Когда ты рядом

17 глава. Последний вечер

"Последний вечер...

Я тебя сумею позабыть.

Последний вечер...

Нам по разным улицам ходить.

Последний вечер...

Вновь, когда на облик оглянусь,

Последний вечер...

Вдруг щемящей болью задохнусь,

Задохнусь..."

В. Леонтьев

Пока Миша сладко спала, Дима, сидя в кресле перед открытым ноутбуком, вместо работы, размышлял над тем, как бы им провести этот последний вечер.

Вначале он хотел поехать с ней в Питерборо, но так как они там уже были, быстро передумал и начал рассматривать другие варианты, такие как Кембридж, Лестер, Нортгемптон. И, в конечном итоге, решил предоставить этот выбор самой Мише.

Ему вообще, по сути, было без разницы, где и как, главное, чтобы она была рядом.

За ранним ужином они с Мишей обсуждали свои планы на вечер и остановились на том, что ехать им никуда не стОит, можно же просто прогуляться по округе. Тем более, дальше сада они ещё толком ничего и не видели, а здесь так красиво. Да и завтра они уже покинут эту красоту, возможно даже навсегда.

Когда они вышли на прогулку на улице уже начало смеркаться. По инерции, взявшись за руки, они брели по выстриженным лужайкам, наслаждаясь пением птиц и запахами просыпающейся природы.

Только сейчас Миша заметила цветочные клумбы. Наверное, потому, что их было мало. Но такого изобилия красок и оттенков, такой простоты и элегантности, таких сочетаний форм и размеров, она мало где видела. Не вездесущие, но стратегически посаженные в ключевых местах, с чувством меры и вкуса.

— А куда уехали Вильям и Хелен?

— В Эссекс. Наверное, к детям. Он толком ничего не объяснил. Сказал только, что они вернутся завтра утром.

— Волнуешься?

— Нет. А должен?

— Не знаю. Завтра последний день, а у нас контракт ещё не подписан. Может, они нас раскусили?

— Не думаю. Контракт уже готов. Наши юристы его изучили, так что завтра уже можем подписывать.

— Надеюсь всё пройдёт гладко.

— Что за пессимизм?

— Не знаю. Мне как-то не по себе. Тейлоры такие искренние и милые. Я даже не ожидала. Если честно, никогда не встречала в реальной жизни таких счастливых пар, особенно тех, кто прожил вместе столько лет.

— Это потому, что ты ещё не знакома с моими родителями.

— Однажды я видела твоего папу в офисе. Он выглядел очень строгим.

— Строгим? Мой папа?! А ты уверена, что это был он?

— Да. Мне Анна сказала.

— Это очень странно. Мой папа самый спокойный и добрый человек из всех, кого я знаю.

— Правда?

— Конечно. У меня невероятные родители! Они так нежно любят друг друга, что порой, мне тоже кажется это нереальным. Представляешь, мой папа до сих пор может взять маму за попу, если ему этого сильно захочется, и плевать он хотел на то, где они находятся и, что это кто-то может увидеть. Раньше я краснел и возмущался такой откровенной демонстрации чувств, а сейчас наблюдаю с умилением, поражаясь каждый раз: «Неужели до сих пор по кайфу?!» и ответ очевиден: «Да! Ещё как!»

— Правда? — смеялась Миша, слушая его рассказ. — Даже не верится. Как вспомню его строгое лицо….

— Поверь, они с Тейлорами очень похожи. Я это сразу отметил.

— Теперь я очень сильно хочу с ними познакомиться.

— Уверен, у тебя будет такая возможность. — Он так на неё посмотрел, что она смутилась и отвела глаза.

— Ты хотел бы здесь жить?

— Честно? Нет. — Этот вопрос он себе уже задавал и не раз. Но не говорить же ей, что он готов жить где угодно, лишь бы она рядом была.

— Не у Тейлоров, а если бы здесь был твой дом или дом твоих родителей.

— Всё равно нет.

— Почему? — удивилась она.

— Я городской житель. Не привык к такой тишине и покою. Приезжать в гости- это одно, а жить постоянно… я бы не смог.

— А мне здесь нравится. Конечно, не знаю на сколько бы меня хватило, но сейчас уезжать совсем не хочется.

— Предлагаешь остаться?

— А можно? — с надеждой посмотрела она.

— А почему нет? Если хочешь, я могу переговорить с Вильямом. Не думаю, что он станет возражать. Только… я остаться не смогу. — Вот, зачем он это сказал? Он же может и хочет. И, не раздумывая останется, если только она попросит.

— Почему?

— Работа. Я не привык отдыхать. Меня это утомляет. — Диму продолжало нести, словно тормоза отказали.

— Хочешь сказать, я тебя утомила? — в её голосе пробивается обида.

— Не ты. Отдых. Я и не помню, когда вот так просто отдыхал в последний раз. Но без работы, я- не я.

— Это да. Но можно же работать удалённо. Сейчас это вообще очень распространено.

— Можно, конечно. Но это не то. Удалённая работа- не для меня.

— Соскучился по Беляевой? — неожиданно съязвила Миша, пытаясь вырвать свою руку, но он не позволил, ещё крепче сжав её пальцы.

— Как догадалась? — её реакция его развеселила.

— А что тут догадываться? Тоже мне загадка! Всё и так слишком очевидно.

— Правда? Впредь, буду осмотрительнее.

— Будь! Отпусти! — опять попыталась вырвать руку. — Пусти меня!

— Мишка, не дури. — Ловко прижав к себе её напряжённое тело одной рукой, второй провёл по её горящей щеке. — Ты чего? Какая ещё, к чёрту, Беляева?

— Милана Сергеевна! Или как ты там её называешь?! Милуся?! — её реакция так его завела, что он еле сдерживался, чтобы не занять её рот чем-то более приятным и полезным. — И вообще, зачем было так всё усложнять? Взял бы её с собой и даже притворяться не пришлось бы! Глядишь, и не утомился бы так!

Внезапно мощный разряд молнии осветил небо прямо над их головами. Они так увлеклись выяснениями отношений, что даже не заметили приближающейся бури. Погода испортилась, поднялся сильный ветер и начал накапывать дождь. Чёрная туча над ними грозилась разлиться в любую секунду.

— Пойдём. — Взяв её за руку, Дима потащил сопротивляющуюся девушку вдоль деревьев в сторону поместья.

— Отпусти! Я и сама могу дойти!

— Не сомневаюсь, но мне так спокойнее. В конце концов, я за тебя отвечаю.

— Так вот оно в чём дело?! Значит, ты просто за меня здесь отвечаешь?! — взвизгнула Миша. — И перед кем же, интересно знать?! Неужто перед Филом?

Дима остановился всего на секунду и полоснул её острым взглядом, от которого у Миши кожа встала на дыбы.

— Перед собой, Миша. Перед Богом, если хочешь. Я не привык на кого-то расчитывать. — Сдержанно сказал он и продолжил тащить упрямицу за собой.

Дождь усилился, вынуждая остановиться.

— Постоим здесь немного, пока дождь не утихнет.

— А, если он сегодня не утихнет? Здесь ночевать будем? Прекрасная идея, но, спасибо, я пас! — и, вырвав неожиданно руку, она бросилась вперёд.

Очередной искровой разряд разрезал воздух так близко, всего в нескольких метрах от них, ослепив всего на миг. И вдруг… неожиданный, оглушающий треск, гром, грохот, короткая вспышка острой боли и темнота.

— Дима! Димочка…, а ты где? Отзовись, а? Где ты?! Ди-ма! — сквозь непроходимый шум в голове, прорвался испуганный голос.

Он узнал этот голос мгновенно. Он волнующе резонировал внутри него, но не мог вспомнить, кому он принадлежит. Знал только, что кому-то очень важному для него. И ответить, он тоже почему-то не мог. В голове что-то громко гудело, в груди отчаянно жгло и стучало, ноги не слушались, словно налились свинцом.

— Дим! Димааа! Господи, где же ты? Где же этот дурацкий телефон? Я ничего не вижу! Дима!!! Не бросай меня! Не смей! Ты же обещал мне….

«Миша. Это же моя Мишка. Чёрт!» — открывает рот, но получается воспроизвести лишь сиплый хрип.

— Дима? Кажется, я тебя слышу. Стой там! Слышишь! Не шевелись и никуда не уходи. — Кричит она звонко.

«Я постараюсь, малыш. Я сильно постараюсь».

— Миша… — прохрипел он изо всех сил, напрягая связки. — Миииш! Миша!

— Дима! — увидел он её перепуганное лицо.

— Мишка…, живая….

— Живая, мой родной. Живая. — Упала она перед ним на колени, руками разгребая покрытые мокрой листвой ветки. — Живее всех живых! Потерпи, я сейчас скорую вызову или позову кого-нибудь на помощь.

— Ничего не нужно. Это просто царапины. — С её появлением говорить стало намного легче. Как и соображать. Туман и шум в голове рассеивались. Чувствительность ног и рук начала возвращаться.

— Царапины?! А ничего, что ты лежишь под огромной веткой?!

— Это ветка? Странно…. А я подумал, какое неудобное одеялко.

— Дерево, под которым мы прятались от дождя, упало. Хорошо, что тебя задело только веткой. Господи, Дима, как подумаю…

— Чшшшш.... — Дима напрягся до дрожи в мышцах и медленно выполз из-под ветки.

— Давай сюда, — быстро поднявшись на ноги, помогла она ему прислониться спиной к остаткам ствола. — Вот так, садись, садись. Ты как?

— Не волнуйся. Со мной всё хорошо. Сейчас отведу тебя домой, ты же вся промокла. Заболеешь. — Попытался опять встать на ноги.

— Никуда ты меня не отведёшь. Сиди спокойно. — Усадив его обратно, скинула пальто на землю и дрожащими пальцами достала из кармана упаковку влажных салфеток.

— Сейчас, сейчас, мой родной, — села перед ним и, всхлипнув, достала салфетку, пытаясь оттереть кровь с его лица. Он зашипел и отвернулся. — Тихо, тихо, — подула она на него. — Тихо, ччччшшшш, всё хорошо. У тебя ещё что-нибудь болит? Руки, ноги целы? — трогает его аккуратно.

— Мишка… — прошептал он, утопая в её горящих от волнения глазах. Её лицо было так близко, но мерзкий запах крови раздражал обоняние, мешая дышать ею. — Со мной всё хорошо, не волнуйся. — Прошептал он, убирая волосы с её лица и губ.

Она замерла и посмотрела вначале в его глаза, а потом перевела взгляд на губы, отчего ей тотчас стало невыносимо душно, хотя на улице уже стало довольно прохладно. Тяжело сглотнув, вновь встретилась с ним взглядом и почувствовала, как щёки опалил жар. Его пылающий взгляд захватывал, гипнотизировал, не отпускал, порабощал. Жар охватил всё её тело, опускаясь на кожу волнующим ознобом.

— Мишка…, моя смелая девочка. — Он смотрел на неё, ощущая безумное желание близости, огненная волна возбуждения разбивала мышцы пьянящей слабостью, словно он залпом бахнул грамм двести виски, а низ живота наливался томительной и болезненной тяжестью. — Когда ты рядом, я живу.

Он приблизился к Мише, уткнувшись лбом в её переносицу, прикрыл глаза и наконец-то вдохнул её запах. Почувствовал, как она подрагивает, как горит её чувствительная кожа. Прикоснулся губами к нежной щеке, заскользил по лицу, нашёл её губы и замер на мгновенье, борясь с самим собой. Его собственная терпеливость обескураживала. Но он не хотел спешить, хотел наслаждаться каждой секундой, проведённой с ней вместе.

Коснулся губами её губ, слегка прихватил нижнюю, прошёлся языком, и мир, срываясь с орбиты и вырабатывая немыслимую скорость, завращался совсем по другой траектории. Хаотично и до безумного головокружения быстро.

Она вздрогнула, вцепляясь в его предплечье руками, замерла, покрываясь мурашками. Прикрыв глаза от удовольствия, вдохнула его пьянящий аромат и сладко выдохнула ему в рот, прижимаясь к нему всем телом.

Его горячие пальцы почти невесомо касались её напряжённой шеи, скользили вниз, очерчивая лопатки, каждый позвонок, пробирались мучительно медленно к пояснице и остановились там, плотно прижимая её тело к себе.