Нелюдимый

— Тогда где? — шёпотом спрашиваю у тишины и тут же подскакиваю от воспоминаний.

Я у Кости. Это в его гараже я сейчас проснулась. И это с ним я провела прошлую ночь. Мурашки расползаются по коже, когда в памяти всплывают рваные кусочки ночи.

Душ принимали по очереди. Я попросила об этом Костю и он хоть и не хотя, но согласился. Кос помылся минут за пять, я даже не успела толком осмотреться в кухне, как он уже вышел.

— Я боялся, что ты снова сбежишь от меня, — толи в шутку, толи в серьёз сказал Кос, когда зашёл в кухню из душевой.

Растерянно улыбнувшись, я нашла глазами приготовленное полотенце и, стараясь не смотреть на полуобнаженного Коса, пошла в душ.

Пока я была в душе, мужчина приготовил чай и разложил на тарелке мелкие, словно гайки, сушки. Я была не голодная, но руки отчего-то дрожали, поэтому пришлось занять их солоноватыми сушками.

Кос уселся напротив и неотрывно наблюдал за мной. Смотрел без напряжения или накала, но под его взглядом я ещё больше нервничала и беспрестанно краснела.

— Почему ты всегда так смотришь на меня? — не удержавшись спросила я, — я помню твои взгляды… Будучи подростком я их ощущала на себе всё время… Да и потом…

Григорьев на минуту отвернулся, а потом тихо сказал.

— Раньше были разные мотивы, а сейчас… Сейчас я просто любуюсь тобой и не могу поверить, что ты добровольно здесь находишься.

— Добровольно?

— Ну да, — криво усмехается Костя и снова фиксирует взгляд на моих глазах, — ты сейчас не скована обстоятельствами, заставляющими оставаться рядом со мной.

Пока говорит, бесцельно водит ладонью по обнажённой груди, словно волнуется или переживает о чём-то. Меня же его манипуляции приводят ещё в большее волнение. Я также хочу гладить и ласкать горячее тело, окунаться пальцами в волоски на его груди… Но сказать об этом я не решаюсь. Зато говорю другое… Говорю, потому что вид его тела меня просто гипнотизирует.

— Как раз сейчас я скована одним очень весомым обстоятельством, — хрипло отвечаю я и неохотно отвожу взгляд от ладоней Григорьева.

И почему он кроме шорт ничего на себя не надел?

— Каким? — щурясь спрашивает Кос и откидывается на спинку стула.

Моим глазам открывается его живот и даже через темеые волоски я вижу, что его шрамы кардинально изменились. Стали глубже, краснее, изменили былой рисунок.

— Боже, — одними губами, беззвучно, бормочу я и вспоминаю слова Коса: «Это сделал я. Именно я сотворил эти отметины. И тогда… когда я узнал про тебя и суку Шкуратова… я расковырял все свои старые шрамы.»

Я неосознанно поднимаюсь со своего места и довольно медленно шагаю к Косте.

— Главное обстоятельство — это любовь, — вспоминая на ходу его вопрос, отвечаю я, — сейчас именно она определяет мои действия. Люблю тебя очень сильно и меня буквально разрывает изнутри от боли…

Я склоняюсь перед сидящим Косом на колени и он хмуро оглядывает моё сосредоточенное лицо.

— … от боли за твою боль, Костя.

Осторожно я оглаживаю неровные края шрамов и Костя вздрагивает, после чего поспешно отводит мои руки.

— Не надо! — через зубы цедит мужчина, но я не в силах остановиться.

Наклонившись, я покрываю его шрамы быстрыми поцелуями. Костя в ответ шумно выдыхает, но больше не старается отстраниться, поэтому я продолжаю.

Обласкав губами каждую зазубрину, каждую отметину, каждый зигзаг, я приоткрываю рот и начинаю очень медленно водить по шрамам языком. Неровная кожа под моим языком дрожит и покрывается мурашками, но это ещё больше распаляет меня.

— Брось, Кира, — сипло выдыхает Кос и я поднимаю голову вверх, — не нужно.

Его голос скатывается на хрип, а когда я опускаю глаза, вижу как его шорты ощутимо выпирают…

Пусть считает меня кем угодно, но я просто не могу остановиться. Я бросаюсь в омут с головой, когда провожу языком по твердости, скрытой тканью шорт.

Костя произносит что-то нечленораздельное и ловит ладонями моё лицо.

— Ты с ума меня сведёшь…

Я киваю, а сама трусь щекой об подрагивающий, скрытый от моих глаз, член.

Костя резко тянет меня вверх, чтобы посадить на колени и одновременно с этим я чувствую как мои трусики разрываются на части.

— Ты… любишь… их рвать, — рвано выдыхаю я и жмурюсь от резкого, максимально глубокого проникновения…

Мои воспоминания резко обрываются, когда темноту комнаты разрывает луч света из открывшейся двери. Я усиленно моргаю, чтобы привыкнуть к свету, и одновременно тяну одеяло на себя, чтобы прикрыться.

— Проснулась? — раздается из темноты и в комнате загорается слабый свет.

Костя включил ночную лампу и двинулся к кровати. Наконец разлепив веки, я замечаю, что мужчина был полностью одет. На нём была даже куртка.

— Мне надо уехать на час, не больше. А ты пока можешь ещё поспать, — присев на кровать тихо говорит Костя.

Я киваю, но через секунду спрашиваю.

— А куда?

Пронзительные Костины глаза ненадолго вспыхивают, но практически сразу он их отводит и сухо усмехается.

— Надо съездить… Раздать долги заинтересованным…

Он так странно, даже как-то жутко это говорит и тут же поднимается с кровати.

— Спи. Всё будет хорошо.

Глава 14

Наверное я всё-таки уснула, потому что когда в дверь начинают громко долбиться, я не сразу понимаю где я и откуда доносится грохот. Подскочив с кровати, я натягиваю брюки и тревожно осматриваюсь. В этот раз я сразу всё вспоминаю и пытаюсь вспомнить как зажечь свет.

Надо ли открывать или не стоит? Кости нет, я здесь не хозяйка… А если это что-то срочное или..?

Кое как пригладив растрёпанные волосы, я отыскиваю выключатель и сильно хромая добираюсь до гаражной двери. Собравшись с духом, я облизываю пересохшие губы и довольно громко спрашиваю.

— Кто там?

Стук резко обрывается и наступает тишина. Проходит не меньше минуты, когда грохот снова повторяется, но уже не такой громкий.

— Кира, это Диана. Открой быстро дверь. Это вопрос жизни и смерти.

Меня словно холодной водой облили, когда я услышала нервный, подрагивающий голос Фроловой.

Я колебалась совсем недолго. В голову стали лезть самые ужасные мысли — вдруг что-то случилось с Костей или ему срочно требуется моя помощь…

Покопавшись в конструкции замка, я не с первого раза, но смогла его открыть. Я даже не успела взяться за ручку, чтобы приоткрыть дверь, как её пнули снаружи и она распахнулась сама. Следом, словно бешеная фурия, в гараж влетела Диана. На девушке был надет синий джинсовый комбинезон и мятного цвета футболка. Ошалелым взглядом она осмотрела расправленную кровать, потом сброшенную на кресло мою и Костину одежду и только потом её глаза примагнитились к моему лицу.

— Это… это что? — дрожащими ладонями она указала на кровать, — любишь жрать с чужого стола?

Щеки обдаёт жаром, а нога от жуткого волнения деревенеет. Облокотившись о стену, я пытаюсь унять бешеный стук сердца.

— Здравствуй, Диана, — сухо говорю я и слегка приподнимаю подбородок, — я не понимаю о чём ты говоришь?

Фролова взвизгивает и надрывно смеётся.

— Не понимает она… Трахаешься с моим мужиком и прикидываешься дурой!

Пытаясь не отвести взгляда от её почерневших глаз, я отвечаю, еле разлепив губы.

— Костя не твой мужчина.

— Кто тебе такое сказал, ты жалкая калека?! Кос? Он тебе соврал, а ты повелась на его лживые речи. А знаешь зачем он это сделал? Я знаю. Он сам мне об этом говорил, но я не хотела в это верить, а сейчас вижу, что зря…

— Зачем? — не удержавшись спрашиваю я, теряя остатки самообладания.

Взгляд у Фроловой становится острее иголки. Она медленно, словно дикая кошка, подходит ко мне и едко, с полуулыбкой, выплёвывает.

— Расскажу! После встречи на ярмарке Костя словно с цепи сорвался. Говорит, добьюсь этой калеки, отымею… А когда она поверит в мою «любовь» — кину её, как она когда-то бросила меня. Как же ему было противно трахать тебя… паршивую овцу.

— Заткнись! — дрожащими губами выкрикиваю я и трусливо отвожу взгляд.

«Она врёт» — стучит в висках, но разум жестоко подшептывает: «А вдруг она права».

— Я то замолчу, а вот что будет с тобой, — цедит довольно Диана, — ты даже не представляешь насколько Костя изменился. Он многого добьётся и рядом с ним должна быть именно я. Красивая, стройная, ухоженная, эффектная… Какой в тебе эффект? Ты убогая, страшная, неопрятная, ещё и калека. Даже на секунду представим, что вы вместе… Свадьба, все дела… Какое будущее будет у вас? Все будут в шоке, когда будут видеть с кем живет Костя. Некоторые будут в открытую ржать, кто-то будет жалеть тебя или Коса, но никто..! Понимаешь! Никто! Не будет восхищаться вашей парой или завидовать Косте.

В кровь искусав губы, я уже не сдерживаю слёз, к тому же нога не дает мне сделать и шага.

— Уходи, — хрипло прошу я Диану.

— Это ты проваливай из дома моего мужчины. Здесь ты инородное тело, а не я.

Фролова подлетает ко мне и накидывается словно пантера на ненавистную жертву. Её руки вцепляются в мой локоть, словно тисками, а через секунду она отрывает меня от стены и с силой толкает. Я пытаюсь удержаться на одной здоровой ноге, но Диана не оставляет мне не единого шанса. К толчкам добавляются беспорядочные удары и я с грохотом падаю на пол.

— Ненавижу тебя! Ты мерзкий паразит, не дающий нормальной жизни никому вокруг. Лучше бы ты тогда сдохла…

Я пытаюсь защищаться от многочисленных ударов и в какой то момент мне даже удаётся ухватиться за ногу Дианы. Из последних сил я вцепляюсь в неё ногтями и поток ударов прекращается. Облокотившись на стену, я пытаюсь подняться, но Фролова и здесь опережает меня. Двумя руками, она хватает меня за воротник футболки и начинает тащить к двери. Ворот футболки душит меня, я задыхаюсь, а ногу пронзают всё новые и новые стрелы боли.

— Вот здесь тебе и место! — не своим голосом орет Диана, когда вышвыривает меня на улицу.

Пробороздив щекой по острой гальке, я вскрикиваю от боли и ощущаю как меня начинает колотить. Лицо пылает, нога резко онемела и потеряла чувствительность. Кое как перевернувшись на спину, я прищуриваюсь от яркого утреннего солнца.

— Я сейчас тебя в овраг сброшу, — раздается сбоку хриплый голос Дианы, — и булыжниками придавлю. Ты утонешь в болоте и никто тебя никогда не найдёт. Суке — собачья смерть. Твой папаша и братец будут благодарны мне, будь в этом уверена, а Костя даже искать тебя не станет.

Облизав пересохшие губы, я прикрываю веки и пытаюсь пошевелить распухшим языком.

— Ты больная, Диана… остановись, — говорю я, но прерываюсь от резкого толчка в живот.

— Это ты у нас больная! А я лишь избавляю мир от плесени…

Удар повторяется и я как могу уворачиваюсь, но это становится бесполезным. Глаза натыкаются на брошенный колесный диск от рядом стоящей разобранной газели. Неужели этот диск станет последней картинкой из моей жизни.

И тут тишину разрывает шум подъезжающей машины. Мысленно обратившись к богу, я умоляю послать мне Костю. Он точно сможет остановить это безумие.

— Эй, девчонки, — раздается незнакомый мужской голос через полминуты, — вы чего не поделили? Средь бела дня дерётесь.