Подвиньтесь, босс!

Глава 14

Оставляю подарок на месте, захлопываю дверцу. Прикрыв глаза, выдыхаю и плетусь за шефом. В кабинет Давида? О, не-е-ет!

Знала бы, захватила и подарочек. Чтобы в лоб кое-кому каблуком всадить.

— Я смотрю, Федор Ильич, вы без помощницы никуда, — Давид мажет по мне взглядом и переводит взгляд на моего шефа, — и как только раньше справлялись?

— И не говорите, — паясничает Ильич, удобно располагаясь в кресле у окна. Судя по расслабленным позам начальников, беседа предстоит явно неофициальная. Зачем только меня приволок? — Леночка у нас нарасхват. И по поручениям успевает, и ребятам помогает. Золотце наше!

Стою, рассматриваю потолок. Что задумал Ильич не понятно, но Давид решительно поддерживает эту дурацкую игру, согласно кивая. Одна я не при делах. Жду, когда великие боссы нашутятся.

— А как поет! Сирена сладкоголосая. Она и в рекламе одной у нас пела! Хотите послушать?

Не дожидаясь согласия, Ильич ищет в смартфоне запись и разворачивает экран к боссу. Тот, улыбнувшись, мельком глядит на меня, а потом на экран.

— Можно я пойду? — не выдерживаю, когда просмотр заходит на второй круг.

— Нет! — в голос отвечает начальство, и снова обсуждают мои вокальные данные. А там-то всего ничего. Мелодия колыбельная, даже слов нет, а эти млеют, будто младенцы, пригретые на груди у мамы.

— Это я все к чему, дрогой Давид Александрович, — как бы невзначай шепчет мой шеф, — атмосфера у нас в отделе раньше была такая…что петь хотелось. А сейчас, мухи со скуки дохнут. Разве можно творить, когда обстановка как в бухгалтерии?

— И начальство под носом, — бубню я, к счастью, оставаясь неуслышанной.

— Переедем наверх, и делайте, что хотите. Но…— Давид смотрит лукаво, будто задумал что-то, — Лена, а вы можете быть свободны!

Босс улыбается, взглядом указывая на дверь, а мне уходить уже не особо-то и хочется. Должна же я знать, в чем заключается это его «но».

— Иди, детка! — вторит главному боссу Ильич, выпроваживая из кабинета.

Делать нечего. Ухожу, чувствуя вампирский взгляд между лопаток. Ну точно по мою душу придумал что-то!

Возвращаюсь к коллегам. Не под дверью же стоять, подслушивать. А Ильич…он долго не выдержит. Сам расскажет, чем там его Давид шантажировал за возможность вернуть нормальный облик рекламному отделу. И, если те договорятся, будет великолепно, потому что и правда народ протух.

Сижу за столом с коллегами. Молчу как партизан. Боюсь спугнуть пусть призрачную, но все же надежду. Ребята перебирают стихи, которые могли бы подойти к рекламе полетов на воздушном шаре, потому что заказчик настаивает именно на рифмованном повествовании.

Громко хлопая в ладоши, чтобы привлечь наше внимание, из кабинета выходит Ильич. Тридцать два фарфоровых зуба сияют в полумрачном коридоре. Все в миг воодушевляются, забыв о стихах.

— После долгих убеждений…— шеф говорит, будто диктор советского радио, — и неравной борьбы с вышестоящим руководством…

Все замолкают и, раскрыв рты, предвкушают известие о скорых переменах.

— Не вижу радости в глазах отдела! — шеф грозит пальцем, возвращая себе серьезный вид, — так вот. Мы посовещались и…с завтрашнего дня мы возвращаемся к прежней жизни. Главное правило отдела?

— Никаких правил! — хором отвечают осчастливленные рекламщики, и бросаются обнимать шефа.

— Как он согласился?

— Мне казалось, Давид Александрович, не пробиваемый.

— Может, это Серж решил?

— Болтовню прекратить! — Ильич жестом закрывает рот на замок, — чтобы не взбесить начальство. А то вы умеете!

И весь отдел косо глядит на меня. Да. Именно из-за моей вольности нас наказали. Но теперь-то уж все в порядке! Я надеюсь…

— Коленка, пошли со мной, — как-то не весело глядит шеф и тащит меня в зал для конференций.

Садится на первый ряд и хлопает по сиденью соседнего стула, чтобы присела рядом. Ой, чует мое сердце неладное!

— Детка, ты мне признаешься, что между вами с Давидом…Александровичем произошло? — вопрос от Ильича застает врасплох. Я слишком расслабилась после общения с бывшими коллегами, да и отличные новости совершенно отвлекли от событий последних дней, — ты его избегаешь. Я видел, не отрицай. И он странно на тебя реагирует с первого дня. Нет, если это что-то личное, то я не буду тебя пытать…

Шеф отмахивается руками, мол, ему не особенно интересно, но я-то его не первый год знаю!

— Ну какое личное! Скажете тоже!

— Вот и я о том же! Какое личное может быть на работе! — понимающе кивает, пряча улыбку.

— Федор Ильич!

— Да ладно! Вижу я, как он смотрит на тебя!

— Вы не так поняли.

— Ну куда уж мне!

— Федор Ильич!

— Думаешь в командировку меня просто так отправляют?

— В командировку? —шеф часто мотался, ничего особенного, — ну так по делу ведь? — уточняю я.

— Ага. По делу. Мешаю я ему, — старик закивал, абсолютно уверенный в верности своих умозаключений, — когда сказал, что тебя с собой возьму, запретил. Сказал, что один справлюсь, а ему помощница срочно нужна. И за это он готов вернуть прежние порядки на наш этаж.

Мои глаза становятся больше с каждым словом шефа. Как помощница? Я? Нет!

— Пусть Зину берет! — возмущаюсь. Она-то ломаться не станет. Даст шефу по первому требованию.

— Нужна была бы Зина, давно бы взял Зину. А так на тебя глаз положил.

— Федор Ильич! Но вы же не допустите! Я же не…

— Да знаю я, что ты не…! Сказал ему, чтоб и не думал даже девчонок моих совращать. Так он отчитал меня, что лезу, не в свое дело. Но если бы ты мне рассказала, что там между вами произошло…

— Да ничего такого.

— Ну раз ничего такого, то с завтрашнего дня ты в его распоряжении, дорогая. Ничем помочь не могу.

Ильич разводит руками и уходит, оставляя меня переживать этот стресс в одиночестве. Вот же вурдалак неандертальский, этот Давид Александрович!

Из переговорной не успевает выветриться флер одеколона Ильича, как вместо одного шефа приходит другой.

— Елена! — с трудом сдерживая победную ухмылочку, Давид чинно шествует в мою сторону, — вот вы где! А я искал вас по всем пожарным выходам! Ведь именно там вы прячетесь от меня обычно.

Смотрю на самодовольного босса и до боли кусаю язык, чтобы не ляпнуть чего лишнего.

— Будьте так добры…— останавливается передо мной и наклоняется, чтобы наши лица были на одном уровне, — сделайте мне кофе.

— Именно для этого искали? Чтобы попросить сделать вам кофе?

Кивает. А в глазах искры.

— Зину бы попросили! Уверена, она с удовольствием исполнила бы любую вашу просьбу, — растягиваю улыбку, а сама вжимаюсь в стул.

Его близость делает меня неадекватной. Слишком уж свежи воспоминания о поцелуях в машине. Но и разговор в лифте забыть не могу.

— А я не хочу Зину!

Выпрямляется, и я, наконец, выдыхаю. Опасной близости больше нет. Но длится это мгновение пару секунд. Босс садится на соседний стул и кладет руку на спинку моего.

— Хочу…— замираю, готовясь услышать очередную похабщину, и пальцы непроизвольно подрагивают, торопясь влепить пощечину, — …из ваших рук…— продолжает Давид и накрывает мою ладонь своей.

Таращусь на босса, не понимая, как реагировать. Одно радует: он быстро учится и больше не хамит. Пощечины отменяются.

— Пожалуйста…— добавляет он и, чуть сжав мою руку, отпускает.

Мгновенно прихожу в себя и подрываюсь с места.

— Давид Александрович! — готовлюсь красиво послать босса делать себе кофе самому. Я сюда не кофе варить нанималась!

— Да, Елена Тимофеевна! — сияет этот подлец. Кажется, мое возмущение, смешанное со смятением, его забавляет.

— Я не ваш секретарь!

— Именно вы! Уже как полчаса.

— В таком случае, я уволюсь. Как вы и пожелали в тот день, когда я предложила вам кофе.

— Я не против, — с невозмутимым видом кивает, продолжая улыбаться, — а пока, сделайте кофе. И себе!

Шутки кончились. Улыбка мгновенно сходит с его лица, и босс запускает технику для презентаций.

— Лена, я жду! — рявкает он, и я вылетаю из конференц-зала.

— Дайте цианида! — рычу, врываясь в офис, переполненный восторженными сотрудниками. Еще бы, они рады возвращению прежних порядков. Только на меня это никак не распространяется. Мне повезло перейти дорогу боссу, и теперь, похоже, пока не уложит меня в постель, он не угомонится. Хотя, возможно, ему просто нравится меня бесить.

— Лен, ну чего ты? — вздыхают ребята, — нормальный босс у нас, чего взъелась-то?

— Пф! — смеюсь им в лицо. Конечно, теперь для них босс нормальный, а я полоумная.

Оля машет рукой, чтобы все замолчали и не лезли не в свое дело, а сама уводит меня на мини-кухню, запирает дверь и включает чайник. Как только тот начинает громко шипеть, поворачивается ко мне.

— Лена, мне кажется, или ты чего-то не договариваешь? — смотрит в упор и ждет.

А что я ей скажу? И рассказывать-то нечего.

— Я разговаривала с Катей…— продолжает она, намекая, что и та имеет подозрения, — вы оба странно себя ведете.

Послал же бог подруженек!

— Оля, это мой босс! — фыркаю на нее, — и я здесь не для того, чтобы шашни крутить.

— Значит, все-таки, между вами что-то есть!

Подкатываю глаза. Придется рассказать.

Фильтрую монолог, чтобы не выдать лишнего, в особенности про нашего самого главного босса и его зависимости. Упускаю моменты, где мои коленки дрожат от прикосновений Давида и то, какой кайф растекается по низу живота от запретных поцелуев. Но Оля, не будучи дурой, уточняет.

— И что, вообще не понравилось?

Отворачиваюсь, чтобы не отвечать.

— Значит, понравилось, — констатирует Олька, наливая чай.

Вздыхаю. Понравилось.

— Так чего теряешься?

Смотрю на подругу, которая знает меня как облупленную. Не ей задавать такие вопросы.

— Ждать большой и чистой можно до пенсии! А тут такой мужик! Сам подкатывает!

— Думаешь, сама не понимаю? — злюсь на Ольку. И на себя тоже, — только по-дурацки все как-то. Он другой, понимаешь?

— Вот именно! Другой! Не такой, какого ты себе в мечтах нарисовала. И не обязан соответствовать твоим причудам. Поэтому, пообещай мне попробовать!

Оля повисла надо мной с видом строгой мамочки.

— Он не предлагал мне встречаться, Оль, — отнекиваюсь я.

— Как же тебе предлагать встречаться, если ты того и глядишь покусать его грозишься? Помягче с мужиками быть надо!

— Ну поучи меня еще!

— Вот и поучу! Короче! Ты давай не гарцуй, а слушай, чего предлагает. Сразу не отказывайся. Проси время подумать. Я так понимаю, парень он ответственный, на ошибках учится. Дай ему шанс. И себе заодно.

Понимаю, что есть в ее словах доля истины, и решаю не торопиться с увольнением. Ну а чем черт не шутит!

— Черт!

Подскакиваю с места, вспомнив о том, что босс уже полчаса ждет кофе.

— Он же кофе просил!

— Я сделаю! — подрывается Олька и залихватски колдует с зернами-кнопками-чашками, — а ты губы накрась пока!

Бросаюсь к шкафчикам за сумочкой, но вовремя торможу. Не буду я для него губы красить! К тому же, может опять целоваться придется!

Улыбаюсь своим глупым мыслям, мгновенно решаясь переодеть туфли. И босса порадую, и себе поблажку в случае чего выторгую – не станет же он гонять женщину на высоких каблуках! К тому же, которые сам выбирал.