Измена. Второй шанс на любовь

Глава 12

После съеденной на ночь лазаньи я сплю так сладко, как никогда в жизни. Наверное, это связано с тем, что совесть за лишние калории меня отныне не мучает. Феликс также сладко дрыхнет у меня на животе, свернувшись клубочком и негромко похрапывая.

Телефонная трель внезапно вырывает меня из сна. Неужели уже утро? Мне кажется, что я только что заснула. Не открывая глаз, нащупываю на тумбочке телефон и мысленно ругаю себя за то, что забыла выключить на ночь звук. Я когда-нибудь нормально высплюсь или нет?

– Алло, – бормочу я в трубку сонным голосом.

– Катерина, доброе утро. Это Марьяна, директор по кастингу.

– Марьяна? – я тут же открываю глаза и резко сажусь на кровати, Феликс сваливается с живота на одеяло и недовольно открывает глаза. – Доброе утро. А сколько времени?

– Уже десять часов.

– Как? Уже десять??

– Извини, что разбудила. Катя, у нас сегодня в два часа общее собрание, на котором будет решаться большое количество вопросов. Ты обязательно должна присутствовать. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Сможешь приехать?

– Да, конечно. А, это самое… – хочу спросить, будет ли на собрании Ольховский, но не решаюсь.

– Ольховского не будет, не волнуйся, – спешит успокоить меня догадливая Марьяна.

– Ок, Марьяна, я буду.

– Отлично. До встречи.

И Марьяна отключается.

Сон как рукой снимает. Я быстро вылезаю из-под одеяла, умываюсь, завтракаю, навожу марафет и одеваюсь. Звоню Лариске.

– Ларик, привет. Тебя на собрание вызвали?

– Привет. Вызвали. Собираюсь. А тебя?

– И меня вызвали. Я тоже собираюсь.

– Тогда скоро увидимся.

– Давай встретимся у киностудии без десяти два? Вместе пойдем. А то я чего-то робею. Вдруг на Ольху в коридоре наткнусь? Он же меня убьет.

– Давай. Жду тебя у киностудии без десяти два. Пока.

Чуть позже вызываю такси и выхожу из квартиры. Пока спускаюсь на лифте, вспоминаю, что мне звонила мама, а я ей так и не перезвонила.

Сажусь в такси, достаю из сумки телефон и звоню маме.

– Алло! Мама, привет!

– Привет, доча! – слышу радостный голос мамы. – А я на огороде, клубнику собираю. Хорошо, что телефон с собой взяла.

– Ты мне звонила на днях?

– Звонила.

– Извини, что я не перезвонила, съемки…

– Я так и подумала.

– Что-то случилось?

– Да как сказать, – голос мамы становится напряженным.

– Мам, говори, как есть! – пугаюсь я.

– Доча, да все в порядке пока. Просто мне обследоваться надо по-женски. Вроде как по анализам показания, – путанно начинает объяснять мама.

– Какие показания? Диагноз? – еще больше пугаюсь я.

– Никакого диагноза еще нет! Кать, ну ты же понимаешь, какие у нас врачи в Новороссийске?! Они же ничего не знают, толком ничего сказать не могут! У нас же тут деревня деревней. Поэтому мы с папой решили сгонять к тебе в Москву на недельку – я обследуюсь быстренько и заодно тебя навестим. Что думаешь?

– Что тут думать? Конечно же, приезжайте! Мы уже сколько лет не виделись?

– Года два.

– Ну вот и увидимся!

– Доча, мы планируем у тебя остановиться. Не помешаем?

– Мам, конечно, нет!

– А может, у тебя там личная жизнь? Так ты скажи.

– Какая еще личная жизнь? Смеешься что ли? Я по вам очень соскучилась и буду очень рада вас видеть.

– Вот и хорошо. Мы билеты уже забронировали, послезавтра прилетаем.

– Вас встретить?

– Зачем? Не надо. Занимайся спокойно своими делами. А мы по Красной площади погуляем, а потом прекрасно доедем до тебя на такси. Только будь дома после восьми. Будешь?

– Буду. Жду вас. Целую. Привет папе.

Отключаюсь и убираю телефон в сумку. Мне становится как-то не по себе. Только родителей мне сейчас не хватает. Очень это все некстати. Не дай бог у мамы обнаружатся проблемы со здоровьем. И как мы все поместимся в моей однушке? Придется рассказывать о беременности, а, возможно, и обо всем остальном. Представляю, сколько будет причитаний и советов от папы и мамы. Конечно, я их очень люблю и очень по ним соскучилась, и сама давно хотела к ним приехать навестить. Но потом, потом…

Подъезжаем к киностудии, и я выхожу из такси. У центрального входа меня уже ждет Лара. Мы чмокаемся и идем по длинным коридорам в наш офис.

В кабинете для совещаний уже все собрались: руководитель съемочной группы Тимофей, сценарист Виктор Палыч, режиссер Виталик, помощник режиссера Андрей, оператор Вова, Никита, Марьяна и еще несколько человек, которых я не знаю.

– Ребята, привет! Ну что, все в сборе? Тогда рассаживаемся и начинаем! – приветствует всех активистка Марьяна и расставляет на столе бутылки с водой.

Все садятся за стол переговоров, с интересом и любопытством посматривая в мою сторону. Мы с Ларой усаживаемся рядом.

– Ну что, товарищи-киношники, раз все собрались, тогда приступим, – уверенно начинает Тимофей хорошо поставленным голосом, внимательно осматривает всех присутствующих и останавливает взгляд на мне. – Екатерина, в первую очередь, хочу принести вам извинения от лица нашей компании.

Все как по команде поворачивают головы в мою сторону. Никита тоже мрачно смотрит на меня с другого конца стола. Я краснею, киваю головой, беру со стола бутылку с водой и жадно пью.

– Обещаю, что мы этого так не оставим и во всем разберемся, – продолжает Тимофей. – Ситуация у нас сложилась неоднозначная. В подробности вдаваться не буду – все и так всё знают. Так что не будем ворошить. Итак, на данный момент генеральный продюсер Ольховский О.Ю. отстранён от работы в связи с конфликтом с Лебедевой до выяснения всех обстоятельств…

– А почему он до сих пор не в кутузке сидит, а по киностудии разгуливает? Я его сегодня в коридоре видел, – возмущенно перебивает помощник режиссера Андрей и откидывается на спинку стула. – И вообще, по моим данным как минимум еще три женщины, пострадавшие от господина Ольховского, отправились в полицию и написали на него заявления! А он тут шнырит!

– Потому что у господина Ольховского самый лучший адвокат, – хмуро отвечает Тимофей. – Так вот, что я хотел сказать?.. Что без Ольховского мы вполне себе можем функционировать, а вот без Лебедевой не можем. Поэтому, как только урегулируем документальные вопросы, запускаем съемки и работаем в обычном режиме. У меня все. Марьяна, дальше тебе слово.

– Спасибо, Тимофей, – говорит Марьяна и взволнованно поправляет очки на носу. – Коллеги, я надеюсь, что в самые короткие сроки этот нонсенс… Господи, не знаю, как и назвать?.. Этот неприятный конфуз будет разрешен по справедливости, и виновный будет наказан. Лебедева продолжает сниматься. Контракт разрывать не вижу смысла. Катерина, что ты думаешь? Будешь сниматься или уходишь в декрет?

– Я буду сниматься до самых родов! – без раздумий живо отвечаю я, ликуя в душе. – Только вот у нас по сценарию эпизоды, в которых я не смогу появиться в… ну вы сами понимаете, в положении.

– Виктор Палыч, перепишете сценарий слегонца, а? Чего вам стоит? – подает голос Лара.

– Да я-то перепишу, мне-то ничего не стоит, – отвечает наш сценарист Виктор Палыч. – Более того, вы не поверите, девчата, у меня изначально была задумка сделать героиню беременной с пятой серии. Так гораздо интереснее сюжет закручивается. Главное, чтобы начальство утвердило.

– Так вы переписывайте, Виктор Палыч, переписывайте в темпе, – оживляется Тимофей. – А мы с Никитой сделаем так, чтобы утвердили. Да, Никита? – поворачивает голову в сторону Никиты.

Никита сидит с каменным лицом и молчит, к моему великому удивлению. Я вопросительно смотрю на него, но он отводит от меня взгляд.

– Да отлично всё, настоящая беременная героиня – то, что надо! – включается в беседу режиссер Виталик и ободряюще мне подмигивает. – И накладного живота не надо – все в натуре! И щеки к месту будут, фиг уж с ними! Лебедева, ты меня прости за щеки, я же не знал… – смеется и грозит мне пальцем. – Короче, нормально отснимем, без проблем! Это будет, так сказать, «изюм», фишка нашего сериала! Виктор Палыч, вы уж постарайтесь, закрутите как-нибудь лихо.

– Изначально-то и было лихо закручено, – поясняет Виктор Палыч. – Вот смотрите…

И дальше мы все вместе начинаем обсуждать лихо закрученное Виктором Палычем развитие сюжета с беременной героиней и так включаемся в этот процесс, что не замечаем, как пролетает время.

– Ребятки, идем на кофе-брейк, перерыв пятнадцать минут! Потом возвращаемся на места! – объявляет Марьяна и несется к двери.

Я рада перерыву. В кабинете мне становится душно и начинает подташнивать. Немного побаливает живот, и это меня очень настораживает. Нагибаюсь к Лариске:

– Лара, я в туалет.

Беру сумку и бутылку с водой и выхожу в коридор.

И тут же сталкиваюсь с Максом. Первое, на что обращаю внимание – его усталое лицо. На плече дорожная сумка. Одет по-спортивному – рваные джинсы, кроссовки, футболка и кожаная куртка, на голове фирменная кепка. Господи, как он здесь очутился?..

– Привет, Катюх, – Макс целует меня в щеку и слегка приобнимает. – Ты как? До меня последние новости долетели.

– Макс? Ты как здесь? – ошарашенно смотрю на него. – Ты же вроде в Питере должен быть?

– Был. Только что с вокзала, приехал на «Сапсане».

– Понятно. Значит, ты уже знаешь?

– Донесли добрые люди. Так как ты?

– Вроде нормально. Пошли на улицу поговорим? А то душно здесь.

– Пошли.

– Кать, а ты куда? Ты вернешься? – выглядывает в коридор Лара. – О, Макс?! А ты что здесь делаешь?

Макс оборачивается, но не успевает ответить – дальше по коридору открывается дверь кабинета генерального продюсера и оттуда выходит Ольховский. Нижняя половина правого уха залеплена пластырем. Увидев нас, Ольховский растерянно замирает.

– Ах ты, гад! – заметив его, гневно кричит Макс.

– Макс, стой! Не надо! – кричу я и хватаю его за рукав куртки, но поздно.

Макс мгновенно скидывает с плеча сумку, бросает на пол, ястребом кидается на Ольховского и сходу бьет кулаком в нос. Ольховский отлетает к стене, охает, хватается за нос, но не теряется – отталкивается от стены и с диким воплем наскакивает на Макса, впечатывая его в противоположную стену. Макс и Ольховский сцепляются и дубасят друг друга со всей силы. Стены в коридоре трясутся.

– А-а-а!!! – визжим мы с Лариской как можно громче и отбегаем подальше. – Люди! Ребята! Кто-нибудь! Разнимите их скорее!!! Они же поубивают друг друга!!!

Из нашего кабинета выбегают все присутствующие на совещании и начинают разнимать дерущихся. Макса и Ольховского растаскивают в разные стороны. Виталик и Андрей держат за руки Макса. Вова и Никита – Ольховского.

– Я тебя засужу, сопляк! Тебя и бабу твою! – злобно орет всклокоченный Ольховский, вытирая о плечо капающую кровь из разбитого носа.

– Это я тебя засужу, подонок! – свирепо орет Макс, сплевывая кровь с разбитой губы и проверяет, на месте ли зубы.

– Я сейчас вызову полицию и своего адвоката! Сядешь за нанесение увечий! Уголовщина! – орет Ольховский и колотится в руках Вовы и Никиты.

– Это ты у меня сядешь за домогательства, насильник! – в свою очередь орет Макс и пытается вырваться из рук Виталика и Андрея. – Да пустите вы меня!..