Подвиньтесь, босс!

Глава 26

В машине Давида пахнет горьким шоколадом, а вот мое тело источает уж точно не ароматы ванили. Давид не отпускает меня, крепко прижимая к груди, и даже ноги мои к себе на колени закинул. Пытаюсь отстраниться, потому что все это меня смущает, но он еще крепче обнимает.

— Давид, мне бы в душ для начала.

— Обязательно, малыш. Лично вымою все твои складочки.

Он целует меня в нос, а я заливаюсь краской. Все-таки не самое лучшее время для заигрываний.

— У нас будет пара часов для отдыха, а после Влад вернется, чтобы выслушать твою версию.

— Давид! — вспыхиваю в миг. Отчего-то слова «твоя версия» меня приводят в бешенство. Будто он мне не доверяет. Но тут же выдыхаю. Доверяет. Иначе, не вытащил бы из того дерьма, в котором я проторчала целую ночь. — У меня одна версия, Давид, — продолжаю, пытаясь контролировать свои психи,— Марк.

Он понимающе кивает, возвращая мою голову к себе на грудь, и нежно похлопывает по макушке.

— Потом, маленькая моя. Все потом.

Так и не разъединяя тел, поднимаемся в квартиру Давида.

— Сначала позавтракаем? Или примешь ванну?

— Была бы счастлива не выбирать. Но, думаю, запах кутузки, провонявший меня насквозь, не лучшее сочетание с ароматом круассана. Ты ведь их приготовил?

— Не я. Катюша! — имя моей подруги он произносит с интонацией Сержа, — решил не оставлять ее у больницы. Все равно ее не пускали, да и состояние, в котором она там сидела… Так что ночевала она у меня. Еще Стас был, — будто оправдывается, чтобы я не приревновала.

— Где она? — вижу небольшой беспорядок, но ни Стаса, ни Кати нет.

— Дежурит у Сержа. Я договорился, чтобы ее пустили, как только ему станет лучше.

Вспоминаю руку, плетью повисшую с каталки, шум сирен, острые края наручников, и меня накрывает.

— Ну как так вышло?! — слезы подкатывают так внезапно, что из меня вырывается страшный всхлип.

— Та-а-ак! Все в порядке! Уже все в порядке! Отставить слезы! — Давид ловит мои запястья, ловко кружил в своих руках, и, прижав спиной к своему животу, ведет вглубь квартиры.

Шмыгаю носом и тут же успокаиваюсь, будто по команде. Вот что значит, надежное плечо!

Там его спальня. Смутно помню планировку, во время моего позорного побега отсюда не до того было, но я не ошиблась. Та самая спальня. Даже при свете полуденного солнца она не выглядит яркой. Такие мягкие кремовые тона наоборот расслабляют, даря ощущение спокойствия, надежности…

Я путаюсь в полах, длинного платья, в наших ногах, да и босс постоянно наступает на края юбки, ворча под нос ругательства и обещая разделаться с этим дрянным платьем сейчас же. Сквозь слезы пробивается смех. В объятьях этого мужчины тревога отступает.

— Душ или ванна?

Мы останавливаемся в проеме из матового стекла, и моему взору открывается панорама города. Это же мечта, лежать в ванной, потягивая ледяной Кристалл, и лениво наблюдать за суетой столицы. Но боюсь, что с меня сойдет столько грязи, что белоснежная ванная не стерпит подобного издевательства.

— Душ, — выбираю я, поднимая подол платья, чтобы продемонстрировать грязные босые ноги.

— Лена! — вскидывает руки, возмущенно пыхтя, — почему сразу не сказала? Ты же могла простудиться!

Не успеваю ничего сообразить, как молния платья хлестко вжикает, и ткань стекает на пол, а я оказываюсь под струями горячей воды.

— Бо-о-о-же! Ка-а-к хорошо-о-о! — стону, запрокидывая голову назад.

— Сейчас будет еще лучше!

Сверкнув голодными глазами, Давид мигом вылетает из майки, с подсохшими разводами от моих слез, избавляется от джинсов вместе с боксерами и со взглядом зверя шагает в кабинку.

Его руки скользят по талии, соединяясь за спиной, а после одним резким движением разрывают крючки моего бюстгальтера. Оказавшаяся на свободе грудь соблазняюще колышется, да и соски, которые топорщатся от горячей воды, смотрятся слишком призывно.

Давид тяжело сглатывает и, подарив лишь секунду своего взгляда, опускается передо мной на колено, чтобы снять тонкое кружево. Послушно поднимаю ноги одну за одной, пока мужские руки нежно поглаживают голени.

Трусики улетают вслед за лифчиком, и Давид, сцепив зубы, тянется за мочалкой. Поджимаю губы, чтобы не заулыбаться. Его член настолько напряжен, что, наверняка, ему стоит огромных усилий держать себя в руках.

— У меня только мужской, — извиняется мой босс, и прозрачный гель тягуче стекает на серую губку.

— Переживу как-нибудь, — сжимаю пальцы в кулаки, чтобы не начать приставать к Давиду. Так сложно устоять, когда рядом с тобой такой мужчина.

— Сегодня же закажи все, что тебе необходимо. Твоя карта лежит на тумбочке у кровати.

Хмурюсь, не понимая, как реагировать на такое предложение, но Давид не дает времени на раздумья.

— Теперь ты живешь здесь. И пользуешься моим счетом, — уверенно чеканит он, а после добивает, — и, надеюсь, моей фамилией.

Внутри будто что-то обрывается. Хочется ахнуть, но воздуха не хватает. Поэтому стою беззвучно, только глазами хлопаю. Давит тем временем сосредоточенно жмет мочалку, чтобы на ней образовалась пенная шапка.

Он так спокоен, расслаблен, что это вводит меня в еще большее замешательство. Может быть я не так его поняла?

— Лен? — касается моего подбородка пальцами, испачканными в пену, и заставляет посмотреть ему в лицо. Только сейчас понимаю, что зависла, — опять продумываешь план побега?

Мотаю головой, не в силах оторваться от взгляда, в котором закипает желание.

Давид резко разворачивает меня к себе спиной, ловит мои ладони и впечатывает их стену, будто плохой полицейский. Наши пальцы переплетаются, его дыхание, что горячее воды, обжигает шею.

— Умница! — зубы сжимают нежную кожу на ключице, а меня будто током пробивает, до самого копчика, — потому что ты моя! Моя женщина!

Давид будто срывается, слетает с катушек, сходит с ума! Превращается в дикое животное, для которого важны лишь инстинкты, и сейчас главный из них – пометить свою самку.

Его член скользит по складке между ягодиц и безошибочно останавливается там, куда уже в следующий миг входит резко, глубоко и замирает.

— Моя!

Он отрывает меня от стены, с силой прижимает к себе, скрещивая руки на моей груди, так, что становится трудно дышать. Но я таю от этой дикости. Пусть я задохнусь, зато в объятьях любимого мужчины.

Он трахает меня так жестко, что, если бы не его рука, удерживающая меня, я бы давно впечаталась в стену. Я впиваюсь ногтями в сильное предплечье, что сковывает грудь, и едва могу стонать, только лишь жадно вдыхаю влажный искрящийся воздух.

— Повтори! — приказывает он, с хрипом выдыхая, и огромный член замерает внутри меня.

— Твоя! — еле слышно шепчу, чувствуя, как мое лоно заполняется горячей спермой.

— Да-а, — напряжение покидает тело моего босса, даря мне освобождение. Он медленно разворачивает меня к себе и коротко целует, — скажи еще раз!

— Твоя, Давид! — так же коротко целую в ответ.

Пальцы нежно вытирают капли воды с глаз и ныряют во влажные волосы.

— И возьмешь мою фамилию?

— Это предложение? — внутри меня мечутся прохладные ветры, мешая хоть немного соображать. Я понимаю, что на такие вопросы нужно отвечать односложно: «да» или «нет», и не задавать уточняющих. Но я не верю в происходящее, наверное, поэтому веду себя так глупо.

— Понимаю, место не самое подходящее, — Давид обводит взглядом ванную комнату, — антураж не тот. Но…

— Я согласна, — не дав договорить, я льну в его объятья, прижимаюсь крепко-крепко, и облегченно выдыхаю. Будто вся моя старая жизнь с ее проблемами осталась позади.