(не) плохой парень

28

Наше признание на крыше стало началом чего-то большего. В течение одной недели я умудрилась несколько раз уснуть в объятиях своего любимого. И после каждого раза Макс с утра не приходил в столовую, а уже прямо к урокам. Я точно не знала, с чем это связано, но, в отличие от меня, остальные понимали.

— Я и не знала, что у тебя такая выдержка! — хохотнула Вика, после очередного позднего прихода Макса на урок.

Макс мучительно скривил лицо и отмахнулся от неё. В то время, пока я пыталась понять, в чём дело, Макс уселся рядом и переплёл наши пальцы под партой.

— Что она имеет в виду? — спросила его. Меня просто распирало от любопытства. — Ты что, на диете? — выдала свою версию, когда ответа не последовало.

— На диете? — переспросил Макс.

— Ну да. Ты в который раз не приходишь в столовую, и Вика говорит про выдержку… — ответила ему, и мой ответ явно развесил Макса. Он тихо, но долго смеялся.

— Ага, на диете. Решил пока отказаться от сладкого, — сказал мне и подмигнул.

Я несколько секунд смотрела на него и пыталась осознать, что он имеет ввиду. Потом просто залилась краской, когда Вика, сумасшедшая девушка, показала мне неприличные жесты пальцами, и, таким образом, объяснила, что Макс имеет в виду.

Да что б меня, как я не подумала об этом! Конечно же, он закрывается где-то после ночи со мной. Мы же просто засыпаем вместе, и он ни разу не позволил себе лишнего по отношению ко мне. А с утра постоянно, как ошпаренный, выбегает из комнаты. И почему я не подумала об этом? Я же не маленькая девочка, должна была понять. Ну всё, надо прекращать такие посиделки, после которых Макс уходит с утра.

А как приятно осознавать, что он не прыгает на первую встречную и ждёт, когда мне исполнится восемнадцать. Удивительно, как он может быть настолько правильным. В данный момент, когда его глаза смотрят на меня, а большой палец гладит руку под партой, улыбку сдержать не удаётся.

— Милана! — в класс заходит сама Нина Николаева. — Тебе нужно быстро собрать вещи, за тобой приехали! — говорит непонятным мне тоном.

— Сейчас? — немного растерянно переспросила у неё. Директриса только кивнула и показала мне на дверь.

Мне пришлось быстро собраться и выйти из класса. Мы с Ниной Николаевной добрались до моей комнаты, я там очень быстро покидала в сумку вещи, и потом также быстро мы вышли на улицу.

Сердце стучало сильно. Я была в предвкушении от мысли, что сейчас увижу маму. Я так по ней соскучилась, и сейчас от той обиды, что во мне бушевала несколько дней назад, ничего не осталось. Только радость от встречи с любимой мамой.

Но от радости ничего не осталось, стоило мне выйти к воротам школы.

Возле ворот стояла машина Глеба. И сам он, как только стоило мне показаться, вышел из машины. Глеб, как обычно, одет с иголочки. Чёрный деловой костюм, лакированные туфли, расстёгнутая на несколько пуговиц сверху белая рубашка. Его лицо было серьёзнее, чем обычно, и намного угрюмее. Таким я его видела лишь раз, когда они с мамой сильно поругались, а по какой причине, я тогда так и не поняла.

— А где мама? — спросила его, подходя к машине, когда он открыл мне дверь.

— Садись! — сказал он мне строгим тоном.

Я бы может сейчас и поругалась с ним, но к маме мне хочется больше, чем с ним ругаться. Глеб сейчас единственный, кто может мне устроить с ней встречу, а если начну ругаться, то придётся возвращаться обратно.

Пришлось сесть в машину и больше не говорить ни слова. Я просто ждала, когда он сам начнёт говорить, но до самого нашего особняка Глеб так и не произнёс ни слова.

Я то и дело смотрела на его грубые черты лица, ожидая хоть словечка. Но очень обрадовалась, когда мы въехали на территорию нашего дома.

Двор был заполнен машинами и неизвестными мне людьми. Но знакомое лицо я сразу же встретила у самого порога.

Дядя Женя стоял и лучезарно улыбался мне. Этот дедушка был тренером моего отца, и, отчасти, моим тренером. Он лишь научил меня, как надо от назойливых ухажёров отбиваться. Только что он тут делает? После смерти моего отца я больше дядю Женю не видела. Он живёт в Америке со своей семьёй, и просто так ни за что бы не приехал сюда.

Как только машина останавливается, я выскакиваю и бросаюсь к нему на шею. Дядя Женя обнимает меня, как родную дочь, гладит по голове.

— Как вы сюда попали, дядя Жень? — спрашиваю его, когда мы, наконец, перестаём обниматься.

Мой вопрос заставляет морщинистое лицо ещё больше напрячься. Дядя Женя перестаёт улыбаться и еле слышно выдыхает.

— Солнышко… — начинает он грустным голосом, от чего моё сердце уходит в пятки. — Твоя мама…