Спой для меня

5.2

Миллиардер неуверенно положил кусок хлеба, пропитанного яйцом, себе в рот, и я напряженно наблюдала за его реакцией. Прожевал, не поморщился. Но и восторга на его лице не видно. Впрочем, этого я и не ждала. Он чуть ли не каждый день завтракает устрицами, лобстерами и прочим, а я хочу покорить его яйцами?

— Вынужден признать, что повара ты превзошла, — приятный знак внимания, оказанный моей стряпне.

— Что ж, благодарю.

— Сегодня у тебя занятие в академии в час дня. Фаина Ивановна осведомлена и обязательно напомнит тебе об этом.

— Что? — я вытаращила глаза, чуть не подавившись.

— Что? — Амурский вновь надо мной потешался, судя по широкой улыбке. — Ты хотела продолжать заниматься музыкой, а я мог исполнить этот каприз в два счета. С Вяземским я в хороших отношениях.

Я невольно вспомнила, как директор академии, Вяземский Ефим Харитонович, предлагал мне оплачивать обучение интимными услугами.

Неужели Герман об этом тоже узнал?

— Спасибо, но… не стоило, — старалась не показать волнения, но вновь утонула в красном румянце.

— Стоило, Вика. Ты очаровательно поешь, у тебя сильный голос и большие перспективы. Ефим и сам об этом сказал мне вчера по телефону, лично встретиться не успели.

«И хорошо, что не успели. Мало ли, чего обо мне мог наплести Ефим Харитонович» — простонал внутренний голос, уколов меня жгучими догадками и подстегнув волнение.

— Мне нужно уехать на пару дней, — нотки грусти в голосе, или это мое больное сознание так воспринимает его слова?

— Куда?

— В Японию. Заключаем контракт на тысячи долларов, ничего необычного, — Герман вытер рот салфеткой и вальяжно кинул ее на стол. — Будешь по мне скучать?

Я подскочила на месте, уставилась на него взволнованным взглядом. Кажется, еда комом встала в горле, и я не могла даже ответить.

— Если только чуть-чуть, — нагло соврала я.

Да, я буду по нему скучать.

По колючему взгляду дьявольских глаз.

По бархатному голосу.

Мы «вместе» так мало, но Амурский Герман Александрович уже стал неотъемлемой частью моей жизни. Мне хотелось быть с ним рядом каждую секунду, не отходить ни на шаг, держать за руку.

Размечталась.

Рано или поздно эта сказка, где Золушка нашла своего принца, закончится. И все мои ванильные мечты разобьются, как китайский фарфор.

Все хорошее в моей жизни рано или поздно растворялось, как сон, рассеивалось, как утренний туман. И этот роман с миллионером тоже имеет свой финал — к сожалению, финалом станет не хэппи-энд. Так просто не бывает в реальности, только в фильмах и книжках о любви, которые я так люблю. Кажется, что я сама стала героиней одного из романов.

И чего мне ожидать?

Что будет на последней страничке этой книги?

— Все хорошо? — Аня осторожно отделила прядь волос и накрутила ее на щипцы.

— Я просто задумалась, — грустная улыбка проскользнула по лицу, и я подняла глаза в зеркало, осматривая лицо «колдуньи».

— Боюсь спрашивать, какие тараканы пляшут в твоей голове?

— Сколько девушек жили в той комнате до меня? — вкрадчиво прошептала, наблюдая за спадом улыбки на лице Ани.

Девушка глубоко вздохнула, пряча негативное желание промолчать.

— Слушай, Вика, предыдущие девушки не задерживались здесь надолго, и Герман никогда не уделял им больше двух минут в день, не считая интимных встреч, — Аня отпустила кудрявый локон и отложила щипцы, положила руки на мои плечи и выдохнула. — Я не считала его женщин, но их число явно перевалило за второй десяток.

Я опустила глаза.

Двадцать женщин, которые ходили по этому дому, мылись в душе, где теперь моюсь я, спали на кровати, где теперь сплю я, смотрели в то же окно на красивый сад и сосновый лес за забором, считали секунды до встречи с дьяволом и по-настоящему желали его. Думали ли они о будущем? Строили планы? Любили его?

— Не думай об этом, Вика. Витя сказал, что Герман только о тебе и говорит последнее время, как влюбленный осел. С нашим миллиардером еще никогда такого не было. — Аня умело распушила мои волосы, и теперь голливудские кудри упали на мою грудь.

— Я не хочу обманываться и строить пустых надежд, — просипела, чувствуя подступившие слезы.

— Думай об академии и карьере, и хватит загонять себя в угол из-за мужика, — Аня потянула меня с кресла.

Пора ехать в академию искусств. Я уже попрощалась с карьерой и главной ролью, попрощалась с Анфисой Викторовной и другими преподавателями, попрощалась с «крутыми» девицами, а теперь мне предстоит вернуться туда снова. Окунуться в мир сплетен и интриг, когда за занятую роль тебя готовы вывернуть наизнанку завидующие ученицы, а преподаватели способны вытянуть из тела всю душу и вложить ее в чистый вокал.

Я скучала по всему этому.

К часу дня я уже была на месте. Олег открыл передо мной дверь дорогой машины, подал руку, и я охотно ступила на мокрый асфальт новенькими сапожками. Вот она — моя академия, во всей своей красе. Ничуть не изменилась. Все те же молочные колонны, выделяющиеся на фоне нежно-желтого здания, и ангелочки со скрипками и виолончелями на прежних местах, улыбаются мне и машут перистыми крылышками.

Внутри атмосфера напряженная. Наверно, все уже знают, что я снова приду на занятия. В большом холле тишина — затишье перед бурей. Отдаю пальто в раздевалку и спешу к музыкальному залу.

Анфиса Викторовна стоит у рояля, перебирая в руках нотные листы.

— Здравствуйте, — с придыханием шепчу я, а сердце бьется быстрее.

— Вика-а-а-а! — Анфиса Викторовна оставляет свои дела и бежит ко мне.

Мы долго обнимаемся, не замечая ничего вокруг.

Мой преподаватель стала для меня мамой. Анфиса полюбила меня за мой голос и силу характера, была со мной строже, чем с другими девушками и заставляла заниматься, как проклятую, выжимая все силы. Если что-то не получалось, Анфиса Викторовна оставляла меня после занятий, задерживала до позднего вечера и гоняла меня по нотам снова и снова, пока я тысячу раз не пропою идеально. И за это я каждый раз благодарила ее. Так наши отношения крепли, и уже после первого года обучения мы стали настолько близки, что другие завистливые студентки, заметив это, начали обвинять меня в фальшивом авторитете и подачках для препода.

— Я так рада, что ты вернулась. Я берегла твою роль. Я верила, что ты все сможешь и найдешь деньги. — Анфиса Викторовна, наконец, посмотрела на меня, примечая брендовую одежду, укладку и повседневный легкий макияж. — Так-так! Ты нашла деньги не только на обучение.

— Со мной случилось нечто… сказочное, как в книгах о любви. Вы мне не поверите. — Я улыбнулась и помедлила. — Амурский Герман Александрович оплатил мое обучение и… всю эту одежду.

— Амурский? Миллиардер? Тот самый? — кажется, глаза преподавателя сейчас вылезут из орбит и укатятся под рояль. Я невольно посмеиваюсь над ее реакцией.

— Тот самый, — шепотом проговариваю ей на ухо.

— Не хочу знать подробности, Вика. Просто будь с ним осторожна, — предупреждение звучит слишком остро и натужно. Анфиса Викторовна будто знает о нем что-то, чего не знаю я.

А я и не хочу ничего знать. Уверена, рядом с ним столько слухов и грязных сплетен, интриг и скандалов, и лишь немногое из всего этого является правдой.

Заниматься музыкой после перерыва, хоть и недолгого, приятно как никогда. Я наслаждаюсь своим голосом, песня льется из самой глубины души, и я стараюсь выложить все эмоции, полностью вжиться в предстоящую роль. Пою чисто и искренне под сопровождение приятной музыки рояля. Анфиса Викторовна смотрит одобряюще и кивает, ей нравится. Сердце радостно трепещет от каждого звука, и, хоть песня минорная, я все равно улыбаюсь, когда заканчиваю соло.

Занятие подходит к концу. Мы прощаемся, Анфиса Викторовна обещает договориться с театром о повторном прослушивании, и моя душа ликует.

С высоко поднятой головой я полетела к раздевалке. Вернусь домой, и буду еще репетировать!

— Вика? Это ты? — меня останавливают прикосновением к руке. Людмила смотрит на меня ошарашенным взглядом, сканирует с ног до головы, и как только наши глаза встречаются, старается испепелить меня.

— Я тоже рада тебя видеть, — усмехаюсь, складывая руки перед собой.

— Ты… банк ограбила? Откуда эта одежда? И туфли — это Джимми Чу? — голос Людмилы звучит взволнованно.

— Нет, банк не грабила. Откуда одежда, тебя не касается. Иди куда шла, меня не трогай. — Разворачиваюсь, чтобы продолжить движение, но сверлящий взгляд все еще нацелен на меня.

— Ты пожалеешь, что вернулась в академию, — бросает мне вслед, и мое тело невольно покрывается мурашками.

Я не боюсь наглых расфуфыренных девиц, как Людмила, но осадок от ее слов все равно закрадывается в рассудок смутным сомнением. На что способна завистница, чтобы получить желанную роль в мюзикле и спихнуть всех соперниц с пути?

Не хочу сейчас задумываться об этом. Хочу просто приехать домой и еще несколько раз прорепетировать все песни, которые должна буду показать на прослушивании.