Сердце января

23

Солнце слепило, заставляло вертеться, запутываться в пуховом одеяле и недовольно морщиться. Тело неприятно ломило, будто я вечером пробежала не меньше пяти километров на пределе сил. Больше всего пугал факт того, что двигала правой рукой я с трудом. Складывалось ощущение, что меня просто замуровали в одеяле и придавили сверху чем-то тяжёлым, чтоб не сбежала.

Первая попытка открыть глаза увенчалась провалом. Я лишь зашипела от резкой боли и глубоко задышала. Прошло не менее пяти минут, прежде чем мне удалось увидеть хоть что-то. Сперва размыто, но чем больше я изучала огромное фасадное окно во всю стену, тумбу и валяющиеся на полу вещи, тем больше понимала, что Хилин и правда привёз меня к себе.

Тихо застонала, признав на полу среди незнакомых тряпок синюю ткань, обшитую пайетками. Он переодел меня, в этом сомнений не оставалось.

Внезапно “камень”, прижимающий меня к постели, поднялся, и через мгновение рядом с моим плечом возникло заспанное обеспокоенное лицо Хилина.

— Что случилось? — прохрипел. Быстро потрогал холодной ладонью мой лоб и нахмурился. — Всё ещё температура. Что-то болит?

Видимо, мой ужас и полнейший шок был написан на лице, потому что парень коротко пояснил:

— Кровать у меня в доме одна. Не думала же ты, что я уйду в другую комнату спать на неудобном кожаном диване?

Трясущейся рукой я схватилась за край одеяла, заглянула под него и вопросительно уставилась на Арса. Он — довольный, будто кот наевшийся сметаны — улыбнулся, лениво потянулся и нехотя признал:

— Мне пришлось тебя переодеть. Говорил же, что это нужно.

Хотелось спрятать покрасневшие от стыда щёки, но мой взгляд наткнулся на знакомый голубой тазик, стоявший рядом с кроватью, и пару тряпок рядом.

— У тебя отличная фигура, нечего смущаться, — попытался поддержать Хил, проследил за моим взором и прокомментировал. — Да, ночью ты пару раз промахнулась.

— Какое унижение, — провыла и прикрыла лицо ладонями.

Он видел всё. Слышал больше, чем нужно. И теперь мог издеваться надо мной до скончания времён как минимум на ещё одну тему. Но он удивил, переведя разговор в иное русло и не продолжая рассказывать пикантные подробности.

— Тебе нужно выпить лекарство, — помог принять сидячее положение, отдал стакан с бледно-белой жидкостью и уставился на мои оголённые ноги.

Он не соизволил надеть штаны на меня, ограничился огромных размеров футболкой. Впрочем, она прикрывала всё, что нужно, и была похожа на спортивное коктейльное платье широкого пошива.

Возмутиться неподобающим поведением рокера не хватало сил, поэтому я молча отдала стакан, легла на бок в позу эмбриона и обняла пушистую подушку. Сердце громко бухало, пульсирующей болью отдавало в голове и ушах, даже вены на висках и шее дрожали как гитарные струны от напряжения.

Кожа горела, капли пота начали скатываться по спине, заставляя хлопковую ткань становиться влажной и неприятно прилипать. Я ощущала придирчивый, внимательный взгляд парня, блуждающий по моему телу, а после к нему присоединились и холодные ладони. Он пощупал мою спину, руки, добрался до лица. Чуткие пальцы пробежались по губам, носу и щекам, остановились на лбу и аккуратно убрали прилипшие волосы.

— Спой мне, — рвано попросила. Вышло слишком жалостливо и нервно.

И Хил без лишних вопросов запел. Монотонно, плавно, всё так же поглаживая меня по голове. Начал с колыбельной медведицы из мультфильма “Умка” и постепенно перешёл на свои песни.

Я вновь выпала из реальности.