Богатый. Свободный. (не)Мой

Поэтому сама оделась, обулась и вышла на улицу. Уже стемнело, но освещение было как днем, поэтому я запомнила мельчайшие детали дальнейшего. Я шла по тротуару, ежась от прохладного ветра. Справа были припаркованы машины. Где-то вдали заплакал ребенок, а женский голос принялся его ласково уговаривать. Асфальт был покрыт местами грязной слякотью. На встречу мне шел пожилой мужчина с собакой. Собака была большой, какой-то бойцовской породы. Без намордника. Я покосилась на хозяина. Как можно с таким зверем ходить не соблюдая элементарные правила безопасности? Вдруг что? Он же не сможет его оттащить....

Дверца одной из машин хлопнула. И я увидела Савву. Он шел прямо на меня. Лицо отекло, глаза стеклянные. Я ощутила запах спиртного. Не знаю, почему я не испугалась. Возможно, потому что меня захлестнуло раздражение. Я обратила внимание на пластиковую емкость у него в руках. Которая была открыта.

Потом все произошло очень быстро.

Его крик:

– Убью! – голос бешеный, с угла рта текла слюна.

Он начал уже поднимать емкость, чтобы выплеснуть на меня содержимое. Но тут зарычала собака. Утробно, угрожающе. Я не знаю, что заставило животное сделать это. Но оно бросилось на Белова и вцепилось ему в руку. Жидкость начала расплескиваться в разные стороны. Специфический запах заполнил окружающее пространство.

Дальше я услышала нечеловеческий крик и собачий вой. И то, и другое было наполнены невыносимой болью. Хотелось зажать уши, чтобы не слышать. Хозяин собаки сообразил раньше меня, что случилось. Он оттащил меня в сторону. И от собаки, и от человека. Которые уже катались по асфальту, продолжая издавать душераздирающие крики и вой.

– Им уже не поможешь, – глухо произнес хозяин собаки, – Кто этот мужчина? Вы знаете?

– Мой бывший муж. Белов Савва, – слова вылетели автоматически.

Он отвел меня, как можно дальше, принялся вызывать полицию и скорую.

Из его слов до меня дошло только "серная кислота".

И все.

Меня будто выключили. Я видела, что происходит дальше, но не реагировала.

Человек, который клялся мне в любви, женился на мне, которому я родила сына, только что пытался меня убить.Чудовищным способом.

Горло сдавило спазмом, говорить я не могла, значение слов, которые были мне адресованы, до меня не доходило.

Я только смотрела, из звуков слышала крики и вой. Видела, как приехала скорая и полиция. Потом заболел живот. Я согнулась пополам. Меня поместили в машину скорой помощи и сделали укол.

Я отключилась.

Пришла в себя будто через пару минут. С криком, хватая воздух ртом, села на кровати.

Мне показалось, что мне снился кошмар.

Но это только показалось. Все это было на самом деле.

– Тише, тише. Все прошло, – меня гладили по голове и спине. Гладил Влад.

И не просто гладил, а еще вжимал в себя с такой силой, что еще чуть-чуть и раздавит.

Надо взять себя в руки.

Я стала глубоко дышать, пытаясь успокоиться.

Последнее осознанное воспоминание – болит живот.

Отодвигаюсь от Холодова. Почему-то его присутствие неприятно. Руки сами ложатся на живот в защитном жесте, прикрывая ребенка от этого мира.

Но мужчина – единственный, кто есть в палате, поэтому пересиливаю себя и спрашиваю:

– Ребенок?

– Все в порядке, Олесь, – он снова пытается меня обнять.

Не хочу.

– Не трогай меня, пожалуйста. В каком смысле – в порядке? Для тебя порядок, если его не будет...

Злые слова… Но разве это не правда? Он ему не нужен. Он был бы рад, если бы его не стало...

Моей крошечной рыбки...

– Зачем ты так? С малышом все хорошо, он по-прежнему в твоем животе.

Выражение лица – озадаченное. Не понимает, что со мной творится.

Меня пытались убить, облив серной кислотой. Мужчина, который клялся любить, беречь и защищать. И не выполнил ни одну свою клятву.

Этот – такой же. Им бы только в трусы залезть. Получить то, что они хотят. А что будет с тобой дальше, им все равно. Будешь ли ты загинаться на трех работах, поднимая их детей, будешь ли ждать их вечерами, пока они шляются неизвестно где, будешь ли хотеть от ваших отношений чего-то для себя. Для них не имеет значения.

– Я хочу, чтобы ты ушел! Отойди от меня! – голос повышается.

На лице Влада – недоумение. Но он продолжает сидеть на моей больничной кровати. Второй раз из-за него я попала в больницу.

Отталкиваю его.

– Уйди, слышишь? Убирайся! – сама удивляюсь тому, как громко кричу.

Что со мной?

В палату, привлеченные шумом забегают мужчины и женщины в белых халатах.

И Матвей. Тоже в халате.

Смотрю на сына:

– Пусть он уйдет! – а голос тише не становится.

Холодова оттесняют от моей койки. Что-то ему втолковывают.

Мне снова делают укол. И темнота привычно принимает мое измученное сознание.