Не могу тебя забыть

ЮЛЯ

На даче Юля с Тимошкой жили не соблюдая режимов. Они так чувствовали друг друга, что она не уставала поражаться этому.

Галина Ивановна с первой минуты взяла их под свое крыло. Рано утром, пока Юля с Тимкой спали, она ходила на другой конец поселка за парным молоком, творогом, сметаной, и, когда дачники соизволяли проснуться, их ждал готовый завтрак.

Юлька со спокойной душой могла оставить малыша на Галину Ивановну и уйти в лес или на речку — рисовать, но старалась делать это как можно реже, только тогда, когда Галина Ивановна сама предлагала посидеть с Тимкой, которого любила, как родного внука.

На третий день пребывания сам собой сложился распорядок дня. Они просыпались утром, завтракали, Юлька «выпускала» Тимошку на траву, так чтобы ребенок все время был в поле зрения, мыла посуду, убирала, и они шли гулять по поселку, к речке, через мостик, а иногда по краю леса, через поле.

Коляской, которую привез Илья вместе с другими вещами, они не пользовались. Юля водила Тимошку за ручку, а когда он уставал, брала его на руки.

Тимошке было все интересно! Он хлопал в ладошки от радости, когда они смотрели, как ребята играют в футбол, хохотал, когда те же ребята резвились в речке. Юлька с ним разговаривала не сюсюкая и, как взрослому, объясняла, что и как называется:

— Мальчики играют в футбол, бабочка полетела, в речке течет вода, это дерево сосна, этот куст смородина, это Юля рисует, это краски…

Тимка тыкал пальчиком в заинтересовавший его предмет, а Юля подробно рассказывала, что это. К вечеру, когда уставший от впечатлений Тимка засыпал, Юльке казалось, что у нее от бесконечных слов болит язык.

В первую же ночь Тимка наотрез отказался спать один в специально сооруженном для него подобии детской кроватки — пространстве на кровати, обложенном со всех сторон подушками, чтобы не упал.

Он хныкал, капризничал, а потом слез, забрался к Юльке на диван, устроился у нее под боком и, тяжело вздохнув, сразу уснул.

— И какого черта мучила ребенка? — спросила она у себя, глядя на сопящего во сне Тимку. — Копия папаши, такой же упертый!

После такой демонстрации характера Тимошка всегда спал вместе с Юлей, и днем, когда она ложилась вместе с ним передохнуть, и ночью, и больше ни разу не капризничал.

Приехал Илья, но Юлька, боясь самой себя, быстренько передала ему Тимку и ушла на этюды. У нее сердце разрывалось от любви и сочувствия. Она смотрела на осунувшееся лицо Ильи, на темные круги под глазами, заострившиеся скулы, замедленные от накопившейся усталости и редкой возможности расслабления движения, и все внутри замирало и рвалось ему навстречу.

Илья с Тимочкой приходили несколько раз ее проведать, приносили бутерброды с чаем, стояли и смотрели, потом помогли отнести домой этюдник, Тимка с серьезным личиком нес кисточки, зажав их в кулачок.

Тимка в мужской компании — с папой и Павлом Игнатьевичем — первый раз в жизни побывал в бане. Илья рассказывал, что ребенок визжал от восторга, когда его обливали водой, и рвался назад в парилку. Илья уложил сына спать. Потом они посидели за столом с хозяевами, никуда не торопясь, глядя на закат и тихо разговаривая.

Утром провожали Илью. Юлька стояла у калитки с Тимошкой на руках, ребенок махал папе, а она смотрела вслед удаляющейся машине и обвиняла в своих бедах все высшие силы: «Господи! Зачем делать меня такой несчастной? Зачем который раз ты впускаешь его в мою жизнь, не забыв напомнить, что все не-воз-мож-но!»

Следующие два дня она ходила сама не своя, вспоминая голос Ильи, лицо, движения, слова, руки, глаза.

Свалился на ее голову!

Ни разу после того дня он не приезжал один, на весь день и с ночевкой. Приезжали мама с папой — отдохнуть, загрузить Юльке холодильник продуктами, проверить, как поживает дочь.

Дочь поживала нормально.

Конечно, если не считать страха и ожидания, что в любой момент может приехать Илья, а силы ее духа не безграничны, она может не выдержать и сотворить любую глупость. Например, признаться ему в любви, напиться втихаря от безнадежности и тоски.

Но Илья так и не приехал.

Приехала Лена — на двадцать шестой день их безмятежного проживания на даче.

У Юльки оборвалось сердце, когда она увидела остановившееся у калитки такси.

— Ау! — весело позвала Лена, входя на участок. — Хозяева, вы дома?

— Мы здесь! — неприветливо отозвалась Юлька.

— Юлечка! — обрадовалась Лена. — Здравствуй, дорогая! Забери, пожалуйста, из машины пакеты, это продукты для вас, и что-то еще твои родители передали…

Лена была в превосходном настроении. Она не спускала с рук Тимку, сидела на веранде, все время что-то рассказывала, давала наставления и указания.

Юлька медленно закипала.

На выручку ей пришла Галина Ивановна, она услышала голоса и вышла посмотреть, что происходит на веранде.

— Вы Галина Ивановна, — улыбалась Лена. — Здравствуйте, я Лена, жена Ильи.

— Здравствуйте! — радушно ответила хозяйка. — Юлечка, давай стол накроем, коли у нас гости.

— Давайте, Галина Ивановна! — согласилась Юлька, с трудом контролируя шкалу своего раздражения.

«И чего взъелась? Чего ты, Юлечка, завелась? Чем тебе Лена не угодила? Ты посмотри, как Тимка рад — соскучился, обнимает ее, ребенок счастлив, папаша его доволен женой, а уж как они живут — это их личное дело. Ты что — ревнуешь?» — думала Юлька, подхватившись с места, чтобы занять себя делом и отвлечься от темных мыслей.

— Замечательно! — обрадовалась Лена. — Я привезла бутылку хорошего испанского вина!

Лена с восторгом и благоговением рассказывала о Европе, о странах, где она побывала. Галина Ивановна и Юлька слушали, кивали, поддакивали. Тимочка заснул у матери на коленях. Галина Ивановна предложила, вставая:

— Давайте я его уложу, у него сон по расписанию.

Лена поцеловала спящего сына в щечку и передала хозяйке.

— Я так по нему соскучилась! — вздохнула она. — Это ужасно трудно — расставаться с ребенком надолго.

«Вот и сидела бы дома!» — проворчала про себя Юлька и привычно ругнула саму себя за плохие мысли.

— Юлечка, ты когда-нибудь была за границей? — спросила Лена, отпивая вино из бокала.

— Нет, — безразлично ответила Юлька.

— Ты обязательно должна съездить! — воскликнула Лена. — Это другая жизнь, другой мир, другая цивилизация! Это очень интересно!

— Когда-нибудь съезжу, — кивнула Юлька.

Вернулась Галина Ивановна, села на свое место.

— Вы знаете, у меня изменилась жизнь! Я так много увидела, узнала, — все еще рассказывала Лена. — Я влюбилась в Европу, во Францию, в Италию, в Испанию! Мне так нравится моя работа! Я устаю, конечно. Работать с людьми сложно, да и люди у нас!..

— Это очень важно, когда человеку нравится то, чем он занимается, — согласилась Галина Ивановна.

— Вот, а Илья не понимает, — загрустила Лена. — Он, как все мужчины, считает, что мне надо сидеть дома с ребенком и поставить крест на своей карьере. Он не против того, чтобы я работала, но когда подрастет Тимочка.

Юлька сдерживалась, как могла, но в ней нарастало огромное желание кое-что сказать… этой Леночке!

«Держись, Юлька! — уговаривала она себя. — Это не твое дело. Это чужая семья и жизнь. Держись! Пусть они сами разбираются!»

Но следующее высказывание Леночки разом смело все построенные Юлькой укрепления.

— Я понимаю, у Ильи сейчас горе, — сказала она. — Ему хочется, чтобы я бросила работу, стала заниматься его родителями! А я не могу! Если я сейчас брошу работу, я больше никогда не найду такого места! Сейчас лето, у нас разгар сезона, заработок большой!

Лена что-то говорила дальше, жаловалась, объясняла, но Юлька не слышала, она задохнулась от возмущения.

«Что значит — у него горе?! А у тебя?! Вы же одна семья, муж и жена, или я чего-то не понимаю?! Ты же живешь в одном доме с его родителями, они сына твоего растили, вы же едите и пьете вместе!»

Юльке стало так обидно за Илью, за его замечательных родителей, что она поняла, что способна сейчас чего угодно наговорить этой идиотке!

Они общались, разговаривали не один раз, отмечали вместе праздники и дни рождения, Лена казалась ей разумной, интересной. Юлька и злиться-то на нее не могла, как на забравшую у нее Илью женщину, перенося свои претензии на жизнь и судьбу, потому что жена у Илюши оказалась интересной, неглупой, симпатичной женщиной.

Лена не почувствовала Юлькиного настроения и добавила масла в огонь.

— Я так благодарна вашей семье, Юлечка, за то, что вы нам помогаете! — сказала она.

Юлька подскочила с места, стул заскрежетал по половицам веранды.

«Да пошла ты знаешь куда?! Кто тебе помогает?! Мы делаем это для Ильи — и только ради него!!»

Она уже набрала воздуха в грудь, чтобы выпалить это Лене в лицо, но положение спасла Галина Ивановна. Мудрая, все видящая и понимающая женщина поспешила предотвратить взрыв:

— Правильно, Юлечка, пользуйся моментом, иди порисуй. Раз Леночка приехала, она с сыном побудет.

— Конечно, — подхватила Леночка, не заподозрившая, какой разборки только что избежала. — Юлечка, я займусь Тимошкой, а ты отдыхай. Правда, я вечером уеду, мне завтра на работу.

Юлька устроилась с этюдником в любимом месте, на изгибе реки.

Красота здесь была потрясающая! Река поворачивала величаво, медлительно, от того берега простиралось, поднимаясь по холмам, поле, упирающееся в сосновый лес на вершине холма.

Юлька рисовала. Но когда солнце стало закатываться за лес, замерла от красотищи, задумалась. Сердце щемило от соприкосновения с мимолетной и такой величественной красотой. Ей показалось, что она растворяется в природе, став на мгновение частью заката, леса, поля, неторопливого бега реки.

Ей захотелось плакать не от боли и обиды, не от несправедливости мира, а от этого прорастания в тихую красоту заката.

— А ты поплачь, если хочется, чего сдерживаться! — услышала она голос за спиной.

Юлька повернулась. Галина Ивановна с Тимошкой на руках стояли сзади нее.

— Лена уехала, мы за тобой, — улыбнулась мудрая женщина, — ужинать пора. Идем, красавица, что грустить попусту.

— Юля! — потянулся к ней Тимка.

Юля вздохнула.

Обед или ужин — это смотря во сколько придет Кирилл — был готов. Она домыла посуду, вздохнула еще раз, обвела взглядом кухню.

— Действительно, чего попусту грустить? — спросила Юля у чистых кастрюль на полке и задала следующий вопрос себе: — Раз такое настроение, может, выпить?

Она посмотрела на полках и в шкафчиках, что у них есть на этот предмет. Крепкого не хотелось, шампанское не к месту, а вот вино в самый раз.

Может, оно подсластит грустные мысли и добавит оптимизма в воспоминания?

Там, на даче, ей было хорошо, уютно, спокойно вдвоем с Тимошкой. Временами Юле казалось, что она приняла в душе невозможность быть с Ильей, отмела глупость и несуразность своих мечтаний.

Красота природы, счастье общения с маленьким ребенком как-то примирили ее рвущуюся душу с реальностью жизни, в которой так много невозможного.

Как же она ревновала Тимофея к матери! Когда приехала Лена и ребенок радостно потянулся к ней, у Юльки перехватило горло. В ее жизни нет ни Ильи, ни его сына!