Мой дом там, где ты

Нет ничего хуже неизвестности

— Егор Михайлович!

— Егор — перебиваю я. — Просто Егор и на ты.

— Хорошо, просто Егор, — улыбается Оксана. — Она не кокетничает, просто пытается успокоить меня. Хорошая девушка. Матвею повезло, в который раз, отмечаю про себя.

— С Лерочкой всё будет хорошо. Вот, увидите! Тем более, Глеб Маркович уже там.

Я слышу её голос, но смысла не улавливаю.

Перед глазами стремительно проносится вся жизнь. Сколько же всего было и в то же время, как же всего этого мало. Мне мало! Почему всё так?! А вдруг я её больше никогда не увижу?!

Лера всегда была рядом. Даже когда между нами были тысячи километров. А сейчас я её не чувствую. Почему?! Что с ней?! Где она?!

— Егор, Егор…, Е-гоооор! — поднимаю голову и навожу резкость. Передо мной Глеб Маркович.

— Да, Глеб Маркович, что там…? — вскакиваю на ноги.

— Пойдём, выйдем. — Жестом показывает мне следовать за ним. Мы выходим на улицу.

На улице стемнело и моросит дождь.

— Будешь? — предлагает мне открытую пачку сигарет.

Киваю и дрожащими пальцами забираю одну. Прикурить не получается, ветер гасит огонь зажигалки. Глеб Маркович достаёт свою «Zippo».

В голове прокручивается тонна вопросов, которые меня волнуют, но я терпеливо жду, выпуская из лёгких вожделенный дым.

— В общем… картина такая. У Леры аномалия развития почки, её нужно удалить. Сейчас её готовят к операции. Завтра к восьми я подъеду. Мне разрешили присутствовать.

— Это точно?

— Абсолютно.

— Я могу отдать ей свою. — Спокойно и уверенно сообщаю врачу.

— В этом нет необходимости, Егор. У неё есть вторая и она вполне себе здоровая. Операция не сложная. Всё будет хорошо. Главное, чтобы всё прошло удачно. У Леры есть аллергия?

— На сколько мне известно, нет.

— Это хорошо. Но желательно узнать точно. Ты не знаешь, в какой больнице она наблюдается?

— Не знаю. Наверное, во Франции. Она там живёт.

— Во Франции? — я мрачно киваю. — Ты не мог бы достать её медицинскую карту?

— Я постараюсь.

Мне не хотелось звонить Вермишелю. Но ничего не поделаешь, он имеет право знать, что с его женой. Да и без него, её медицинской карты мне точно не видать.

Забираю её телефон с остальными вещами у медсестры и сажусь в машину. Старенький айфон. Ещё и запоролен. Чёрт! Лера, тебе что, пятнадцать?! И что теперь? Внезапно в памяти всплывает ролик, который я когда-то видел на канале ютуба. Там показывали, как легко избавиться от блокировки. Нахожу несколько роликов и действую чётко по инструкции. Вау! Вот тебе и надёжное яблоко! Пару нелепых опций и он уже запутавшись, разблокировался.

Захожу в телефонную книгу и открываю избранное. Вижу себя в списке избранных и улыбаюсь. Пускай, и на последней строчке, но разве это имеет значения, когда я уже там!

Первым в списке стоит её муж. После него ещё трое неизвестных мне имён. Затем тётя Маша и я последний.

Звоню Мишелю и сообщаю о случившемся. Парень нервничает, хоть я его и не вижу, от напряжения закладывает уши. Слушает внимательно, не перебивает и обещает найти, и передать к утру всё, что мне нужно. Не знаю почему, но я ему верю.

Задумчиво кручу в пальцах её телефон, второй рукой ерошу волосы. Завожу двигатель и еду в ближайшее кафе. Я так и не успел позавтракать, только выпил три стаканчика кофе из автомата.

Заказываю стейк с салатом. Пока жду заказ, пью вкусный чай, не выпуская из пальцев старенький айфон.

Хочу зайти в телефон, но у меня ничего не получается. Нервничаю дико. Приходится опять пересмотреть дурацкий ролик из ютуба.

Загорается долгожданный экран с изображением маленькой Энжи с Микой на руках. Что хочу найти и сам не знаю. Просто хочу её почувствовать.

Захожу в галерею и начинаю смотреть фото. В основном везде запечатлена Энжи. Дома, на улице, в садике. Много фотографий Мики. Самой Леры вообще нигде нет. Как нет и других людей. Например, Вермишеля, что очень странно. Уже хочу закрыть и выйти, когда вижу альбом под названием «Егор». Захожу туда. Там мои старые фото. Улыбаюсь. Сколько же лет прошло с тех пор? Сколько мне здесь? 18, 20? О, а вот эта фотка ещё в школе сделана. Это я точно помню. Зачем Лере этот архив? Но всё равно приятно.

Даже у меня этих фоток нет. Может, только где-то на чердаке валяются. Вряд ли тёть Маша могла выбросить наши старые фотографии.

Несколько совместных фоток из Нью-Йорка. Я даже помню, как мы попросили девушку нас сфотографировать на Бродвее. Какие же мы счастливые. Тогда мне казалось, что у нас с Лерой вся жизнь впереди. И что оказалось?

Вспомнив про тётю Машу, решил сразу ей позвонить. Домой сегодня всё равно не поеду, а ей нервничать нельзя. «Успокоил», как мог. Только мне показалось, что она ещё больше разнервничалась. А что мне оставалось делать? Скрыть от неё операцию я не мог. Хорошо, что Энжи с ней. Гипертрофированное чувство ответственности, не даст ей расклеиться.

Возвращаюсь в больницу. Главврач уже ушёл и я пытаюсь подкупить медсестру, чтобы пустила меня к Лере. Это мой единственный шанс. Хоть бы не проср@ь! Подключаю всё своё обаяние и она сдаётся. Ещё бы! Я разве что хвостом не вилял!

— Пять минут, не больше! Иначе, меня уволят. — Голосом строгой училки наставляет меня, а сама так и стреляет своими сальными глазками.

— Конечно, конечно! Я обещаю.

Под её пристальным взором надеваю халат, бахилы, всё, как положено и вхожу. Парень, что дежурит внутри, уходит пить чай, смерив меня строгим взглядом напоследок. «Бл@, какие здесь все важные! Куда там!»

Лера под воздействием каких-то препаратов. Кажется, спит. Плечи обнажены, накрыта до ключиц простынёй. Я подхожу ближе и тянусь к её руке, из которой торчит капельница.

Глаза застилает влага. «Ох и жара у них тут!»

Рука у Леры ледяная. Я трогаю её, а у самого мороз по коже.

— Лерка, маленькая моя. Я здесь. Рядом. — Говорить тяжело. В груди опять поселилась огромная жаба, которая сидит жирной жопой на моих лёгких, мешая их полноценной работе. Мне не хватает кислорода. Но мои ощущения сейчас никого не волнуют. В ж@пу! Сейчас важна только Лера. И выглядит она неважно.

Бледная, щёки впали, губы побелели. Тоненькие плечики с хрупкими торчащими ключицами. Да, по ней сейчас можно анатомию изучать. Жуть!

Наклоняюсь и целую её руку, дышу на холодную кожу, пытаюсь согреть горячим дыханием, но у меня ни черта не выходит.

Я её не чувствую. Смотрю и не вижу. Как будто это не она.

— Молодой человек, Вам пора. — Шепчет из-за спины противный голос медсестры.

«Неужели прошло пять минут?! Я же только вошёл!» Мне ничего не остаётся, как оставить Леркину руку. Бреду на выход, оборачиваюсь и, в порыве, возвращаюсь к ней и целую её в губы.

Девушка начинает гневно шипеть.

— Я никуда не уйду. Я всегда буду рядом! Лера, помни об этом. Ты не одна.

Выхожу в коридор и обессилено опускаюсь на диван. Упираюсь локтями в колени, придерживаю пылающую голову, что идёт кругом.

— Вы же обещали пять минут! — шёпотом предъявляет мне медсестра, останавливаясь напротив.

— И что? — устало поднимаю голову и медленно веду снизу вверх.

— А то, что больше я Вас туда не впущу, раз Вы не держите слово. — Смотрю на её бейджик, что расположен на самой выдающейся её части тела, размера эдак пятого, не меньше!

— Танечка, простите, что задержался на минутку дольше. Родная сестра, волнуюсь очень! Сами понимаете! Но меня же никто не видел. Позвольте мне компенсировать мой проступок. Хотите кофе? — Таня просияла и кивнула.

— Тогда, уж лучше я тебя. У меня есть отличный кофе. Один из пациентов из Бразилии привёз. Посиди, я пойду заварю. — Киваю и продолжаю скалиться, как придурок, думая совсем не о кофе и уж тем более не об этой вульгарной блондинке в неприлично облегающем халатике.

Господи, неужели там за стеной лежит моя Лерка. Та самая, живая и подвижная хохотунья. Та самая, что вчера целовалась с Максом! А он её бесстыдно лапал прямо на моих глазах! Твою мать, с подружкой она хотела встретиться, да если бы я знал, как зовут подружку, не пустил бы ни под каким предлогом. И что, что взрослая?! И что, что замужем! Придумал бы что-нибудь, но не пустил. Грёбаный Макс! Сколько лет прошло, а ему всё неймётся!

Чёрт! Мишель! Я должен ему позвонить.

Танечка приглашает меня в сестринскую. Я захожу и реально в нос бьёт обалденный запах свежесваренного кофе. Делаю глубокий вдох и слышу, как за моей спиной закрывается дверь на ключ. Чего?! Поворачиваюсь и в ох@@@нии пялюсь на практически голую медсестру. Корсет, прозрачный бюстик, жалкое подобие трусиков и чулки. Присвистываю!

Нет! Я не ханжа! И даже неоднократно грешил просмотром фильмов для взрослых, но такое…!

— Какого… х@а… — пардон за мой «французский», но это вообще уже за гранью! — Танечка, Вы не замёрзли? — скептически выгибаю бровь, пытаясь сдержать свой гнев. Мне нельзя с ней ссориться! Ни в коем случае.

— Так согрей же меня… — надвигается танкер «Татьяна».

— Я бы с удовольствием. Правда, Вы такая красотка, каких поискать. Но мне срочно нужно позвонить одному человеку. Прямо кровь из носу!

— У тебя кровь из носа? — смягчается она.

— А, да, это ерунда! — вовремя выхватываю платок из кармана и со скорбным видом прикладываю его к носу.

— Я сейчас! — подрывается к двери, но вовремя вспоминает о своём виде и накидывает халат, я отворачиваюсь и терпеливо жду, пока она свалит. Извращенка!

***

Оставшееся время проходит без эксцессов. Я сижу на диване у входа в реанимацию, на случай, если мне опять разрешат её повидать. Но этого, увы, не происходит. Уже после пяти в больнице начинается движ. Появляются новые работники в белых халатах. По коридору начинают носить какие-то пробирки, капельницы, градусники.

Я не хочу спать, но я сильно вымотан. Истощён. Морально. А ещё… мне страшно. Очень страшно за Леру и её предстоящую операцию. Наркоз это всегда риск. Что будет со мной, если она…, если она…. Нет! Я даже думать об этом не хочу!

Около шести получаю сообщение от Мишеля с просьбой выслать ему мой имейл. И получаю на него медицинскую карту Леры. Об аллергии ни слова, как я и думал.

На девять назначена операция.

Приехал Глеб Маркович и сказал, что Лерка наконец-то пришла в себя. Её уже подготовили и всё объяснили. А ещё он сказал, что она просила, чтобы меня к ней пустили. Лера хотела увидеть МЕНЯ! Но в реанимацию заходить категорически нельзя.

Позже приехал Матвей с Оксаной и мне стало немного легче.

Около 8:30 двери реанимации открылись и мою Леру выкатили на каталке в коридор.

— Егор! Егорушка! Родной! — она сильно волновалась, поэтому я старался её не перебивать, держа за руку, сопровождал их к операционной, что находилась в противоположном конце коридора. Меня пугало, что расстояние стремительно сокращается, а Лера так медленно говорит.

— Если я…, если со мной что- нибудь произойдёт… — она сильно сжала мои пальцы. — Не бросай Энжи. Поклянись мне, что не бросишь её!

— Клянусь! Клянусь, родная! Любимая, моя! С тобой всё будет хорошо, не волнуйся. Ты в надёжных руках. Я никогда не брошу вас! Обещаю. — Проговариваю скороговоркой.

— Энжи- твоя дочь… — говорит так тихо и прерывисто, что мне приходится читать по губам. — Прости! — из её глаз выкатывается огромная хрустальная слеза.