Букет белых эустом

ГЛАВА 16. УЛЬЯНА

Ульяна вернулась в Москву рано утром и сразу с вокзала поехала на работу. Офис «Цветочной симфонии» был ещё закрыт, девушка села на лавочку во дворе и стала наблюдать за пробуждением дома. Вот молодая женщина ведёт ребенка, она торопиться, сердится на малыша, которому явно не хочется в детский сад; молодая пара вышла из подъезда, сразу видно, что влюблённые, долго целуются, расходятся в разные стороны, оглядываются, улыбаясь, машут друг другу — Ульяна тоже заулыбалась, глядя на них. А вот во двор въехал автомобиль Киры. Уля обрадовалась и удивилась: чего так рано? И внешний вид Киры показался Ульяне необычным: всегда одетая в строгий деловой костюм, в то утро Кира была в открытом, практически вечернем платье, и даже надетый сверху двубортный пиджак не мог придать ей привычной строгости.

Кира тоже заметила девушку:

— Ты прямо с поезда?

— Да, с пензенского.

Кира кивнула (Ульяна не поняла: ей кивнула или своим мыслям), и они пошли в офис. Девушка рассматривала начальницу — какая-то она была в то утро «особенная»: расспрашивала Ульяну о дороге, задавала вопросы о самочувствии Матвея, но при этом улыбалась своим, ей одной известным мечтам.

— Ты позавтракай, — Кира достала из холодильника сыр, йогурт. — Или в кафе сходишь? Тут на углу кафетерий, кажется, уже открылся.

— Спасибо! Я сыта. Мне тётя пирожков в дорогу нажарила, — Уля вытащила из сумки пакет и протянула Кире. — Угощайтесь!

По кабинету разливался запах свежесваренного кофе, в окно заглядывала ветка яблони с мелкими зелёными плодами, солнечные лучи весело играли на блестящей поверхности стола, Кира задумчиво улыбалась своим мыслям, и Ульяна почувствовала, как на душе становится светло, все переживания последних дней отступили, показались незначительными.

— Ты у родственницы останавливалась? — по-прежнему думая о чём-то своём, поинтересовалась Кира.

— Да, я Вам про неё рассказывала, это мамина младшая сестра. Она Вас помнит. Они с мужем на Заречной жили, когда Вы, — Ульяна запнулась, — когда Вы там жили.

— Это ты с Людмилой Михайловной обсуди, она бытоописатель Заречной. Я мало кого помню, только самых близких.

Было видно, что Кире неинтересна эта тема, но Ульяна любила во всём ясность, и понимая всю бестактность вопроса, она всё-таки спросила то, что не давала ей покоя;

— Тётя Ира сказала, что, когда она там жила, Вы ходили беременная. Это она про Вас говорила или с кем-то спутала? — про связь с негром из сельхозакадемии, привозившим наркотики, Ульяна спрашивать постеснялась.

— Про меня, — безразлично ответила Кира. — Видимо, в Конашове совсем ничего не происходит, если почти двадцать лет прошло, а там мою беременность вспоминают.

— А где Ваш ребёнок?

— Умер. Я родила мертвого ребёнка.

— Извините, — Ульяна уже не могла остановится. — А я уже испугалась, что Вы от него отказались.

— Чего ты испугалась?

— Что Вы такая, такая хорошая, и от ребёнка отказались.

Кира удивленно посмотрела на Ульяну, а та сбивчиво принялась рассказывать то, что мучило её последние месяцы:

— Вот от меня отказались. Я никому это не рассказываю, потому что подумают, что я дефективная родилась, раз меня сдали, многие считают, что нормальных детей не отдают. А на самом деле я просто была матери не нужна. Я найти её хотела, а мне заведующая в Доме малютки так и сказала: «Если, той бабе ты, малютка новорождённая, девятнадцать лет назад не нужна была, теперь ты и подавно нужна не будешь». А я всё равно хотела бы её найти и поблагодарить, потому что меня самые лучшие люди на свете удочерили. Они меня очень любили, а я их и сейчас люблю. Хотя, может, с моей биологической матерью несчастье какое-то произошло, может быть, её и в живых давно нет.

Ульяна встретила безучастный взгляд Киры и смешалась:

— Вы извините, что я Вам это всё рассказываю.

— Ничего страшного. Надо тебе было выговориться, вот и выговорилась, — Кира доброжелательно улыбнулась и включила компьютер. — А мне работать надо. Я специально пораньше приехала.

Ульяна вышла из кабинета начальницы в приёмную, ругая себя: зачем надо было устаивать этот душевный стриптиз? Вон как холодно смотрела на неё Кира, когда слушала про тайну её рождения. Теперь и Кира будет думать, что Уля дефективная, раз её в детдом сдали. И зачем вообще стала передавать рассказ тёти Иры? Хорошо, что хоть про наркотики не спросила, а могла бы ляпнуть… Ульяна даже не могла представить, какую бурю эмоций подняло в душе внешне спокойной Киры воспоминание о так печально закончившейся беременности, воспоминание, которое она себе запретила, даже думая о Кирилле (а она о нём второй день беспрерывно думала).

Между тем офис стал оживать. Пришла Марина с ворохом документов, зашёл «на минутку» в кабинет руководства и долго о чём-то спорил Тимур. Никита с загадочным видом извлёк из пакета розу на длинном стебле и протянул Уле: «Единственная и прекрасная, как ты!». К подкатам Никиты Ульяна относилась спокойно: что поделать, если у человека стиль поведения такой — «дамский угодник», зато, если какие-то вопросы по работе офиса у девушки возникали, к Никите всегда можно обратиться, зная, что он толково, по делу всё разъяснит. После обеда Кира уехала, обычно она сообщала куда и насколько покидает офис, но в этот раз ничего не сказала, и ещё, Ульяна обратила внимание, на начальнице было обтягивающее открытое платье, словно не деловая встреча намечалась, а романтический ужин, впрочем, какой ужин в четыре часа? У Киры явно что-то происходило.

Вечером дома (Ульяна удивилась себе: роскошную квартиру начальницы стала называть своим домом) всё понемногу стало выяснятся. Людмила Михайловна подробно расспросила Ульяну о поездке, сочувственно выслушала историю с избиением Матвея, а когда вернулась Кира с порога обрушилась на дочь с упрёками:

— Ты на себя посмотри: то пьяная ввалилась, сегодня как проститутка вырядилась. Как с Федуловым встретилась, так свихнулась. Это ты на свидание с ним ездила с таким разрезом? — мать возмущенно указывала на наряд дочери.

— Мам, давай не будем портить друг другу настроение и обсуждать мой внешний вид, — Кира равнодушно посмотрела на себя в зеркало.

— Это тебе мать настроение портит! — не унималась Людмила Михайловна. — Как тебе Кирилка твой настроение попортил, никто не сумеет. А ты опять с ним связалась! Дура, как есть дура! Если он тут появится, я ему всё вспомню: и про наркотики, и про весь остальной позор!

— Успокойся, он здесь не появится. Он в больнице после аварии.

— Это его наказал Господь, и не так ещё накажет! — торжественно объявила Людмила Михайловна и вернулась на кухню.

Ульяна слушала перепалку матери с дочерью, вспоминала рассказ тёти Иры, и пазлы событий из жизни Киры Зотовой стали постепенно складываться.