать, потому что после этих слов Шон просто отворачивается и трогает газ. Сейчас десять вечера, темно и довольно прохладно, но на улицах полно людей. Мы проезжаем мимо компаний, где смеются и болтают, а мы молчим, но вовсе не тягостно, а… уютно. Раньше я никогда не чувствовала себя комфортно в обществе Шона Картера. И именно это страшно. Он же бьет исподтишка, играет, заманивает, дразнит. В его обществе нельзя расслабляться. Я ерзаю на сидении, не в состоянии прогнать тревожные мысли, почти жалею, что утратила чувство комфорта, ведь даже если это хорошо разыгранная шахматная партия, я не могу предугадать последующих ходов.

Наконец, Шон останавливается около торгового центра, который встречает нас темными окнами.

— Закрыто, — на автомате сообщаю я очевидное, но Картер на мои слова внимания не обращает.

Он вылезает из машины, обходит ее и открывает мою дверь, намекая на «ничего-то ты не знаешь, женщина». И он прав, потому что охранник без проблем пропускает нас, да еще и чуть ли не кланяется. Встречайте его-величество-ректора-наилучшего-университета-кибернетики-в-стране и, по совместительству, сеньора-чтоб-его-Хакера. О да, мне бы порадоваться, что его статус позволяет покупать мне ноутбуки даже по ночам, но вместо этого хочется кричать. Кричать, потому что все это слишком заманчиво, кричать, потому что в квартирке с зелеными стенами (куда, кстати, я вскоре должна буду вернуться) спит мужчина, который не любит меня, и которого не люблю я, кричать, потому что я не вижу указателей на выход из этой ситуации. Я не могу не хотеть бросить Брюса и вернуться к Шону, но еще я не могу вернуться, ведь за то время, что мы были вместе, он намеренно переломал все мои моральные косточки, а это не то, с чем я готова смириться или даже смиряться.

Только когда мы оказываемся в магазине, доверху напичканном техникой, фокус внимания смещается. Ходим между полками и обсуждаем все достоинства и представленных моделей. Разумеется, Картер тянет меня к прилавку, на котором выставлен эпл. И все разногласия и неурядицы забыты, потому что техника — наша общая страсть. Однако, Шон ведет себя как джентльмен, ни единого пошлого намека, чего я, признаться, после сценки в аудитория опасалась. Нет. Ждала, ведь не просто же так я расстроена по этому поводу… Но спокойно, Джоанна. Все правильно. Все закономерно. Причем до такой степени логично и гладко, что в душу начинают закрадываться сомнения. А не было ли колечко просто случайностью? Только мы выходим торгового центра со сверкающим серебристым макбуком, я не выдерживаю и оборачиваюсь к Шону:

— Ты точно успеешь все сделать за ночь? — спрашиваю я, испытующе глядя на Картера. И хотя подтекст вопроса мне кажется не слишком очевидным, он, кажется, понимает, что именно меня беспокоит.

— Не переживай, Конелл, как бы то ни было, это, — поднимает он коробку на уровень моих глаз. — Станет приоритетным направлением моей ночной деятельности.

Какого дьявола?! Что он пытался мне сказать, что он поставил софт, а только потом почтит своим присутствие постель голубоглазки? Или он просто издевается, догадавшись о причине него беспокойства? На обратном пути я раз за разом ловлю себя на том, что хочу открыть рот и спросить. Или сказать. Или сделать что-нибудь, что уничтожит всю мою волю к сопротивлению. Очнись, очнись, очнись, Джо, он ничего тебе не предлагал и ничего не обещал. Намекал, что был бы не против, но это отнюдь не то же самое! Да и даже если бы обещал, это бы ничего не изменило. Правильно? Правильно.

Когда машина останавливается около моего дома, я готова распахнуть дверь, вывалиться из нее и стремглав нестись прочь от Шона. И себя. И прошлого. Все возвращается на круги своя. Я начала устраивать себе ежедневные утренние пробежки именно из-за жизни с Шоном Картером. Мне необходимо было под благовидным предлогом сбегать, чтобы прочистить голову. А теперь это стало просто полезной привычкой. Я уже почти и забыла об этой странной полузабытой необходимости…

— Спокойной ночи, Шон. Не забудь, что у меня аллергия на жучков. А если аллергия у меня, то и тебе я ее тоже обеспечу.

— Передавай привет своему оболтусу, — никак не реагирует на мою шпильку Шон.

— Обязательно, — язвлю я в ответ.

— А ты, однако, любишь рисковать, — вдруг замечает он. — Двенадцать ночи, ты возвращаешься домой с бывшим любовником и даже привет жениху намереваешься передать? Я впечатлен, Конелл. Неужели ты, наконец, взрослеешь?

После этого я становлюсь красной, как помидор. Выскакиваю из машины и, раздраженно стуча каблучками, направляюсь к двери подъезда. Вот же козел! И вы еще спрашиваете, почему я не возвращаюсь к Шону Картеру? Да мне же придется глотать горстями успокоительное вперемешку с антидепрессантами.

С другой стороны, он прав. Интересно, как бы я стала объяснять Брюсу, какой это магазин по моему персональному «хочу» оставили открытым до двенадцати ночи, если бы он не напился до потери чувств? Ладно, вернемся к реальности. Я вхожу на крохотную кухонку и вдруг застываю столбом. У меня же нет ноутбука. Что мне делать? Спать в спальне, пропахшей алкоголем, я не могу, работать не на чем. Так что делать-то?

Отчего-то мне вдруг вспоминается реплика Шона о том, что у меня, видно, громадные планы на ночь. Ага, громадные, злобно думаю я, наливая воду в ванночку для маникюра.

Брюс ухитрился уйти так тихо, что я даже не слышала. Видимо, настолько умоталась со своим ночным маникюром, что уснула на кухонном столе как убитая. Сижу на кафедре и размышляю над сложившейся ситуацией. В этот момент входит Шон с моим ноутбуком в руках. И как-то так получилось, что мы одни. Секретарша носится по делам, Клегг — на паре, остальные преподаватели— тоже пропали. Спешно гоню прочь эти мысли.

— Спасибо, — улыбаюсь я и протягиваю к ноутбуку руки, но Картер проносит его мимо и ставит на мой стол. Отлично, как всегда. Типичнее некуда. А еще он ничего мне не говорит, даже не здоровается, хотя мы сегодня еще не виделись. — Ты все настроил? — спрашиваю я, чтобы не молчать.

Он снова не отвечает, только подходит ко мне настолько близко, что становится неловко. Мгновение я смотрю на него, подавляя беспокойство. Ничего не происходит, ничего не происходит. Я ничего дурного не сделала! Он наклоняется ко мне, но как-то вбок…

— Перестань! — восклицаю я и пытаюсь отстраниться, но он, оказывается, держит меня за локоть, не позволяет вырваться, а затем достает из пиджака колечко. Когда он успел его переплавить? За одну ночь? Совсем не спал? Пока я об этом думаю, он находит мой палец и надевает на него кольцо. Оно стало совсем иным, с трудом проходит косточку, как влитое садится на фалангу. Касаюсь ободка, теперь колечко вращается на пальце с трудом. Не придраться.

— Лучше? — спрашивает Шон у самого моего уха.

— Лучше. Но я тебя об этом не просила, — по возможности равнодушно говорю я. Не особенно удается, но учитывая, что мне безумно хочется повиснуть у Шона не шее и целоваться до потери сознания, то это уже большой прогресс. Я только и делаю, что раз за разом скольжу глазами по его шее, это душевному равновесию вовсе не способствует. — А за ноутбук спасибо.

— Я все настроил в точности как надо.

Я, это у меня проблемы, или подтекст действительно существует?

— Что? — откашлявшись, спрашиваю я.

— Ты спрашивала, настроил ли я ноутбук. Так вот все как надо и даже лучше.

Я вздрагиваю.

— Жучки? Шпионские программы? Что как надо?

— Все.

— Ты издеваешься?! Если я найду в интернете провокационные видео с собственным участием…

— Конелл, не будь наивной. Провокационные видео с твоим участием я храню для личного пользования.

Я закатываю глаза. И тут вспоминаю, что мы стоим рядом, чуть не приклеившись друг к другу. Надо отойти, он же больше меня не держит. Дьявол… По возможности неторопливо отступаю назад, хотя хочется спастись постыдным бегством.

— У тебя на этом все? — спрашиваю я у Шона, не отрывая глаз от новенького ноутбука. Притворяюсь, что именно он безраздельно владеет моим вниманием. Но ответа не слышно, только хлопок двери.

Оставшись одна, снимаю колечко, смотрю на него несколько секунд и снова надеваю. Оно тяготит, но почему-то уже не так, как раньше. По крайней мере, в сумку его убрать не хочется. Даже больше, несмотря на то, что это стекляшка, я до самого конца дня вообще не вспоминаю о ее существовании. Я даже думать не хочу, почему теперь она стала настолько более комфортной.

Собираюсь поговорить с Брюсом о вчерашнем, однако никак не могу заставить себя открыть рот и произнести опасные слова, боюсь, что с языка сорвутся обвинения, ведь у нас в последнее время все выходит исключительно криво. Но пока собираюсь с силами, проблема решается сама собой.

— Ты почему ты не пришла спать? — спрашивает меня Брюс.

Даже глаз на него не поднимаю, продолжаю расставлять тарелки.

— Потому что я не выношу резких запахов. У меня очень острое обоняние, — произношу я негромко и спокойно.

— Я тебя не понял.

— Я об алкоголе. В спальне был запах алкоголя.

— Чушь, — хмыкает он уверенно.

— Что? То есть я вру? — ну вот, сейчас я взорвусь.

— Тебе показалось…

— Показалось что?! Что вся спальня спиртом провоняла? И рядом с тобой лежала пустая бутылка? По-твоему, у меня еще и визуальные галлюцинации?!

— Это не моя бутылка.

— А чья? Может, моя? После Керри ты…

— Я думаю, это бутылка прежних жильцов.

— Когда мы въехали, я вылизала каждый дюйм этих отвратительных зеленых стен, пола, потолка… Не говори ерунды, Брюс! Это твоя бутылка. Я не обвиняю, я тоже напилась тогда, с Керри, и ты имеешь право расстроиться и выпить, но зачем ты врешь?