Букет белых эустом

ГЛАВА 13. УЛЬЯНА

Ульяна сошла на перрон и столкнулась нос к носу с Викой.

— Ты зачем приехала? — ища кого-то глазами, подруга, не здороваясь, бросила Ульяне. — Я же тебе сказала, чтобы в Москве сидела, если надо, я тебя бы вызвала.

— И тебе доброе утро! Во-первых, ты мне не говорила, чтобы я в Москве сидела, а во-вторых, у меня, кроме твоих, ещё свои дела имеются, — Уля оборвала Вику и, довольная собой, подумала, что именно так бы ответила Кира, окажись на Ульянином месте.

— Ладно тебе. Я просто не так сказала. Ты не обижайся, видишь, я вся на нервах. Ты того, поменьше болтай, и, главное, ты всем говори, что мы с Барановым у тебя в Москве в понедельник были.

— А зачем ты наврала про меня? Ведь Матвей сказал следователю, что его твой муж избил. Чего тень на плетень наводить?

— Уль, ты не представляешь, как я тогда испугалась. Думала, что Матвей не выживет, от страха и ляпнула первое, что в голову пришло. Теперь жалею. Но сейчас вроде бы там утрясается — отец Санькин с кем надо договорился. Если тебя спросят, то подтверди, что мы в понедельник с тобой по Москве гуляли, а поздно вечером в Конашов уехали.

Ульяне стало неприятно, что она, пусть и заочно, оказалась втянута в такую грязную историю; хотела сообщить Вике, что обманывать никого не собирается, как в эту минуту её подруга, кого-то увидев, бросила на ходу «Пока!» и устремилась к красивому высокому парню. Уля удивлённо наблюдала, как Вика недвусмысленно прижалась к незнакомцу и как они, обнявшись, пошли вдоль платформы. То, что жизнь ничему подругу не учит, Ульяна поняла ещё в колледже, но осуждения не было, только изумление — «безумие и отвага наш девиз», сама Уля так никогда бы не смогла: и стыдно, и боязно. На память пришло, как на главной площади города целовалась Вика с Матвеем, не опасаясь быть замеченной, не задумываясь о последствиях. Впрочем, последствий для неё и не было, это Ульяна рассталась с женихом, а может, оно было и к лучшему? С этими мыслями прямо с поезда Уля поехала в центральную больницу, где, по словам Вики, лежал Матвей.

Ульяна боялась, что её не пустят к тяжелобольному, но в справочной ей сразу назвали номер палаты, и она без сложностей прошла в хирургическое отделение. Матвей был уже несколько дней назад переведен из реанимации, нос заострился, под глазами круги. Когда Уля пришла, он спал. Рядом с его кроватью сидела круглолицая блондинка и держала спящего за руку.

— Доброе утро! — тихо поздоровалась Ульяна. — Я знакомая Матвея, хотела узнать о его самочувствии. Что врачи говорят?

Блондинка строго посмотрела на Улю, но отпустила руку Матвея, встала и глазами указала на дверь. Девушки вышли в коридор.

— Я Настя, невеста Матвея. А ты кто ему?

Уля чуть было не представилась «бывшая невеста», однако вовремя осеклась:

— Я же сказала, что знакомая. Меня Ульяна зовут. Матвей про меня не рассказывал?

— Не рассказывал.

Ульяна подумала, что зря помчалась в Конашов: такая решительная Настя о Матвее и без посторонней помощи позаботится, видно, что вцепилась в своего жениха бульдожьей хваткой. Вдруг Настя понизила голос и почти шёпотом спросила:

— Ты знаешь, кто его изувечил? — и не дожидаясь ответа продолжила: — Его Александр Баранов убить хотел, а теперь родственники этого Баранова пытаются дело закрыть. Мотя ещё в реанимации лежал, к нему никого не пускали, а они уже с деньгами примчались. А потом следователя подкупили. Теперь получается, что Мотя зачинщик, а этот урод оборонялся. А тут, вообще, какой-то новый пришёл и говорит, что Мотя обознался, а Баранова будто и в Конашове в тот день не было. Представляешь! Но я этого не допущу, я везде напишу, что преступника хотят оправдать. Если ты Барановых знаешь, то передай, что их семейке не удастся своего бугая защитить. Он условкой за нанесение тяжких телесных повреждений не отделается.

— Хорошо, передам, — машинально кивнула Ульяна. Её умилило по-детски ласковое «Мотя», сказанное про Матвея, она так своего бывшего жениха даже мысленно не называла.

— А я сразу догадалась, что тебя Барановы прислали. Думаете, что за Матвея постоять некому? Так вот, знай, мы с Мотей заявление в ЗАГС подали, я ему самый близкий человек и правду доказать смогу. Какие же вы, Барановы, все мерзкие! — с отвращением произнесла Настя.

— Мы с Матвеем тоже прошлой осенью жениться собирались, пока я его с женой Баранова не застукала.

Настя посмотрела на Ульяну, как на умалишенную:

— Не ври!

— Я никогда не вру. Тебе деньги нужны будут. У меня мама в этой больнице не раз лежала, я знаю, как лечиться. Сейчас начнется: на лекарства, на то, на сё… На держи, — Уля достала конверт, переданный ей Кирой. — Это не от Барановых, это от меня и… от очень хорошей женщины.

Ульяна вышла из больницы в странном настроении: она и досадовала на себя (зачем-то помчалась в Конашов, вообразила, что без её участия Матвей не станет на ноги), и была собой довольна (она сделала, что могла, и убедилась, что об её, пусть и бывшим, друге позаботятся). «Теперь надо позвонить тёте Ире, сказать, что приехала», — подумала Уля, и тут же раздался звонок:

— Добрые утро! Как твои дела?

— Тётя Ира, я к тебе через полчаса зайду. Я в Конашове у горбольницы.

— Уля, что-то случилось?

— Ничего не случалось. Приду, расскажу.

— Ну, скорее давай. Я жду.

Только Ульяна нажала отбой, как телефон вновь зазвонил. Понятно, что тётя Ира беспокоится за племянницу, не терпится узнать, почему та вернулась.

— Тётя Ир, я же сказала, что у меня всё в порядке. Вот тридцатый автобус стою жду.

Но из трубки донеслось:

— Костюченко Ульяна Сергеевна?

— Да. Слушаю Вас, — от строгого мужского голоса Уле стало не по себе.

— Вы знакомы с Александром Барановым?

— Знакома. Это муж моей подруги.

— К Вам есть несколько вопросов, поскольку Вы находитесь в другом городе, то я Вам сейчас сброшу образец заявления, чтобы Вы попросили направить отдельное поручение в ОВД по месту Вашего жительства, не забудьте указать Ваш новый адрес. Вас вызовут, и Вы подтвердите, что четвертого июля Баранов с женой гостили у Вас в Москве.

— Я сейчас в Конашове, могу к Вам в полицию прийти. По какому адресу?

— Октябрьская, пятнадцать. Сегодня сможете приехать подтвердить пребывание Баранова?

— Через час смогу, только я не буду подтверждать. Они ко мне не приезжали.

— То есть Вы хотите сказать, что шестого июля их в Москве не было? Подумайте получше, вспомните.

— Я хорошо помню, что в прошлый понедельник было. Сейчас к Вам приеду, и Вы всё запишите.

— Сегодня суббота. Выходной. Я Вам в понедельник позвоню.

— Я в понедельник в Москве буду.

— Всего доброго! Если будет нужно, я Вас вызову, — в трубке пошли короткие гудки.

Ульяна в растерянности шла по улице — вроде бы всё правильно сделала: никого не обманула, против совести не пошла, не стала в подлости участвовать, но на душе было гадко. Вспомнила, как обнималась Вика на перроне с каким-то парнем, как целовалась в машине с Матвеем. Неизвестно ещё, какие картинки Баранов видел, а ведь он жену любит! Ульяна впервые с симпатией подумала о Сане, недалекий, грубый, но он умеет любить. Наверняка родные про Вику ему все уши прожужжали: «С ней пропадешь, гони её», а он всё равно с ней, как может, пытается свою семью сохранить. А с другой стороны, он человека чуть на тот свет не отправил, а сейчас сухим из воды выйдет: отец денег не пожалеет, и Вика про это говорила, и Настя в больнице рассказывала… Ульяна окончательно запуталась — сочувствует она Сане Баранову или осуждает его.

Едва Ульяна переступила порог, Ирина бросилась целовать племянницу:

— Как я соскучилась!

— Тётя Ир, меня две недели не было, а ты меня, как с фронта, встречаешь.

— Пошли на кухню, кормить тебя буду. Я, пока ждала, сырников твоих любимых нажарила.

Ульяна сидела на уютной маленькой кухне, ела сырники со сметаной и отвечала на множественные вопросы. Причину приезда решила не называть, зная, как тётка всполошиться, начнет переживать, давать советы, поэтому сказала, что не все вещи забрала, вот и пришлось вернуться за тёплым свитером.

— Да зачем он тебе в такую жару? И деньги на дорогу тратила… Ты бы мне сказала, я придумала бы, как передать.

— Зато вот к тебе пришла, сырников вкусных поела, — улыбнулась Ульяна.

— Хорошо, что ты позвонила, а то я собиралась с Суриными к ним на дачу поехать. Приглашали на клубнику.

— Ну, так поезжай.

— Чего я клубники не ела? У меня от неё аллергия. Дальше рассказывай, почему тебя твоя начальница к себе жить взяла.

— Потому что очень добрая женщина. И мама у неё строгая, но тоже добрая. Они сами из Конашова, земляки.

— Как, ты говорила, её зовут?

— Мать Людмила Михайловна, а она Кира. Кира Зотова.

— Постой, что-то знакомое. Кира Зотова…

Они попили чаю, обсудили перспективу работы в московской школе и секретарство в офисе, когда Ирина вдруг воскликнула:

— Вспомнила! Вспомнила, откуда знаю эту Киру Зотову. Мы тогда со свекровью жили на Заречной в пятиэтажке. Так, эта Кира там жила, с ней какой-то скандал был связан: наркотиками, кажется, торговала, ей негр из сельхозакадемии их возил, она ещё от него ребёнка родила.

— Это не она. У неё детей нет. И тем более, ты говоришь про наркотики, а она очень хорошая, порядочная.

— Ну, не знаю. Может, ошибаюсь, но имя редкое, память зацепила.

— А что с той Кирой стало.

— Не помню уже, наверное, посадили или сбежала. У меня тогда Попов загулял, потом мы с ним разводилась, мне не до чужих бед было, свои разгребала. А красивая девушка была, высокая, стройная. Да, Кира Зотова…

Ульяна слушала и не верила: благородная Кира Зотова, такая честная, правильная, торговала наркотиками, возможно, сидела в тюрьме. Ульяна приехала помочь больному другу, а тут столько информации за одно утро!

Из коридора донеслась музыка Улиного телефона.

— Доброе утро! — приветствовал Михаил. — Не разбудил?

— Доброе утро! Конечно, не разбудил, уже двенадцатый час.

— А я вчера в Дом малютки ездил, тебе привет от Екатерины Петровны.

— Спасибо! Не думала, что она меня помнит.

— Так, я ей про тебя рассказываю, — простодушно признался Миша.

— Вам больше не о чем поговорить?

Ирина ушла из кухни, чтобы не мешать разговору племянницы, но, как только Ульяна выключила телефон, тут же вернулась:

— Это что за Миша?

— Один хороший человек.

— У тебя все хорошие, даже Матвей твой. Не объявлялся?

— Он в центральной больнице лежит. Избили.

— Из-за девок, небось, пострадал.

— Из-за них, — кивнула Ульяна. Ей стало легко после разговора с Мишей. Они договорились, что вечером встретятся, и она сможет с ним всё обсудить: и избиение Матвея, и разговор с полицейским, и странную историю Киры Зотовой.