Кольцо с шипами Карина Рейн

— Ты не можешь работать в своём положении, — стискивает зубы.

— Это всего лишь беременность, — закатываю глаза. — Я не инвалид и не нуждаюсь в специальном уходе или постоянном присмотре врачей. И уж точно могу выдержать один вечер, занимаясь тем, что мне действительно нравится.

На самом деле, я не собиралась весь период своей беременности сидеть дома, потому что сойду с ума от однообразия и нахождения в четырёх стенах. Не сегодня-завтра я всё равно бы завела этот разговор по поводу моего трудоустройства в фирму Демида и уговорила бы его взять меня: я тоже бываю упрямой, когда мне это нужно.

— Ты никуда не пойдёшь! — звереет.

Ух ты.

— Боюсь, у тебя нет выбора, если ты хочешь заключить новый контракт.

Пригожин бросает быстрый взгляд на мужчину, подходит ко мне, хватает за локоть — не больно, но твёрдо — и ведёт к коричневой двери слева от входа в кабинет.

— Мне нужно поговорить с женой, — рычит сквозь зубы и вталкивает меня в небольшое помещение.

Это оказывается что-то вроде маленькой гардеробной: вдоль стены слева на вешалках висят несколько костюмов мужа, включая спортивный, а на подоконнике стоит небольшая коробочка с пятновыводителем и ещё какими-то средствами для экстренной чистки одежды. Последнее, что слышу из его кабинета перед тем, как захлопывается дверь — мужской смех.

— Решил меня запугать? — перехожу в наступление. — Ничего не получится. Хотя я не понимаю, почему ты злишься — я всего лишь хочу помочь.

— Ты беременна! — Правда, что ли? А я и не знала! — Тебе хватило стресса за последний месяц — а если на встрече что-то случится?

— Не помню, чтобы ты прежде упоминал какие-то неприятности, которые случились с твоими подчинёнными во время работы, — хмурюсь. — Но со мной ведь будет телефон, и тысяча и один свидетель на случай, если будет нужна помощь, хотя это маловероятно.

— Я просто не хочу, чтобы ты нервничала.

— Раньше у тебя не было проблем с этим. — Прикусываю язык, когда лицо Демида болезненно морщится; подхожу ближе и сжимаю его ладонь. — Прости, это было нечестно.

— Нет, я это заслужил, — качает головой. — Нужно было уделять тебе больше внимания — может, тогда всё сложилось бы по-другому.

— Кажется, мы уже выяснили, что в том, что случилось, были виноваты мы оба. И хватит об этом. Ты не должен запрещать мне быть человеком — я не могу двадцать четыре часа в сутки сидеть взаперти. Это невыносимо — перечитывать одни и те же книги и видеть одних и тех же людей. Я ничего не имею против тебя, папы и Анны Никитичны, но у меня должны быть и другие знакомства, чтобы не сойти с ума. У меня должна быть жизнь за пределами четырёх стен — если только ты не женился с целью завести себе рабыню.

— Господи, конечно, нет! — потирает руками лицо. — Ты ведь знаешь, почему я на тебе женился; и я понимаю, что ты хочешь вести жизнь, хотя бы приблизительно похожую на прошлую. Просто… как представлю, сколько опасностей поджидает на каждом шагу — хочется сделать именно это: запереть тебя дома.

— Ты всё равно не сможешь уберечь меня от всего, — беру его лицо в ладони. — Я ведь как-то заботилась о себе сама до твоего появления, так что не пропаду.

Демид вздыхает, но явно сдаётся.

— Хорошо, но телефон чтоб постоянно был при тебе, — напутствует. — И каждый час отсутствия пиши мне смс, что у тебя всё в порядке.

— О Боже, ты ещё хуже, чем мой отец, когда я была подростком! — смеюсь.

Но я рада, что мы нашли компромисс.

— Тогда поедешь к нам домой — ты ведь не взяла с собой ни одного платья, когда сбегала.

— Да, но вряд ли я теперь влезу хотя бы в одно из них.

Я не потолстела, просто наконец-то стала похожа на человека; ну и плюс небольшой холмик вместо живота уже был виден, и это ещё больше затрудняло носку всех моих вещей.

— Тогда прямо сейчас едь в торговый центр, — даёт мне в руки свою кредитку. — Покупай то, что понравится.

Целую его в щёку — всё-таки, ему больше идёт, когда он не злится.

Мы оба возвращаемся в его кабинет, и на этот раз я не встречаю никакого запрета, когда говорю, что…

— Я смогу помочь вам с переводом, если вас устроит моя кандидатура, эмм… — улыбаюсь мужчине.

— Анатолий Евгеньевич, — подсказывает. — Вполне устроит — если вы действительно говорите по-французски.

— «Рискнув однажды, можно остаться счастливым на всю жизнь». — демонстрирую свои навыки, смотря при этом на Пригожина.

К моему удивлению, он понимает всё до последнего слова.

— «Я рад, что рискнул».

Так он тоже лингвист… Господи, я совершенно не знаю собственного мужа…

Позор на мою седую голову. И я ещё смею упрекать его в чём-то!

— Учитывая, что это не официальный сотрудник вашей компании, я полагаю, всю ответственность мне придётся брать на себя? — интересуется мужчина у моего мужа.

Не беспокойтесь об этом, — качает головой Демид, пожимая ему руку. — Я уверен, что всё пройдёт гладко.

Они ещё несколько минут составляют и подписывают контракт, хотя я здесь и не работаю, и обсуждают детали, а после моё первое задание уходит — хотя, скорее, это будем моё боевое крещение: я уверена, что такого рода собеседований эта фирма ещё не видела.

— А теперь, если не возражаешь, я доработаю, а ты поедешь за платьем, — улыбается мне муж, пряча руки в карманах брюк.

Киваю и топаю к двери, прихватив с дивана сумочку, но потом передумываю и возвращаюсь к Демиду, чтобы оставить на его губах лёгкий поцелуй; его это явно не устраивает, потому что он не даёт мне отстраниться, и только когда решает, что ему хватило, отпускает меня, развернув лицом к выходу.

— Я думаю, сегодня для тебя будет особенный вечер, — слышу его тихий шёпот в ухо и не могу сдержать бегущий табун мурашек.

Улыбаюсь, потому что полностью согласна с этим утверждением — наконец-то я буду заниматься тем, чем всегда хотела — и упархиваю в ближайший торговый центр. Я ненавижу походы по магазинам; не для того, чтобы понравится этим кому-то, а потому, что меня в самом деле утомляют эти бесконечные набеги на каждый магазин в поисках нужной вещи. Буквально чрез час после начала я обычно чувствую себя выжатой, словно лимон, и уже не понимаю, зачем вообще что-то покупать.

Но не в этот раз.

Сегодня словно сама вселенная была на моей стороне, потому что, стоило мне только войти в комплекс, как в витрине первого же магазина я увидела то, что сразу захотелось не только надеть, но и купить. Брючный костюм бежевого цвета сел на меня, как влитой, и я вспомнила, что где-то под кроватью в квартире Демида валяются подходящие под цвет белой шёлковой блузки туфли — те, что были на мне в день свадьбы. Я думаю, образ получится очень нежным, но вместе с тем достаточно деловым для рабочей встречи в ресторане.

К половине шестого я попадаю домой; у меня остаётся всего полчаса на сборы, потому что Анатолий Евгеньевич наверняка предпочёл бы, чтобы я появилась заранее, и мы смогли обсудить какие-то нюансы. Но забываю о своём плане, едва успев переступить порог нашей с Демидом квартиры, потому то её хозяин ждёт меня там с шикарной розой насыщенного винного оттенка.

— Я думала, ты собирался доработать… — растерянно бормочу, принимая подарок.

— Я передумал, — лукаво улыбается. — Знаешь, я решил, что будет лучше, если вместо поездки в ресторан ты встретишься с моей мамой.

От удивления разеваю рот — кажется, это входит у меня в привычку; я помню, что перед тем, как пойти устраиваться на собеседование в его компанию ещё до нашего знакомства, прошерстила весь интернет, чтобы узнать как можно больше о своём будущем возможном работодателе — мало ли, какая информация окажется полезной. В одном из тех интервью, что Демид давал прессе, он упоминал, что его мать живёт где-то за границей, и они редко видятся. Я понимала, почему её не было на нашей свадьбе — скорее всего, не смогла приехать — а теперь она решила узнать, с кем связал свою жизнь её сын.

Интересно, насколько её слово важно для Демида? Я имею в виду, если я ей не понравлюсь, и она попросит его развестись со мной — он сделает это?

— Прежде, чем ты нарисуешь в голове чёрте что — не позволишь ли сказать пару слов? — Мыслительный процесс тормозится сам собой, и я киваю. — Отлично. Так вот, не считай мою мать деспотом или высокомерной стервой; это самый добрый, самый честный и самый светлый человек из всех, кого я знаю — не считая тебя, конечно. Я уверен, она понравится тебе, потому что ты для неё уже давно стала как дочь, о которой она всегда мечтала, но никогда не имела.

— Так, теперь в моей голове полная неразбериха: твоя мама меня знает? Откуда?

— Всему своё время. Одевайся в то, что купила, и поедем в дом твоего отца.

Делаю было шаг в сторону спальни, но тут же торможу.

— Подожди, я так не могу, — качаю головой. — Меня ведь будут ждать в ресторане — от этого зависит работа Анатолия Евгеньевича!

— На встречу поедет Наталья, — успокаивает меня муж. — Она позвонила мне через полчаса после твоего ухода — хотела предупредить, что завтра возвращается на работу — и я спросил, не сможет ли она приняться за неё сегодня. Она согласилась, и мы с твоим бывшим клиентом немного подправили договор.

Хлопаю его рукой по плечу.

— Но это не честно! Я думала, что ты убедишься в моей компетентности и зачислишь наконец в свой штат!

— Может, мы поговорим об этом позже — завтра, например? — Он делает глаза, как у кота из Шрека, и я не могу ему сопротивляться. — У нас ещё будет время для этого. А теперь иди, переодевайся.

На этот раз я послушно захожу в комнату и втискиваюсь в костюм; волосы оставляю распущенными, собрав их от висков и закрепив на затылке, и наношу лёгкий макияж. В заключение вытаскиваю из-под кровати обувную коробку и надеваю шпильки — честное слово, это последний раз, когда я вообще к ним притрагиваюсь.

— Подаренная мной роза блёкнет на твоём фоне, — восхищённо отзывается Демид и ведёт меня к выходу. — Это, конечно, не похоже на платье, но я впечатлён.

Мы в полном молчании проделываем весь путь до дома отца, и я всё никак не могу избавиться от лёгкой трясучки. Конечно, Демид сказал, что я понравилась его маме, но я не перестану нервничать до тех пор, пока лично не смогу убедиться. Муж крепко держит мою ладонь, изредка стискивая и этим призывая к спокойствию, но я лишь ещё сильнее волнуюсь. В коридоре нас встречают папа и Анна Никитична, и я улыбаюсь, видя родные лица пред своим возможным расчленением.

— Ульяна, я рад представить тебе мою маму, — улыбается Демид, но я вижу, что ему стоит усилий сдерживать смех.

Непонимающе окидываю взглядом длинное помещение, но не вижу никого, кроме…

— Ты шутишь?! — прикрываю рот руками, по-новому смотря на нашу кухарку. — Разве такое вообще возможно?!

— Возможно, дорогая, — улыбается Анна Никитична. — Я давала моим мальчикам всё, что могла, но мы жили довольно скромно; а после они окончили школу и ВУЗы, сделали себе имена и разъехались. Двое старших братьев Демида уехали за границу, а я осталась с младшим сыном, потому что это всё, что мне было нужно — быть рядом. Мне не хотелось остаток своей жизни провести в хрустальном замке с кучей слуг, потому что это не по мне — особенно, когда есть о ком заботиться.