Я научу тебя любить

* * *

Всю дорогу сначала до квартиры Алины, а потом и до жилища Высоцкого, Аня молчала. Уже не чувствовала той слабости, которая накрыла в момент лжеузнавания, но все равно было как-то… Муторно. Тошно. Тревожно.

Сразу по многим причинам. И из-за возможных проблем теперь уже на работе. И из-за того, что Алина не верит в будущее для них с Корнеем, как бы ни пыталась это скрывать. Но главное… Из-за того, что накрыла тоска о матери. Старая. Давно забытая. Та, что еще из детства. Когда Аня на самом деле ждала звонков на День рождения. Хотя бы звонков…

Когда верила, что плюшевый заяц, которого домой приносит деда — это действительно от Анфисы. Когда очень готовилась к встрече с ней… После смерти дедушки. Когда она приезжала в последний раз, а встретиться не захотела.

Аня открывала квартиру, тяжело вздыхая. Не хотелось появляться перед Корнеем расстроенной. Но как бы ни силилась, как бы ни репетировала в лифте улыбку, смирилась, что не получится.

Вошла тихо, закрыла, знала — он уже дома. Свет в гостиной и на кухне горел.

Не вышел встречать, говорил по телефону. Скинул, когда Аня сняла пальто, сапожки, переобулась в тапки. Снова взяла в руки купленную книгу… Только сейчас поняла, что забыла запаковать… Снова вздохнула.

— Растяпа…

Шепнула под нос, себя же ругая. Глянула в зеркало, вздохнула еще раз… Прижала книгу к груди, пошла к нему…

— Привет, — сидевшему на диване с ноутбуком на коленях. Вскинувшему взгляд, прошедшемуся сканером по ней. — Что-то случилось? — И тут же безошибочно определившему, что все не так гладко, как Ане хотелось бы. Хотя что тут угадывать-то? Обычно-то она несется навстречу, светясь улыбкой, а сегодня…

Подошла бесшумно, остановилась перед ним, проследила за тем, как Корней закрывает ноутбук, оставляет в сторону, смотрит на нее снизу-вверх, немного приподнимает бровь, так и не дождавшись ответа на вопрос.

— Это тебе. Я хотела… Мне за стажировку заплатили. Я решила, что хочу тебе что-то подарить. Вот. — Аня протянула Корнею тот же бумажный сверток, который чуть раньше уже разворачивала Алина. Думала, что будет волноваться, когда он начнет раскрывать, а получилось… Была практически равнодушной. Не потому, что перестало быть важным. Просто… Силы кончились. — Если не понравится — скажи. Я не обижусь. Не знала просто, что подарить. А однажды…

Сделала паузу, Корней отвлекся от разворачивания, снова посмотрел вопросительно…

— Я заходила к тебе в спальню. Увидела там книгу. Мне очень понравилась, я подумала…

Объяснила не то, чтобы понятно, но закончила ровно в тот момент, когда мужчина перевернул книгу лицевой стороной, несколько секунд смотрел беспристрастно… Не бросился открывать и пролистывать. Не расплылся в улыбке. Просто пробегался взглядом по обложке… И вот сейчас Аня поняла — все же остатки сил потратит, потому что сердце дрогнуло. Показалось, что если он отвергнет — не выдержит. Расплачется.

— Спасибо, Аня.

Но не пришлось. Потому что Корней произнес, глядя в девичье лицо, а потом все с тем же хрустом новой книги раскрыл, пролистал несколько страниц…

— Тебе нравятся ее проекты? — кивнул, реагируя на Анин вопрос. Захлопнул книгу, положил на ноутбук, вытянул руку…

— Что случилось скажешь? — Ане понятно было, чего хочет… И самой хотелось того же — забраться на руки, расплакаться, поделиться… Но это ведь истерика. Ему она зачем? Поэтому мешкалась. Сомневалась…

В итоге же вложила свою ладонь в его, послушно сначала сделала несколько маленьких шагов, когда потянул, пока не уткнулась носками тапок в диван, забралась на колени, почувствовала, как мужские руки проходятся по ее бедрам, останавливаются на ягодицах, чуть подтягивают, чтобы она вся оказалась немного ближе.

Корней сам тянется к губам, сам целует.

— Спасибо. Это правда отличный подарок, Аня. Пожалуй, один из лучших.

И мог бы не повторять. Тем более, не уточнять, но он зачем-то это делает… Наконец-то вызывая улыбку. Вяленькую. Хиленькую. Но хоть какую-то…

— Я рада. Очень старалась. И волновалась.

Которой все же не хватает надолго. Поэтому Аня без зазрений совести обвивает шею руками, утыкается лицом в нее же, закрывает глаза, выдыхает…

Знает, что до сих пор так и не ответила на вопрос. И благодарна, что он не торопит.

Дает побыть в тишине. Дает немного прийти в себя. Дает напитаться. Его уверенностью, что ли… Гладит по спине, ждет, пока сама заговорит. И дожидается.

— Был какой-то очень сложный вечер. Так часто бывает, наверное. Всё разом…

— Что «всё»? — задает вопрос куда корректней, чем свойственное ему: «внятно, Аня».

— Мы были в ТЦ. Стояли с Алиной в очереди. И я… Дурочка, конечно, но… Женщину увидела. Мне показалось… — даже произнести это было сложно. Снова просыпалось это странное чувство ухающего в пятки желудка… — Мне показалось, что я увидела Анфису. М-маму… И я…

— Твоя бабушка говорила, что ее нет в городе.

— Да. Нет. Я знаю это. Просто… Обозналась.

Снова собирая силы по крупинкам, Аня оторвалась, выпрямилась, уткнулась ладонями в мужские плечи, посмотрела в лицо, вроде как улыбнулась.

— Но это не страшно. Просто… — начала, прервалась, не выдержала — посмотрела куда-то в сторону, вдохнула глубоко… Долго выдохнула…

— Что «просто»? — услышала тихий вопрос. Захотела снова спрятаться. А потом поделиться. Именно этим. Не возможными проблемами на работе из-за сплетен. Не тем, что водила Алину за нос и теперь чувствовала себя гадко. А именно этим.

— Я сначала рванула к ней. Ну то есть к той, которая похожа… А потом остановилась, потому что… Я не представляю, что сказала бы. И испугалась, что она меня не узнает… Это так… Ужасно…

Последнее слово Аня произнесла, снова глядя на Корнея. Спокойного. Задумчивого. У которого наверняка в миллион раз больше куда более серьезных проблем. Реальных, а не придуманных. Стало стыдно. Захотелось опустить взгляд…

С губ почти сорвалось: «прости, забудь. Это глупости все», но слова «сбил» его вопрос:

— Вы давно виделись в последний раз? — заданный вряд ли для проформы. Слишком уж точный.

Хотя Корней ведь всегда точно знает, в чем кроется суть…

— Несколько лет не виделись, — Аня попыталась сгладить, отвечая обтекаемо, пожимая своими плечами, глядя на его — сначала одно, потом второе. Твердые. Горячие даже через ткань рубашки.

— Несколько — это сколько? — и пусть девушке очень хотелось, чтобы он не задал этот вопрос — Корней уточнил. А дальше наблюдал за тем, как Аня делает вдох, все так же смотрит на плечи, потом ему в глаза, улыбается, шепчет:

— Пятнадцать… Пятнадцать лет…

И почти сразу «ныряет» в воротник рубашки. Несколько секунд просто дышит, уже тише шепчет третье «пятнадцать», а потом всхлипывает, обнимая его шею с такой силой, что понятно — лучше не продолжать. Во всяком случае, сейчас.

Потому что пятнадцать — это ведь из прожитых двадцати.