Искусство бегать на каблуках

Так было вплоть до того момента, как Мари зашла в квартиру Лекси и бросила на столик «Нэшнл Энквайер». Лекси глотнула кофе и отодвинула в сторону тарелку с дыней-канталупой и тостом.

— Что такое? — Она подовинула газету к себе и подавилась. Кофе попало не в то горло, сердце остановилось, и Лекси прохрипела: — Чт-чт-о?

На первой полосе красовался заголовок: «Сбежавшая невеста бросила жениха ради таинственного незнакомца». Всю страницу занимала фотография Лекси, которую прижимали к входной двери в номер «Харбор Инн». Качество было так себе, но даже если бы Лекси не знала, что на фото действительно она, если бы на самом деле не сделала бы это, даже если зрение у нее затуманилось из-за кашля, все равно ее сложно было не узнать.

— Кто это? — спросила Мари.

Лекси прочистила горло, кашлянув еще пару раз, не в силах отвести глаз от картинки, где ее прижимали к двери комнаты отеля. Ее лицо было отчетливо видно, тогда как Шон стоял к камере спиной. Единственной видимой частью его тела были руки, которыми он держал запястья Лекси у нее над головой.

— Шон, — выдохнула она.

Мужчина с прекрасными зелеными глазами и темными волосами, который казался единственной опорой в пошатнувшемся мире. Мужчина, чей поцелуй заставил ее согреться изнутри и отбросить осторожность… вместе с одеждой.

— Какой Шон?

— Браун.

По крайней мере, такова была фамилия его матери. Лекси не знала наверняка, но решила не рассказывать подруге, которая вела себя немного осуждающе.

— Ты выглядишь, будто тебя похитили или ты собираешься заняться с этим парнем сексом.

Лекси снова откашлялась.

— Ты же знаешь, что меня не похитили.

— Так ты закрутила с каким-то незнакомым канадцем?

— Все было не так. — Лекси посмотрела на сидевшую напротив подругу, которая листала «Тиндер». — Он летел со мной в самолете. Я была напугана и в шоке. Он ненадолго заставил меня забыться.

— Выглядит не очень.

— Я знаю!

После отъезда Мари Лекси проверила сайты желтой прессы. На всех была одна и та же фотография. Подпись гласила: «Сбежавшая невеста или соблазнительница?»

— Все было не так, — сказала она Джорджине тем же вечером. — Я помогала ему заботиться о его больной матери, пока мы были в Сэндспите. Я никого не соблазняла!

Джорджина поглядела на дочь и сказала:

— Мне жаль его мать, но меня заботишь только ты. — Она покачала головой, и прядь темных волос скользнула по плечу к вороту красной шелковой блузки. — Плачешь всю ночь, Лекси. Не могу поверить. Все становится только хуже.

— Я знаю. Кто-то выдал номер моего телефона. — Лекси сморгнула подступившие слезы. Слышать разочарование в голосе матери было невыносимо. — Мне пришлось выключить его. Я не могу сменить номер, пока не уведомлю об этом все мои бизнес-контакты.

Слава Богу, у нее оставался оплаченный номер из Сэндспита.

Джорджина несколько раз глубоко вздохнула и сказала на выдохе:

— Ты взрослая женщина. Я не собираюсь спрашивать, что произошло в том номере. Хотя твоей отец может и спросить, когда вернется из своей поездки.

Лекси закрыла глаза. После пятидневной поездки отец, вероятно, будет не в очень хорошем настроении.

И она оказалась права.

Следующим вечером отец стоял в кухне и смотрел телевизор, висевший над камином в гостиной. «Е! Ньюс» транслировали печально известную картинку, а Джейсон Кеннеди вопрошал:

— Кто этот таинственный мужчина со сбежавшей невестой Лекси Ковальски? Мир хочет знать, что на этом фото: принуждение или мимолетный роман?

— Сумасшествие. — Лекси открыла бутылку любимого пива отца и потянулась за пультом, лежавшем на столешнице. Нажала красную кнопку три раза, прежде чем телевизор выключился. И да, она немного приврала, когда сказала: — Я помогала ему ухаживать за смертельно больной матерью.

— На картинке все выглядит совсем не так. — Отец нахмурился, поднося бутылку с пивом к губам. Он сделал несколько больших глотков и опустил бутылку. — Этот парень, — он сделал паузу и указал бутылкой на экран телевизора, где за минуту до этого сверкало то самое печально знаменитое фото, — чертовски размытый и совсем не узнаваемый, но его намерения совершенно ясны. Или он собирался силой заставить тебя зайти в номер, или прокладывал себе туда путь соблазнением.

Соблазнение было взаимным, так что Лекси покачала головой.

— Они говорят об этом везде. Я видел это по телеку в спорт-баре в Детройте.

Новая история становилась еще более скандальной и шокирующей, чем изначальная.

— Если тебя в самом деле не держали против твоей воли, я не могу выследить этого сукина сына и показать ему, где раки зимуют. — Отец поставил бутылку на стол и скрестил руки на груди. Плохой знак. — Ты несешь ответственность за этот беспорядок.

— Я не могла мыслить ясно с тех пор, как пришла на «Давай поженимся!». — Лекси хотела показать отцу, что она сильная женщина, а не ребенок, которого нужно защищать. Она сжала зубы, чтобы подавить дрожь, но слеза соскользнула с ресниц. — Я принимаю на себя полную ответственность за тот беспорядок, в который превратила свою жизнь, и за боль, которую я всем причинила. Особенно семье. — Лекси ненавидела разочарование, мелькнувшее в глазах отца. — Я была сбита с толку и испугана. Он показался мне хорошим человеком. Я думала, что могу доверять ему.

Отец опустил руки.

— Не плачь.

— Ладно.

— Боже. — Отец потянулся и обнял Лекси. — Милая, не всем мужчинам можно доверять. — Она положила голову туда, где всегда чувствовала себя защищенной, — на отцовское плечо. — У некоторых сукиных сынов недостаточно яиц, так что им приходится пользоваться уязвимостью женщин, чтобы получить хоть какое-то внимание.

У Шона были яйца, и он на самом деле не пользовался ей, но Лекси не потрудилась поправить отца. Она кивнула, расслабляясь в теплом спокойствии, которое всегда находила в его объятиях.

— Этому парню нужно надрать задницу за то, что он воспользовался тобой.

Лекси снова кивнула, потому что… какая разница? Она не знала Шона. Возможно, этот парень работал на ЦРУ. И сейчас, больше чем когда-либо, она была рада, что никогда больше не увидит Шона Брауна.