Сердце января

Мы сели в припаркованный белый автомобиль и неспешно покатились по пустынной улице в сторону моего дома. Мимо проплывали многоэтажки, спрятанные за кустами небольшие ларьки с выпечкой, автобусные остановки и группы школьников, разгуливающих в свои законные каникулы. Я с грустью вздыхала, видя их свободу, и прикидывала мысленно, сколько же мне осталось грызть гранит науки до окончания сессии.

На удивление Хилин не лез с расспросами, не пытался развеселить или как-то помочь. Мне лишь удалось заметить усталость в его глазах и страх, когда в его кармане завибрировал телефон, а на электронных часах отобразилось имя звонившего. Если до этого момента теплилась надежда, что парень по окончании поездки хотя бы поинтересуется о моём состоянии, то после можно было спокойно выбрасывать из головы подобные глупости. Он совершенно точно не собирался разговаривать, напрягся, вцепился в руль и играл желваками.

В тишине довёз до дома и коротко попрощался, словно подрабатывал водителем такси, а я поставила ему одну звезду и отказалась платить за оказанную услугу. Но больше всего беспокоил вопрос: кто же ему звонил, что так резко изменилось настроение?

Уже дома, сидя на кровати, написала Саше и попросила о встрече, а параллельно связалась со Стасей. Широких без раздумий предложила встретиться втроём, ведь всё равно она оказалась втянута в наши с Александровой разборки за парня. Впрочем, драться никто не собирался, в нашем случае кавалер сам был в состоянии, чтоб решить, с кем оставаться. И он чётко дал мне это понять.

Просто дружба.

Мне хотелось знать, выбрал ли он Сашу, правда ли они встречались, когда Хила не было в университете. Хотелось расставить все точки над “i” и оборвать эту связь с рокером.

Наши “недоотношения” тянулись больше пяти лет. Разве можно было всё забыть и перечеркнуть настолько быстро? Неужели между нами был лишь фарс, глупая игра двух подростков? Только вот Александрова упорно игнорировала меня, читала сообщения и не отвечала. Я предложила встретиться около пруда недалеко от дома Арса, где мы раньше частенько сидели и кормили уток, и без всякой надежды принялась собираться.

Часы пробили ровно восемь, когда я вышла на улицу. Фонари уныло освещали мокрый от вечернего дождя асфальт. Дети, обычно допоздна веселящиеся на площадке, даже не бегали. Только пара мамочек с колясками бродили вдоль широкой тропинки и тихо переговаривались. Город будто вымер.

Всю дорогу до места не покидало ощущение, что либо часы в комнате сильно отставали, либо пока я вспоминала молодость в комнате, произошёл апокалипсис. Но, к счастью, чем сильнее я приближалась к центру, тем больше людей мне попадались на пути. И, хоть некоторые не внушали доверие, мне становилось капельку легче.

Самым сложным оставалось найти тропинку до озера, которое от лишних глаз было спрятано густыми кустами сирени, черёмухи и других неведомых мне растений. Я десять минут блуждала по темноте, пока грубый мужской голос не заставил буквально подпрыгнуть на месте.

— Ты чего тут забыла, Дроздова?