Правда, которую мы сжигаем

— Кажется, у нас есть компания, ЛТ, — бормочет мне на ухо Рук, пластик маски впивается мне в щеку. — Как насчет того, чтобы устроить для них шоу, как раньше для меня, а?

Мое тело немного тает, когда я чувствую, как он прижимается к моей заднице, ощущая его затвердевшую длину за тканью нашей одежды. Внезапно у меня начинает что-то грызть в желудке, в результате чего у меня между бедер начинает пульсировать.

Мое платье немного задирается, достаточно, чтобы обнажить заднюю часть моих ног. Я вздрагиваю от колючего ощущения его джинсов, трущихся об меня. Я прикусываю нижнюю губу, когда его руки падают на мою нижнюю половину.

— Я хочу, чтобы ты помирилась со мной, Сэйдж. Я хочу, чтобы ты была моей хорошенькой маленькой шлюхой и опустилась на колени, — начинает он, выстраивая для меня эту фантазию, в которой мои соски напряжены, а ядро сочится. — И извинись за то, что заставила меня наблюдать за тобой и за ним. Сделай это со мной своим горячим ртом.

Хватка на моей талии усиливается, когда он плавно поворачивает меня лицом к себе. Я слышу, как позади меня все смеются над тем, что кто-то неправильно выпил кокаин. Паника возвращается, но не из-за страха перед реакцией Истона на то, что он меня найдет, — из-за страха потерять Рука до того, как у меня появится шанс по-настоящему его заполучить.

Но Рук притягивает меня обратно к нам, заставляя все остальное, кроме него, исчезнуть. Он хватает мой подбородок пальцами, удерживая меня там.

— На колени, шлюха, — из-за маски трудно разглядеть выражение его лица, но его голос не оставляет места для несогласия. Я практически вижу его горящие глаза сквозь маскировку. — И не вставай, пока я не закончу.

Я не могу сказать ему прямо сейчас. Я тоже не могу расстаться с Истоном прямо сейчас. Но я могу сделать это, и я хочу загладить свою вину перед ним. Я хочу дать ему это.

Так что я делаю, как мне говорят.

Я сползаю на корточки, опускаясь на колени по очереди, холодная плитка обжигает кожу. Я поднимаю глаза и смотрю на него сквозь маску, потому что знаю, как сильно он любит, когда я смотрю на него, пока он трахает меня в рот.

— Вот так? — невинно спрашиваю я, облизывая нижнюю губу и ожидая его ответа, пока мои ладони пробегают по его бедрам.

У меня жадно текут слюнки. Задача заставить его чувствовать себя хорошо, возможность получить его похвалу заставляет меня сжимать пальцы на ногах. Я быстро расстегиваю его пуговицу и молнию, опуская руку в его джинсы.

Разминая его застывший член через боксеров, я дразню и его, и себя. Прикосновение к нему напоминает мне о том, что я чувствую внутри, растягивая меня, массируя мои стенки, пока я не останусь лужицей блаженства.

Когда я высвобождаю его, у меня пробегает мурашки по спине, и мое тело гудит, когда я восхищаюсь им. Мой язык пробует воду, касаясь украшений с вертикальной штангой, которые только добавляют ему сексуальности. Отчетливые вены, обвивающие его ствол, пульсируют, пока я не тороплюсь.

— Сэйдж все еще не дает тебе ее сломать? — я слышу эхо снаружи.

— Эта наглая сука едва позволила мне прикоснуться к ней.

— Шалава, вероятно, трахается с каким-то другим парнем, чувак.

Рука Рука падает мне на голову, подкрадываясь к затылку, чтобы ухватиться за прядь моих волос. Моя кожа теплая и покалывает, когда я слушаю, как они говорят обо мне дерьмо, в то время как я сосредотачиваюсь на том, чтобы доставить ему удовольствие.

Соблазнительно и не отрывая глаз от его сияющего лица, я плюю на розовую головку, используя свою руку, чтобы размазать свою слюну вверх и вниз по его длине. Я смазываю его полностью, чтобы он плавно скользил по моему горлу.

— Может быть, он выбьет из нее эту суку, — шутит Истон, заставляя парней вокруг него хихикать.

Мой скальп горит, когда Рук скручивает запястье, сильнее стягивая мои локоны.

— Ты собираешься выебать из меня суку? — спрашиваю я шепотом, чтобы его мог слышать только он, широко раскрыв глаза, пытаясь заставить его сосредоточиться на мне, чтобы он не убил всю атакующую линию Пондероз Спрингс.

Я привыкла к их грубым комментариям; их слова ничего не делают для меня. Я сосредоточен только на том, чтобы Рук чувствовал себя хорошо, показывая ему, как мало я забочусь о человеке за пределами этого киоска. Как сильно я забочусь о нем.

Показывая ему, насколько он достоин этого.

Я стою на коленях, где меня легко могут поймать, и мне все равно, пока я доставляю ему удовольствие.

Моя ладонь обвивает его у основания, двигаясь вверх и вниз, пока я открываю рот, чтобы ввести его внутрь. Я полностью поглощаю его, водя языком по бороздкам.

Он стаскивает меня с себя прежде, чем я успеваю что-либо сделать, сгибаясь в талии так, что его лицо оказывается рядом с моим,

— Мне не нужно никуда идти. Я знаю, как справиться со стервой в тебе.

Румянец заливает мои щеки как раз перед тем, как я чувствую, как он прижимает мою голову к своим бедрам. Он проталкивает свой член мимо моих губ, в мой рот и вниз по моему горлу, полностью застигая меня врасплох. Его пирсинг щекочет заднюю часть моего горла, заставляя меня тихо задыхаться, но, похоже, это его не смущает, потому что он держит меня там.

Не видя никакой жалости, он отводит бедра назад, а другой рукой берется за мои волосы, снова двигаясь вперед, издавая небрежный звук, когда он запихивает свой член мне в рот.

Голова упирается в подбородок, тот самый неон из маски, освещающий наше пространство. Даже не видя его глаз, я знаю, что они смотрят прямо в мои. Мое горло сжимается вокруг него, выталкивая его с сопротивлением, и мой рвотный рефлекс набирает обороты.

— Расслабь горло, детка. Впусти меня, — он тихо стонет, используя обе руки, чтобы протолкнуть меня глубже в его член, пока мой нос не уткнется в его таз. Размер заставляет мое горло расширяться, болезненно давя на мягкие ткани горла.

Мое дыхание через нос выходит дрожащим, когда я вздрагиваю, мои глаза щурятся, когда я сосредотачиваюсь на том, чтобы не производить никакого шума, чтобы те, кто находится за пределами этой кабинки, не услышали меня. Я сглатываю вокруг него, всасывая его губами, создавая воздухонепроницаемый вакуум.

— Вот и все. Такая хорошая шлюха для меня.

Как бы трудно это ни было, это так хорошо. Чувствую, как он растягивает мой рот, чувствую, как он укоренился во мне, наблюдая, как он ищет во мне удовольствия.

Я такая эгоистичная, потому что я приму все это. Все, что он дает, я возьму, возьму, возьму. Потому что это может быть все, что у меня будет в конце концов.

Каждый раз, когда я пытаюсь отдышаться, он крадет его еще одним жестким толчком в мой рот, и у меня нет другого выбора, кроме как сделать это. И с течением времени становится только хуже. Его хватка на моих волосах обжигает силой, а его удары становятся яростными.

Я изо всех сил пытаюсь дышать, отчаянно пытаясь сдержать рвотные позывы. Хотя я ничего не мог поделать с его тихими стонами удовольствия и влажным звуком его члена, заполняющего мой рот.

Наконец судьба решает дать мне передышку, потому что я слышу, как группа парней начинает выходить из ванной. Когда дверь закрывается, я смущенно громко давлюсь, упираясь руками в бедра Рука и выталкиваю его наружу, чтобы отдышаться.

Струйка слюны изо рта стекает с его члена, стекает по моему подбородку на грудь. Я чувствую жар на своих раскрасневшихся щеках, мои глаза наполняются слезами, которые свободно падают от силы его толчков.

— Я сказал, что мы закончили, Сэйдж? — насмехается он, отталкивая меня назад так, что моя голова и его руки упираются в дверь кабинки.

Мой ответ недействителен. Я не могу говорить, когда он возвращается ко мне в рот, проникая внутрь меня глубже, чем я думал. Моя голова, прижатая к двери, дает ему щит, в который он может врезаться, так что его толчки становятся сильнее, и мне некуда отступать.

Я двигаю головой взад-вперед, пока его стержень душит меня, прижимая язык так, что он массирует нижнюю часть его члена, лаская вздувшуюся вену каждый раз, когда я заставляю себя опуститься.

Это хаотическая эйфория. Болезненный экстаз, который заставляет усомниться в своем здравомыслии.

Мое зрение затуманено светодиодами от его лицевого покрытия, слезы затуманивают его, пока он продолжает находить удовольствие. Полностью игнорируя боль в горле и челюсти, мое тело умоляет меня сделать хотя бы перерыв.

С ним всегда так бывает. Он давит, давит, давит, пока я не перестаю функционировать. Перерывов нет. С ним нелегко.

Каждый раз он доводит меня до полной грани непостижимого удовольствия.

Я хочу это.

Я хочу, чтобы он чувствовал себя хорошо, так что, если мы этого не сделаем, может быть, он подумает об этом, пока он в душе, поглаживая свой член к изображению моего лица, когда он трахал меня в рот в этой туалетной кабинке.

Я хочу эту боль.

Зная, что в грядущие дни я буду помнить об этом.

Я буду думать о боли, и мои бедра станут скользкими от жара, потому что мы помним то, что причиняло нам боль.

Количество стонов и стонов, исходящих из него, достаточно, чтобы заставить меня пройти через боль. Я давлюсь и отплевываюсь вокруг него, мое горло сжимается, когда я кладу руку на его живот. Я чувствую, как его желудок сжимается, его яростные толчки становятся небрежными и неконтролируемыми.

Другая моя скользкая рука обхватывает его яйца, вызывая у него шипение, когда он втягивает воздух сквозь скрежещущие зубы.

— Бля, детка.

С моим именем на губах он глубоко проникает мне в рот, выплескивая свою порцию в горло. Я жадно сглатываю, сосу, пока он не закончит со мной. Я чувствую, как его ноги слегка трясутся, когда он держит меня за затылок.

Он отстраняется от меня, позволяя мне впервые глубоко вдохнуть с тех пор, как это началось. Я прислоняюсь головой к двери, мои плечи опускаются, когда я расслабляю мышцы челюсти.

Я слышу, как он снимает маску с лица, обнажая блестящие глаза, тонкий слой пота на лбу. Он бросает его на пол позади нас, наклоняется и подхватывает меня на руки.

Мое тело естественным образом обвивается вокруг него, прижимая его к себе, а он прижимает меня спиной к двери, удерживая нас там.

— Теперь, когда ты уйдешь, я хочу, чтобы ты поцеловала Истона на прощание, чтобы он попробовал мою сперму, а потом ты собираешься пойти домой и ждать, пока я подкрадусь, чтобы я мог поесть, да?

По спине пробегает озноб, между ног покалывает прохладный жар.

— Я тоже по тебе скучала, — хихикаю я, мой голос хрипит и хрипит.

— Я скучал по тебе. Просто… — тихо шепчет он. — Могу я оставить тебя? — и моя душа разрывается из-за этого.

Я хочу, чтобы он держал меня. Всегда. Остаться здесь, прямо здесь, в этой отвратительной ванной рейв-хауса, потому что это кажется более безопасным, более правильным, чем где-либо еще, где я когда-либо был.

Я не верила, что у кого-то вроде Рука есть мягкая сторона до знакомства с ним. Я всегда думала, что он просто обожженные края и палящие оскорбления. Пока я не увидела, кем он был до того, как это место превратило его во что-то злое.