Круги на воде

Тейлор сочувственно кивнула.

— Мы знаем. Поэтому и предложили помочь нам. Это поможет ей.

— Но я не могу… не могу разъезжать по миру. Она дома в Миннесоте. — Внезапно она округлила глаза. — Чёрт, я не должна была говорить…

— Диана, мы знаем, что твоя сестра в Майо. Узнавать и изучать — это наша работа. Наш работодатель оплатил её счета — на данный момент. Он держит под контролем её состояние. Теперь ты должна так же помочь нам.

Диана, смахнув слёзы, отсоединила свой телефон от их.

— Надеюсь, это вам поможет. Я должна ехать в Италию.

— Мы должны ехать.

Диана улыбнулась:

— Думаю, это лучше, чем путешествовать одной. Я понимаю, что фактически я сама по себе.

— Ты помогаешь нам, — сказал Фил, — и мы поможем тебе.

Она кивнула и протянула Филу листочек бумаги с пометками, которые она делала во время разговора с мистером Сойером.

Он сфотографировал записи.

— На этот раз — пять дней — сказал он с едва слышимой досадой.

Тейлор покачала головой.

— Ты позвонишь или я?

— Думаю, что я.

Тейлор стало легче. Она знала, что чувствует Фил: было тяжело постоянно делать неутешительный отчёт Роулингсам. Этот человек — мистер Сойер или Смитерс — был умён. Что бы он ни задумал, было ясно, что это не случайно. Он спланировал всё, вплоть до сокрытия места своего нахождения.

Фил протянул Диане третий за последний час телефон.

— Избавься от последнего. Наши номера, как всегда, записаны. Если что-то изменится, случится или тебе понадобится помощь — звони. А когда узнаешь всё про бронирование — напиши СМС. Мы прибудем в Италию в то же время.

Она взглянула на них.

— Скажите, пожалуйста, её родителям, что я сожалею. Я не знала. Хотела бы я всё сделать по-другому.

— Да, — сказала Тейлор. Чувствуя, что Диана нуждается в дружеской поддержке, она протянула ей руку. — Сейчас ты помогаешь. Не останавливайся.

— Окей.

Глава 17

Согласившись на какую-либо уступку,

вы уже не сможете её отменить и вернуть всё так, как было.

— Говард Хьюз.

С каждым днём во «время Декстера» Натали всё больше нервничала, томясь по насилию, которого раньше боялась. Это чувство появлялось и в другое время дня и ночи, но, когда его сильные руки двигались по её обнажённой коже, нужда росла, пока желание не поглощало все её мысли.

Однажды днём, когда Натали стояла, согнувшись вперёд и огибая спинку кровати, впивавшейся ей в бёдра, лицом на матрасе, Декстер стал водить рукой по её выставленному заду. Его большая рука согревала её кожу, его прикосновения распаляли её желание до края. Он трогал так близко, но всё же не касался самого важного. Мысли о том, как это будет, если он коснётся там, затмили все переживания касательно его планов и того факта, что она в такой позе.

Она томилась, жаждала его внимания и, в то же время, боялась. Эта комбинация чувств постоянно вертелась вихрем внутри неё, а от этой позы сдалось и сознание, поглощённое вожделением. Хорошо это или плохо, но она жаждала большего.

Нат поёрзала на изножье кровати, разводя шире бедра, словно для устойчивости, безмолвно облегчая этим Декстеру доступ. Если бы ей не нужно было признаваться в своём желании, если бы он взял, вместо того чтобы спрашивать разрешения, — она смогла бы насладиться этим без чувства вины.

Её зад, ноги, грудь… он их, не мешкая, сжимал и щипал, гладил и целовал. Натали принадлежала ему. Он мог делать с ней всё, что хотел. В это время, пока её мысли были заняты мечтами о том, что его пальцы могли бы сделать, раздался свистящий звук кнута. Она не видела, что он принёс его, иначе не грезила бы о его прикосновениях.

Звук прозвучал за доли секунды до обжигающего удара. Она не успела собраться и закричала от неожиданности, забившись в ремнях, которыми была привязана. Она задвигала как могла. Напрягла ноги и сжала кулаки, но это не принесло облегчения. Она была крепко привязана. От ужаса и боли, воцарившихся внутри и снаружи, она зарыдала.

— Нет, клопик, впитывай. Просто слушай мой голос.

И она подчинилась, позволяя глубокому голосу Декстера доминировать над её мыслями в то время, как он сам властвовал над её телом.

Его рука бродила по её коже.

— Это так прекрасно, как кожаная плеть отметила тебя. Я наслаждаюсь этим. Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет, — ответила она, не раздумывая. Если бы Натали подумала, то захотела бы, чтобы он прекратил. Боль от кнута была беспощадной. Она не проходила, а наоборот, накрывала, словно паутиной, пронизывая нервы, подобно осколкам стекла.

Он снова стал дразнить края её выпуклой сердцевины.

— Не лги мне. Ты знаешь мои чувства насчёт правды во всём. Я был правдив с тобой. Твоя задница выглядит впечатляюще с этим красным рубцом. Окажи и мне такое же уважение.

Её ноги дрогнули от его прикосновений, дразнящих рубец на коже. Её слова, прорывающиеся сквозь слёзы, были отрывистыми:

— Я..я не лгу, Декстер. Ты не спрашивал, б. больно ли это. Больно. — Она всхлипнула в одеяло. — Ты спросил, хочу ли я, чтобы ты остановился. Не хочу. Я хочу, чтобы ты отметил меня.

— Почему?

Боль притупилась, и она расслабила ноги.

— Потому что это радует тебя.

— И ты согласна на это из-за меня?

— Да. — От этой правды слёзы потекли ещё сильнее.

— Попроси, клоп.

Он часто заставлял её вымаливать что-то.

— Пожалуйста, Декстер, отметь меня ещё.

— Сколько раз?

Это был ужасный вопрос. Нат легче было бы сказать, что это зависит от него, ему решать, но не называть число, которое устроило бы его. Слишком мало — и он расстроится. Слишком много — она не выдержит. Он никогда не ранил кожу до крови, только метил её синяками. Она не знала, как далеко он может зайти.

— Пять.

Рука Декстера одобрительно погладила, согревая и дразня.

— Мой смелый клоп. Считай для меня.

Она снова сконцентрировалась на глубоком тоне его голоса, позволяя ему проникнуть внутрь себя, наполнить, и у неё возникло ощущение, что она плывёт обнажённая на волнах его одобрения и удовлетворения. Тёплый, сверкающий водоём унёс прочь боль, заменил её на ликование.

Если пять ударов принесут ему удовольствие, она сможет.

— Да, мой король.

Он наклонился к её уху.

— Мы начнём с цифры один.

Мираж растворился, и её веки затрепетали. Реальность ударила в груди. Первый удар, который она вытерпела, не в счёт.

— Да, мой…

Свист.

Шлепок.

Огонь.

— Р…раз.

Ей понадобились все силы, чтобы произнести это.

Ещё раз.

— Два.

Три удара последовали один за другим быстро, ложась крест-накрест на её ягодицах, задевая верх бёдер.

— Три, — произнесла она на выдохе.

Быстрота, с которой он наносил удары, не оставляла ей время подумать или среагировать осознанно. Неосознанно же её тело поддавалось его желанию. Напряжение в теле от первого, неожиданного удара исчезало, и, хотя каждый удар обжигал её уже израненную кожу, словно горячими углями, отзываясь во всём теле, она вдруг нашла для себя островок спокойствия.

Её кулаки, сжимавшие одеяло, разжались. Изогнутые дугой ступни, так что она опиралась на кончики пальцев и пятки, расслабились, и она почувствовала прохладу бетона. Она переключила своё внимание с ударов на цифры. Они властвовали над её сознанием, были теперь не просто звуком. Она видела их, словно они были перед ней. Каждая была реальной сущностью, трофеем в руках, подводя на один шаг ближе к финишу.

Что самое важное — каждая делала Декстера на какую-то долю счастливее.

Добравшись до цифры пять, Натали уже не чувствовала своего тела, плывя в своём воображаемом водоёме. Горящая лава остыла. Её сознание погрузилось в нирвану удовлетворения от выполненного задания.

Губы Декстера стали покрывать её мягкими, нежными поцелуями, и, начиная с шеи, спустились к ключицам, спине, ягодицам и бёдрам. Его прикосновения излучали одобрение. Она подалась к нему, желая большего, когда его пальцы стали блуждать по набухшей от ударов коже, проводя по каждой отметине, словно читая любовное письмо, написанное шрифтом Брайля. Внутреннее удовлетворение вызвало усиленное увлажнение в её киске. К своему стыду, она ещё до первого удара кнута заметила, что уже была мокрой.

Он безмолвно признал, что тоже заметил это доказательство, раздвинув шире её ноги, и мазок за мазком стал наносить её эссенцию на израненную плоть.

Эндорфины в крови Натали стали улетучиваться, и стало нарастать смущение. Так всегда было. Разум говорил ей, что это плохо, а тело жаждало одобрения Декстера. Всю свою жизнь она старалась угождать людям. Её выбор зависел от счастья других. Она знала, что и сейчас то же самое, но было и разительное отличие. Она наслаждалась его заботливым врачеванием так, как не должна была. Она даже не могла скрыть свою реакцию; не тогда, когда Декстер покрывал её кожу её собственными соками. Она была возбуждена.

Натали всхлипнула в мягкое покрывало, а он продолжал дразнить её, водя пальцами вокруг главного бугорка. Слёзы неудовлетворения потекли на покрывало. Её неудовлетворённое желание стало прорываться всхлипами.

— Скажи мне, клоп, это было слишком?

Было иногда проще говорить, находясь в такой позе. Она не видела его глаз цвета океанских глубин и расшифровать его мысли. Она могла свободно говорить, не видя его реакцию.

— Нет. Не было.

— Тогда почему у нас эти слёзы?

— Декстер. — Она произнесла его имя, чтобы он увидел, что она отвечает, что она услышала. Но она не знала, что сказать.

— Скажи мне, что ты чувствуешь.

Это был один из вопросов, которые ей не нравились. Вместо того, чтобы ответить, как всегда, признать боль и смущение, она отбросила осторожность.

— Я расстроена и сбита с толку.

Его рука застыла на её воспалённой ягодице.

— Чем?

Она поёрзала.

— Собой. Я не знаю, что думать или делать. — Он не ответил, и она добавила: — Я никогда так себя не чувствовала.

— Так? — На этот раз он превратился в попугая.

Её влагалище сжалось.

— Мне нужно… кончить.

Это было неправильно. Он только что бил её кнутом только потому, что ему хотелось увидеть на ней отметины. Она не должна была возбудиться, но это было так. Это не тот человек, которого она должна хотеть, но она хотела. С каждым ударом его кнута ощущения затмевали её собственное я. Она не могла этого скрыть, даже если бы хотела. Её тело предательски выдавало её, оставляя доказательства на бёдрах.

— Ты хочешь кончить?

Натали была девственницей, но не монашкой. Она знала, что оргазм приносит облегчение. От одной этой мысли её соски затвердели.

— Пожалуйста.

Хотя её щёки горели огнём от этого признания, уже стало легче. Ей нужно больше.

— Как? — спросил он.

— Как? — Она почувствовала пульс в своих венах, казалось, она может слышать его. Он собирался наградить её этим удовольствием?

Декстер наклонился к её заплаканному лицу.

— Как ты хочешь кончить? От моих рук, языка или члена?

Слова испугали её, но первые два казались приемлемыми. Он целовал и лизал всё её тело. Хотя поначалу ей это не нравилось, теперь да. Это означало, что пришёл конец боли, и он будет ухаживать за ней.