Во всем виновата текила

― Что за татуировка у тебя на ноге? ― спросил я, меняя тему.

Она посмотрела вниз, где ее шорты задрались и обнажили бедра, а затем потянула их обратно.

― Ой, да ладно. Ты не можешь скрыть это от меня, ― начал уговаривать я.

Она закусывает губу и изучает меня, прежде чем, наконец, отпустить ее со вздохом. Я признателен за небольшое пространство между нами, потому что не уверен, что, находясь ближе, смог бы сдержаться и не погладить розовую, пухлую плоть.

― Ладно, ― хмыкнула она, задирая шорты. ― Это ДНК и музыкальные ноты.

Я выпрямился на месте, а затем, ссутулившись, уперся локтями в колени, чтобы наклониться как можно ближе, сохраняя пространство. Бл*дь, ее кожа очень привлекательна. Безупречная бледная плоть, за исключением нескольких веснушек и изящной нити ДНК с вплетенными в нее цветами.

― Это... ― Я прищурился и засмеялся, когда рассмотрел. ― Кусочки пазлов?

― Я же говорила, что люблю пазлы, верно? ― защищалась она.

― Мне нравится. В этом вся ты. Покажи еще.

― Ну, ты тоже должен показать мне что-то взамен. Все должно быть справедливо.

― Нет проблем. ― С этими словами я стягиваю толстовку, оставшись в одной майке. Я не мог не выпятить грудь, когда у нее слегка отвисла челюсть, когда она пялилась на меня. Я позволил ей осмотреть себя, зная, что как только окликну ее, она отведет взгляд, а мне хотелось насладиться ее восхищением. Двигаясь медленно, чтобы не напугать ее, я перевернул руку и указал на гитарный медиатор с инициалами нашей группы внутри. ― Твоя очередь.

Она показала минималистский горный хребет за своим локтем, я показал ей компас.

Она показала эмблему викингов на другом локте, я показал лотос, вписанный в компас.

Она показала набросок карты мира на лодыжке, я показал ей расписанные ноги.

На протяжении всего этого процесса мы сохраняли простодушие и легкость. Рассказывали истории каждой татуировки, и о тех, о которых сожалели. Мои тату были словно постоянно растущие аппликации на руках, а ее были достаточно редкими, словно маленькие спрятанные сокровища, которые я хотел отыскать.

― Какая татуировка у тебя появилась первой?

Она сузила глаза и прикусила щеку изнутри, что-то обдумывая. Пожав плечами, словно что-то решив, она повернулась ко мне спиной и начала стягивать футболку.

Ох, бл*дь.

Я мог сдерживаться, рассматривая лодыжки и локти, но голая спина могла снести мне крышу, и, сжав кулаки, приложил огромные усилия, чтобы не провести ладонями по ее спине и волосам. Когда футболка задралась до плеч, она крепко прижала ее к груди и оглянулась через плечо. Я не знал, куда смотреть в первую очередь. На спину? На татуировку? Или на ее потрясающий профиль?

― Это одно из моих любимых высказываний, ― объяснила она, привлекая мое внимание к татуировке.

Мелкий шрифт было довольно сложно прочитать, поэтому я опустился на колени, приближаясь. Между лопаток был набит феникс, одна из линий его хвоста простиралась вниз, остроконечным курсивом.

«Я и есть шторм».

Если бы Нову можно было изобразить в виде татуировки, то лучше не придумаешь. Это была она. Идеально.

И я не мог не почувствовать этого.

Двигаясь медленно, зная, что должен отстраниться, но не в силах этого сделать, я потянулся к ней. Когда кончиком пальца коснулся очертания птицы, ее спина напряглась. Я прочертил нежные вихри и спустился вниз по хвосту. С каждым движением... каждой секундой... нашего соприкосновения, ее дыхание учащалось. Моё дыхание соответствовало бешено бьющемуся сердцу.

Я водил пальцем по буквам, ощущая каждый изящный хребет ее позвоночника, думая, как долго мне будет позволено прикасаться к ней. Интересно, как далеко смогу зайти. Дойдя до основания, задержал палец чуть выше края шортиков и стал поглаживать взад-вперед. С каждым движением усиливая давление и простираясь немного дальше.

― Паркер, ― прошептала она.

Я добавил другие пальцы, продвигаясь вверх практически прижимая ладонь к ее коже.

Затем дверь открылась, и внутрь ввалились парни.

Дернувшись, я поспешил обратно на диван, а Нова снова натянула футболку. Орен застыл на пороге и оглянулся через плечо на других парней, не понимая, что произошло до того, как он вошёл.

― Мы тоже хотим посмотреть фильм. Мне нравится Дженнифер Энистон, ― заявил он.

Они зашли, устроились поудобнее на диване, окончательно испортив момент. Не знаю, что бы произошло, но я определено почувствовал изменение. Я чувствовал это по тому, как она продолжала наблюдать за мной краешком глаза, словно увидела во мне что-то, что необходимо было изучить меня.

Что-то изменилось, и я планировал воспользоваться этим в полной мере.

СЕМНАДЦАТЬ

НОВА

― А что, если нам сыграть так?

Эш поджал под себя ноги в кресле, зажав пальцами гриф бас-гитары, наигрывая те же аккорды, которые мы играли так много раз, что сбились со счета

― Разрушительные ветра образуют трещины в скале.

Я наклонилась вперед, затаив дыхание, надеясь, что на этот раз на ум придут нужные слова. Он снова наиграл аккорд без слов, а я продолжала ждать. Паркер выглядел таким же напряженным, как и я, сидя в кресле рядом с Эшем. Нам нужен был перерыв. Небольшой стимул, и я была уверена, что у нас все получится.

Статистически, после стольких попыток у нас должно было что-то получить. Верно?

― И...

Ну же. Ну же.

Еще один аккорд, его брови сосредоточенно нахмурены, словно он видел слова, но не мог их разобрать.

― И честно говоря, прямо сейчас я бы предпочел кончить в носок, ― прокричал Орен, напевая придуманный им же текс со своего места на полу.

― Братан, ― проворчал Броган, вытягивая длинные ноги, чтобы пнуть Орена в бедро.

― Бл****дь.

Паркер откинул голову на спинку кресла.

― Может быть в платье, пирс или член, ― продолжал Орен. ― Или что-нибудь еще, что рифмуется со скалой (прим. пер.: в английском языке все перечисленные слова имеют одинаково созвучное окончание).

― Прекрати, мать твою, ― потребовал Броган, пиная его сильнее.

Когда Орен свернулся калачиком и вцепился в его ногу, Броган отложил гитару в сторону, и мне пришлось развернуться на длинном диване, чтобы не дать дорогому оборудованию упасть на пол.

Прошел почти месяц совместного путешествия в автобусе... за исключением нескольких ночей, когда я летала домой повидаться с девочками, а парни занимались рекламной кампанией.

За это время, несмотря на все трудности, у нас образовался привычный ритм. Я продолжала придумывать идеи, чтобы помочь нам подпитывать друг друга. Это помогло, но не сильно. Мы построили фундамент дружбы, но он лишь служил прикрытием, свободно выстроенным над хрупкой напряженностью и похотью, которую мы пытались игнорировать. Она кипела, словно магма под поверхностью земли, ожидая извержения в любой момент. Как и тогда, когда он гладил мою татуировку, мы продолжали оказываться в ситуациях, которые давили на мою решимость сдерживаться.

Каждый раз, когда мы подбирались слишком близко, мне удавалось отступить и направлять нас в рабочее русло.

Все шло довольно плохо. За это время мы написали всего две песни, и они мне даже не нравились. Может, напряжение было слишком сильным, чтобы найти тот естественный ритм, который у нас был раньше. Что бы там ни было, мне это не нравилось, потому что в итоге это была моя работа и мой шанс построить бизнес.

― Как долго мы работаем над этой песней? ― застонал Эш.

― Только сегодня или включая прошлую неделю? ― спросил Паркер.

― Три часа и тридцать семь минут сегодня, ― ответила я. ― Как минимум четыреста девяносто девять на прошлой неделе.

― Похоже на правду. ― Орен кивнул, поднимаясь с пола. ― Знаете, что нам нужно? ― спросил он, отвлекаясь на настенный планшет.

Мы выжидающе уставились на него, в сомнении бормоча, когда он выключил основное освещение, оставив включенными светильники вдоль края потолка. До того как заиграла музыка, Орен начал раскачивать бедрами из стороны в сторону, вызывая наши стоны, и мы начали бросать в него клочки бумаги с неудачными текстами.

Это его не смутило. Когда зазвучала песня Billie Eilish, он в танце отправился на кухню, покопался в шкафчике и достал бутылку текилы.

― О, нет, ― возразила я, прежде чем он успел достать стопки.

― О, да, ― ответил он с улыбкой. ― Пришло время танцевать фанк (прим. пер.: Фанк ― одно из основополагающих течений афроамериканской музыки) и пить текилу. С текилой мы обязательно создадим что-нибудь поэтическое.

― Не думаю, что текила способствовала чему-то поэтическому, в моем случае.

― Ну же, Сверхнова, ― сказал он, пританцовывая перед группой.

Оглянувшись, я заметила, что ребята берут стопки. Посмотрела на Паркера, желая оценить его реакцию по поводу перерыва в сочинительстве, и меня поразила его улыбка и пожатие плеч, перед тем как он выпил предложенный напиток.

― На данный момент, я готов попробовать что угодно, ― объяснил он.

Три недели и две заурядные песни лежали рядом со мной в блокноте. Меньше чем через месяц у нас должно было быть, как минимум, пять, а такими темпами нас ждет провал. Покачав головой, я согласилась с Паркером. Я была готова попробовать все, что угодно, наши авантюры помогали, но недостаточно быстро.

― К черту, ― пробормотал я, забирая стопку у Орена залпом выпивая содержимое. Напиток обжег горло, и я едва почувствовала, как он оседает в желудке, прежде чем потянулась за добавкой.

― Это моя девочка, ― прокричал Орен, наполняя мою стопку.

На этот раз, когда я оглянулась, Паркер оценивающе смотрел на меня, я так же, как и он, пожала плечами.

― Почему бы, черт возьми, и нет.

Спиртное ударило мне в голову, и, покрутив шеей в такт, я попыталась расслабить напряженные мышцы. Аккорды проникли в мои мышцы, расслабляя их еще больше. Закрываю глаза и начинаю двигать сначала плечами, затем бедрами, что немного затруднительно из-за моего положения на диване.

Следующее, что я осознаю, ― вокруг обвились руки, рывком притягивая меня к Орену. Он сузил глаза, изображая страстный взгляд, надул губы и обнял меня, покачивая нашими бедрами под музыку, льющуюся из динамиков.

Смеясь, я обвила руками его шею и поддалась ритму. Мы все танцевали рядом друг с другом, выкрикивая слова песен и давая волю чувствам. После двух стопок я решила ограничиться водой, но остальные ребята прикончили бутылку. Не раз мы с Паркером натыкались друг на друга и танцевали, но благодаря парням я не задерживалась надолго в его объятиях. Но это не имело особого значения, потому что каждый раз, когда наши взгляды пересекались, каждый раз, когда его руки обхватывали мои, чтобы закружить, в моей решимости образовывалась очередная брешь.

― Ооооо, ― закричал Орен между песнями. ― Знаете что, давайте поиграем?

― Вот дерьмо, ― пробормотал Паркер. ― В последний раз, когда Орен сказал нечто подобное, я бегал по коридору отеля с одним полотенцем для рук.

― Эй, это твоя вина, что ты не умеешь играть в стрип-покер, ― защищался Орен.

― Нет, ― задыхаясь, произнесла я.

― Да.

Я осмотрела его с ног до головы, представляя, как высокий, накачанный Паркер бежит по коридору, прикрываясь лишь полотенцем. Я с нетерпением ждала идей Орена, надеясь, что он предложит стрип-покер.