Дни и ночи

— А ты откуда взялся, а, птаха? — поинтересовалась Юля, отвлекая мальчика от осмотра.

— Ниоткуда, — тем же тоном, что и на вопрос об имени, огрызнулся мальчуган.

Саша переглянулась с Юлей и обе попытались спрятать улыбки.

— Это не ты, часом, постоянно забираешься в мой сарай? — Саша принялась за осмотр щеки мальчишки.

— Да, на кой он мне сдался, сарай ваш? — возмутился мальчишка, но в его глазах появился испуг. — Дырявый, и с крыши до липы не достанешь, — ворчал он, уворачиваясь от ее пальцев. — Не трожьте меня, я вам не кукла, чтоб мацать, — мальчик попытался оттолкнуть ее руку. — Не лазил я в ваш сарай, говорю же.

— Мишка, угомонись и дай Александре Олеговне осмотреть тебя. Или я примусь за осмотр.

Строгий голос Тимофея заставил Сашу удивленно обернуться и посмотреть за спину.

— Дик лаем заходится, — пожал плечами Тимофей на невысказанный вопрос в ее глазах. — Я вышел посмотреть, что тут у вас творится. Спать, все равно, невозможно при таком шуме, — ворчливо заметил он и подошел ближе.

Тимофей точно выглядел не выспавшимся, и ему давно не мешало бы побриться, да и волосы были мокрыми, словно он сунул голову в бочку или под кран, а потом просто зачесал те пальцами. Но все равно, Саша была так рада его видеть, что не смогла не улыбнуться.

— Доброе утро, — весело поздоровалась она, видя как тушуется сбоку Юля.

А Миша, если так звали мальчика, и вовсе сжался в комочек, затихнув, и настороженно следил за Тимофеем. Но хоть перестал отбиваться от рук Саши.

Тимофей опустился рядом с ней на корточки и она ощутила теплое касание его ладони, легшей ей на спину.

— Глянешь? — негромко спросила она, кивнув на паренька.

— Он мужчин боится, это сын Василия, плотника того. Отец часто его бьет, когда напьется, — еле слышно прошептал ей Тимофей на ухо, так, что никому вокруг, похоже, этого не было слышно. Будто просто наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. — Похоже, нашли мы того зверька, который все время твой сарай ворошил, — уже громче, для всех, усмехнулся он.

Саша постаралась не выдать выражением лица того, что услышала. Хотя внутри стало безумно жаль паренька. И злость на отца его поднялась, который не мог и не умел оценить чудо, данное ему судьбой.

— Не трогал я ее сарай, — под нос себе проворчал мальчик. — Он и так поломанный. Подумаешь, забрался внутрь пару раз. Кому от этого плохо? И кота я не специально на вас кинул, — немного обиженно продолжал бурчать он. — А вы так завизжали, словно вас убило.

Саша почувствовала, что немного смутилась, вспомнив о том, как ее Тихон впервые испугал. Рядом, почти на самое ухо, весело засмеялся Тимофей.

— Так вот кому я обязана появлением питомца, — добродушно подытожила Саша признания Миши. — Ну-ну, — она покачала головой. — Посмотрела бы я как ты визжал, когда бы он тебе в плечи когтями впился, — заметила она.

— Я никогда не визжу, и не плачу, — даже обиделся малыш. — Я же не какая-то там…, - он смерил ее взглядом, полным превосходства, — девчонка.

От того смысла, который можно было вложить в эти слова зная о жизни этого ребенка от Тимофея, Саше стало горько во рту. Но тепло руки, лежащей на ее спине, помогало держаться невозмутимо.

— Давай, я все-таки гляну на щеку, крутой парень, — Саша ухватила-таки его за подбородок и все так же осторожно прощупала ссадину, проверяя, нет ли там более серьезных повреждений. — Тут не страшно, вроде бы, сейчас промоем перекисью и зеленкой смажем, — подмигнула она Мише, который скривился так, будто она ему лимон в рот запихнула. — Я в руке не уверена, — Саша повернулась к Тимофею, — не могу понять, есть там перелом, или только ушиб. Рентгена, как я понимаю, в нашей амбулатории нет?

Он хмыкнул и криво улыбнулся.

— Сильно много вы хотите, Александра Олеговна, — с доброй иронией поддел ее Тимофей. — Таким богатством нашу амбулаторию не снабдили, — с этими словами он повернулся к Мише. — Парень, давай я твою руку посмотрю. Я осторожно, обещаю. Ты же не хочешь потерять ловкость в лазанье по чужим сараям и деревьям? — на удивление серьезно спросил он у мальчишки.

Миша сжался и, неожиданно для Саши, вдруг юркнул в ее сторону, прижавшись к ней всем телом. Она почувствовала, что мальчуган дрожит.

— Миша, Тимофей Борисович только посмотрит, обещаю, — аккуратно и легко обняв его, она подалась импульсу и пригладила взъерошенные волосы, полные листиков и кусочков коры с липы. — Разве он когда-нибудь тебя обижал? — спросила Саша, заглянув мальчугану в глаза.

— Он кричит, и строгий, — надув губы проворчал Миша, косясь в сторону Тимофея, который спокойно ждал, пока малыш даст ему осмотреть руку.

Юля же, похоже, искренне забавлялась, наблюдая за этой сценой со стороны, но не вмешивалась, наверное, еще стесняясь Тимофея и вчерашнего.

Саша кивнула.

— Да, кричит он часто, это я тоже заметила, — совершенно серьезно согласилась она с Мишей, а потом лукаво посмотрела на Тимофея. Тот прищурился. — Но ведь не просто так, по делу же, обычно, ругается?

Ручонки Миши еще сильней обхватили ее талию.

— По делу, — мальчуган повесил голову, — когда я сироп от кашля пить не хотел зимой. Но так громко кричит, — обиженно зыркнул Миша в сторону мужчины.

Саша закусила губы, чтобы не рассмеяться.

— Он не будет сейчас кричать, обещаю, — заверила она малыша, а сама подняла на Тимофея умоляющий взгляд. — Только ручку твою посмотрит, чтобы там перелома не было. И чтобы мы знали, как тебя лечить.

— Точно? — Миша подозрительно посмотрел на нее.

— Точно, — кивнула Саша.

Тимофей хмыкнул, но тут же примирительно поднял руки, стоило ей бросить в его сторону уничижительный взгляд. Нашел чем развлекаться, ребенка запугивает своей строгостью.

— Давай сюда свою руку, — проворчал Тимофей, — раз уж ругаться и кричать мне запретили, придется просто смотреть.

Миша, все еще явно не доверяя взрослым, осторожно протянул в сторону Тимофея поврежденную руку. Второй он крепко держался за Сашу. А она и понимала, что не стоит, отдавала себе отчет, что неправильно, не не смогла не прижать его сильнее к себе. Просто ощутить в руках тепло ребенка, такое маленькое и хрупкое, но уже такое своенравное и вредное создание, к сожалению, не особо доверяющее взрослым.

Она любила детей. И возможно потому, что сама не могла тех иметь, болезненно переживала любую несправедливость в их сторону. Саша всегда делала благотворительные взносы на счет детского дома в их городе. И даже думала когда-то усыновить кого-то из малышей. Но Антон был против. Заявил, что раз у них нет своих детей, то и чужих — не надо.

И сейчас, обнимая этого мальчугана, который никому не доверял, даже ей, просто выбрав на время меньшее из двух зол, ощущая, как он дрожит от страха и боли — у нее глаза щипало от обиды за него, за то, что с самого детства он видел от людей только худшее.

— Ушиб, скорее всего, — наконец заметил Тимофей, отпустив руку Миши. — Без рентгена, конечно, сложно трещину исключить, или поднадкостничный перелом. Посмотрим за тобой еще сегодня и завтра, — он взъерошил волосы Мише, несмотря на то, что мальчик держался, словно волчонок. Того и гляди, укусит за руку.

— Хорошо, — Саша кивнула и медленно поднялась, увлекая и Мишу за собой. — Пошли, я тебе сейчас царапины обработаю, а с рукой решим потом, пока просто холод приложим.

Малыш настороженно шагнул за ней.

— Миш, бабушка дома? — Тимофей окликнул мальчика, направившись следом за ними.

— Нет, у бабы Мани, — неохотно буркнул мальчуган.

— Я схожу за ней, — тихо сказал Тимофей Саше и обогнал их.

— Вижу, помирились? — Юля догнала их с мальчуганом и пошла рядом.

— Поговорили, — это все, что Саша пока могла уверенно утверждать, но и ей самой поведение Тимофея с утра показалось обнадеживающим.

— Ладно, раз поговорили, дальше разберетесь, уже не так страшно тебя здесь оставлять, — улыбнулась подруга и прикрикнула на Дика, который принялся отчаянно лаять, едва заметил Мишу.

Пока Саша промывала царапины мальчугана и осторожно, обязательно сопровождая процесс обдуванием под внимательным взглядом потребовавшего это Миши, смазывала их зеленкой, Юля быстро пожарила яичницу. Нарезала колбасы с хлебом, который они с вечера поставили выпекаться. Как оказалось, очень к месту — что Миша, что Тимофей, который вернулся довольно быстро, буквально смели все приготовленное. Причем мальчуган с такой жадностью глотал куски еды, словно несколько дней не ел, а на колбасу смотрел, вообще, как на чудо. Видно ни разу не пробовал. Не сговариваясь, они втроем сдвинули ему все кусочки. А Тимофей, явно забыв, что обычно отказывался есть у нее, ни в чем не уступал мальчугану, словно и сам с «голодного края» вернулся. Саше и Юле пришлось ограничиться бутербродами и кофе.

Когда Миша еще дожевывал последний кусочек колбасы, явно позабыв о любой боли, в дверь постучали и в проем заглянула пожилая женщина. Бабушка Миши, как поняла Саша. Она тяжело дышала, видно с трудом добравшись до дома, да и весь ее внешний вид заставил Сашу заподозрить сердечные проблемы. А постоянная нервотрепка из-за пьянства сына, похоже, не добавляла немолодой женщине здоровья.

— Где же ты был, пострел? — сокрушенно всплеснув ладонями, она кинулась к внуку и крепко обняла его.

Миша что-то неопределенно пробурчал, запихиваясь припасенной колбасой.

— Извините, если он вам помешал, — принялась извиняться Мария Анисимовна, пытаясь привести руками в порядок волосы на голове внука.

Впрочем, это ей не удалось. А Саша почему-то посмотрела на Тимофея и подумала, что с этой шевелюрой, так же будет непросто справиться.

Они все заверили женщину, что никаких проблем ее внук им не доставил. Тимофей, уже допивший свой кофе к тому моменту, вызвался проводить их до дома, заодно рассказав Марии Анисимовне, как понаблюдать за рукой Миши, и что делать, если состояние ухудшится. Но Саша подозревала, что он хочет удостоверится, что этим двоим ничего не грозит там.

Едва ушли они, засобиралась Юля, в конце концов завтра понедельник, рабочий день, а ей еще предстояла неблизкая дорога.

И уже через полчаса, проводив подругу, Саша оказалась снова одна в пустых комнатах, ощущая себя как-то оглушено и пришибленно в этой тишине, после суматохи и гама утра. Стараясь избавиться от этого чувства, она забралась под одеяло, обняв Тихона, счастливчика, который все это время просто дремал. Но сон не шел, хоть Саша и ощущала усталость. Тогда она оставила кота в покое, а сама принялась разбирать вещи, стоящие сейчас в комнатах, как придется.