Круги на воде

Он целовал раньше её кожу, её волосы, её слёзы. Это было другое. Они целовали друг друга.

Внутри Натали, внизу, сжалось, её тело плавилось рядом с его, и она застонала. Она не подозревала, что их тела подходят друг другу, как два кусочка паззла. В его объятьях она была словно в правильном месте. Желая всего его, она отпрянула, когда его член шевельнулся, упираясь в её живот.

Наконец, Декстер шагнул назад и взял свою рубашку.

Её сердце скакнуло, зная, что он сейчас уйдёт и оставит её одну.

Ей хотелось спросить, когда он вернётся, принесёт ли он ей обед, всё ли она правильно сделала. Но она знала порядок, удручённо повернулась в сторону двери и приняла нужную позу.

Его рубашка легла ей на плечи, свисая до бёдер. Он просунул её руки в рукава и подвернул их. Пуговица за пуговицей, он застегнул её.

Декстер улыбнулся.

— Она тебе идёт.

Это было лучше любого вечернего платья и драгоценнее, чем что-либо, что у неё было.

— Я…я могу её носить?

Он кивнул с улыбкой.

— Да, клоп, ты можешь её носить. Я вернусь.

Он оставил её одну, но остался его запах, и её сердце таяло.

Сливаясь, проходили дни и недели. У неё снова были месячные — это было единственной точной мерой времени.

«Время Декстера» изменилось. Не только он исследовал её тело, но и она его. Удовольствие так же чередовалось с болью, но ей было позволено трогать его, и они больше разговаривали. Она не только отвечала на его вопросы, но и беседовала с ним. Она обсуждала с ним свою жизнь, сожаления и мечты. Они даже смеялись. Однажды вечером, сидя на его коленях лицом к нему, она провела руками по его твёрдой груди, где под её ладонями билось его сердце. Она почувствовала, как его эрекция толкнула её сзади, и у неё сжалось внизу.

Нат посмотрела ему в глаза.

— Я готова.

Его глаза блеснули, словно солнце над успокоившейся гладью океана.

— Пути назад уже не будет.

— Я знаю.

— Ты говорила, что ждёшь.

Нат кивнула.

— Я ждала, когда появится мужчина, который заслужит моё тело, и завоюет моё сердце.

— И…

— И, Декстер, я твоя. Вся. И сердце тоже. Ты завладел всем моим телом, кроме девственности. Это тоже должно принадлежать тебе. — Она вспыхнула: — В смысле — если хочешь, она твоя.

Он наклонился, и их губы встретились. А потом он приподнял её, посадил на матрас, встал и потянулся за джинсами.

У Натали сжало сердце.

— Ты… уходишь?

Он протянул ей свою рубашку, ту, которую она теперь надевала.

— Нет, Натали, ты не потеряешь девственность в этой комнате. Я держал твою невинность здесь. Твой дар заслуживает большего.

У Нат закружилась голова, кровь быстрее побежала по венам, и, едва дыша она спросила:

— Ты собираешься меня отпустить?

— Клоп, ты никогда меня не покинешь. Я никогда тебя не покину. — Он погладил её по скуле, пока она застёгивала рубашку. — Я собираюсь взять тебя наверх на настоящую кровать. Пора вспомнить, как живут принцессы, но теперь ты уже не избалованная принцесса. Ты прошла большой путь, моя королева.

Беря её за руку, он одновременно нажал что-то в кармане. Раздалось жужжание, и дверь открылась. Её босые ноги еле поспевали за ним, когда он стремительно зашагал по коридору из бетонных плит, ведя её.

— Здесь сейчас больше никого нет, никто тебя не увидит.

Сейчас нет? Здесь, в этом доме, или что это есть такое, кто-то бывает ещё? Она никогда никого не слышала. Слышали ли они её крики?

В конце бетонного коридора была дверь. Даже если бы она выбралась из комнаты, ей понадобился бы ещё ключ, чтобы выйти из коридора. Когда дверь открылась, она внезапно почувствовала себя героиней любимого мамой фильма. Она была Дороти, открывающей дверь своего маленького дома в волшебную страну Оз. Больше не белое и чёрное, всё вокруг обрело цвет.

Вместо жёлтого кирпича — богатые узорчатые ковры. Её ноги замерли на шикарной мягкой поверхности. Здесь были кожаные диваны, полки, заполненные книгами с разноцветными корешками, и стена с электроникой. Светильники отбрасывали золотистые блики на мебель из красного дерева.

Её чувства начали перегружаться от разнообразия, когда он повёл её через весь дом. Он казался таким же большим, как их дом в Айове, но они были не в Айове. Она успела глянуть в окно на первом этаже — настоящее окно в мир, который он скрывал от неё. Хотя солнце уже садилось, она сощурилась. Пейзаж за окном был ярче всего, что она могла видеть в течение месяцев. Белое снежное покрывало сверкало багровыми отблесками. Большие деревья, газоны — всё было белое, словно внутри стеклянного новогоднего снежного шара.

Хотя в воздухе не летали снежинки, у неё было ощущение, что кто-то только что потряс её мир.

Нат хотелось спросить, где они, но это было бы слишком.

Шаг за шагом, она следовала за Декстером вверх по большим ступеням на второй этаж. Его большая рука, крепко сжимавшая её ладонь, придавала ей сил, чтобы двигаться. Воздух был не влажным и холодным, как там, а свежим и тёплым. Под ногами был не цемент, а полированное дерево.

Декстер открыл высокую деревянную дверь в гостиную. В камине мерцал огонь, наполняя комнату теплом. Ещё несколько шагов, и он открыл вторую дверь. Натали замерла от увиденного.

Её взор наполнился яркими красками. Кровать, накрытая пуховым атласным покрывалом. Множество узорчатых ковриков и большая мебель. Её глаза перебегали с одного на другое, зная, что именно тут всё произойдёт, тут она изменится навсегда. В этой спальне легко поместилось бы четыре таких комнаты, как та, в которой её держали. Да её комната была размером с одну эту кровать.

— Декстер?

Он отпустил её руку и начал расстёгивать пуговицы на рубашке.

— Натали, я ждал этого.

Она сглотнула и кивнула, находя утешение в его решительности после долгого терпения. Он ждал. Это её решение.

Наклоняясь, Декстер стал целовать её волосы, шею, ключицы, грудь.

Она потерялась в ощущениях, которые только он мог её дать, закрыла глаза, когда его губы стали посылать электрические заряды прямо в её нутро. А потом он остановился. Когда она открыла глаза, он был на коленях.

— Натали, ты моя королева.

— Декстер? — Она не знала, что делать. Было неправильно, что он на коленях. Это её роль.

Он поднёс её ладони к своим губам.

— Ты всё, о чём я мог мечтать. Ты сказала, что я владею твоим сердцем. Натали, ты владеешь моим. Оно было твоим ещё до нашей встречи.

— Я не понимаю.

— Знаю. Просто запомни, что я люблю тебя — несмотря на всё, а благодаря всему. Вот почему то, что мы собираемся сделать, это правильно. Всегда было так.

— Ты любишь меня?

— Всегда и навсегда. — Он встал, схватил её на руки и понёс к кровати.

Она обхватила руками его шею.

— Я боюсь. — Он заставлял её открывать свои мысли и чувства ему. Сейчас это казалось правильным.

— Я знаю, клопик. Знаю. Это не для боли.

— Но тебе нравится.

Он кивнул.

— Да. Но мне нравится и доставлять тебе удовольствие.

После долгого поцелуя, Декстер отбросил одеяла, обнажая мягчайшие простыни, и бережно положил её на них.

Они смотрели друг другу в глаза, пока он снимал свою одежду. Она восхищалась его телом, тому, что этот красивый, сильный мужчина любил её. Твёрдые мускулы и горящий взгляд гипнотизировали её. К тому моменту, как он взобрался на кровать, её желание почти пересилило страх.

Декстер спустил с её плеч рубашку. Медленными, уверенными движениями он стал ласкать её складочки и клитор, покусывая её кожу, пока её сдержанность не пала под напором страстного желания, а груди отяжелели.

Он взобрался на неё и, когда его член стал дразнить её у входа, замер.

— Декстер?

— Я никогда тебя не отпущу.

Она двинула бёдрами, готовая к нему.

— Пожалуйста, Декстер.

— Что, мой маленький клоп?

— Пожалуйста, никогда меня не отпускай… Не знаю, что я буду делать без тебя.

— Это единственное, что тебе не стоит узнавать.

Она вздохнула, двигая в нетерпении бёдрами.

— Я вся твоя. Пожалуйста, возьми меня.

Она выгнула спину, когда он стал входить в её узкое лоно. А потом, когда она стала привыкать к давлению, он сделал сильный толчок, и она закричала от боли, затмившей наслаждение.

— Нат, — его голос был нежным, успокаивающим. — Расслабься, позволь мне облегчить это.

Натали постаралась расслабиться, как он сказал. Она верила, что он сделает, как обещал, облегчит боль. Он всегда так делал. Была ли это боль от стояния на коленях, от ударов кнута или от зажимов на сосках, он всегда мог её облегчить.

Вперед и назад, он двигался. Боль стала исчезать, и её тело ожило.

Наслаждение нарастало, она схватилась за простыни и стала звать по имени единственного мужчину, владеющего ею всей. Слившись телами, они поднимались выше и выше, пока оба не задрожали, и он до краёв наполнил её тело, а с ним и её сердце.

Глава 20

Как раз тогда, когда я подумал,

что научился жить, жизнь изменилась.

~ Хью Пратер

Тюремная клетка Натали изменилась, но не её жизнь. Теперь она жила в апартаментах Декстера. Так как в гостиной нельзя было находиться без одежды, он заказал для неё целый гардероб. Это казалось излишним. Одежды было больше, чем ей требовалось, когда она училась: ходила на занятия, встречи, вечеринки. Были даже свитера, пальто и ботинки, хотя она ни разу не была вне дома с тех пор, как оказалась здесь. Её мир ограничивался Декстером и редкими появлениями прислуги, из-за которой одежда и понадобилась.

Декстер больше не приносил сам ей еду, хотя обычно присутствовал, когда её приносили. Было несколько говорящих на немецком служащих, которые приходили и уходили. Они все уважительно к ней обращались, называя «фрау Натали». Она была королевой Декстера, а значит — госпожой в доме. Если у них и возникали вопросы, почему она редко выходит из апартаментов, она об этом не знала. Со временем она выучила несколько слов по-немецки, но, чтобы объяснить, как она оказалась на этой изысканной вилле высоко в горах Австрии, этого бы не хватило. Она бы и по-английски не смогла рассказать эту историю.

За второй дверью, ведущей в комнату с большой кроватью, ей разрешалось носить только рубашки Декстера. В наполненном им шкафу было и бельё всевозможных расцветок, разных тканей и длины. Это можно было надевать только по требованию, которое часто предшествовало бессонной ночи. Если честно, Нат не возражала — это разнообразило её жизнь. И не важно, как Декстер добьётся её слёз, потом её всегда ждало удовольствие.

К их комнатам примыкало помещение для тренировок. Вместо бега на месте она могла тренироваться на беговой дорожке и тренажёрах. Ей всегда было чем заняться, а её мысли были сфокусированы на нём. Это не значит, что она не вспоминала свою прежнюю жизнь, свою семью. Вспоминала. Были моменты, когда ей не нравилась жизнь в качестве принцессы Роулингс, но не теперь. Сейчас у неё были смешанные чувства.

Хотя её календарём до сих пор служили месячные, она знала, что много пропустила. Декабрь для их семьи был не просто месяцем Рождества. В декабре они также праздновали день рождения Николь и годовщину первой свадьбы родителей. В феврале были дни рождения отца и брата. Мама любила придумать что-нибудь особенное. Если её семья праздновала в этот раз, то Натали всё это пропустила.