Топ-модель

Глава 23

По паспорту Папушу, что переводится как куколка, зовут Александрой, а в салоне красоты — и вовсе Александрой Станиславовной. Отсюда вопрос: а мне-то как к ней обращаться?

Будь моя воля, всех Одинцовых звала бы по имени-отчеству. Даже Максима. Особенно Максима.

Когда он заходит, точнее, врывается в салон с холодным ветром и хлопьями снега на плечах, я почти готова. Ждала, часы проверяла и все же… моментально оказываюсь без почвы под ногами. Одновременно с этим сердце сжимается от какого-то странного счастья.

Сижу в кресле перед зеркалом, мастер Марина заканчивает укладку.

— Еще минутку, — говорит она мне. А потом как-то резко меняется, выпрямляет спину и, мягко улыбнувшись, эдакая кошечка, обращается к Максиму: — Здравствуйте, Максим Станиславович. Как погодка?

— Добрый вечер, — бросает он всем. — Довольно свежо.

Я делаю робкий приветственный взмах рукой. Пялюсь на Максима через зеркало, пошевелиться не в состоянии, лишь отчет себе отдаю, как рот открывается.

Нельзя мужчинам настолько круто выглядеть не по телевизору, это преступление. Черный костюм, белоснежная рубашка, оттеняющая смуглую кожу. Туфли начищены до такой степени, что можно в них как в зеркало смотреться. Весь вид говорит о власти, уверенности и порядке. Только глаза выдают сущность — в них кипит что-то темное. Полная анархия, от которой мурашки по обнаженным плечам, благо под накидкой не видно.

— Как дела? — спрашивает Максим именно у меня, подходит ближе. — Устала?

— Всё в порядке, — улыбаюсь.

Марина наконец снимает накидку, и я встаю в полный рост.

Мы с Максимом секунду смотрим друг другу в глаза, его предельная внимательность — очередной укол в сердце. Я мгновенно вспоминаю ту ночь, наши поцелуи в коридоре яхты, его ладони, сжимающие мою талию, язык, требовательно проникающий в рот.

Жених и невеста должны целоваться? Резко обрываю себя. Эти дурацкие мысли не в тему. Откуда они только взялись?

Понятия не имею, о чем размышляет Максим, уголок его губ дергается.

— Хорошо, — кивает Одинцов удовлетворенно.

Из кабинета стремительно выходит Папуша и поднимает телефон:

— Вставайте ближе. На память.

Максим сначала отказывается, но затем почему-то меняет решение. Его рука оказывается на моей талии, отчего щеки мгновенно вспыхивают. Он резковато притягивает ближе, и под кожей разливается кипяток. Я на автомате принимаю выгодную позу полубоком, одну из тех, которые отработала для фотосессий. Кладу ладонь на его грудь и поворачиваюсь к камере.

Папуша делает несколько снимков.

— Чудесно! Просто идеально. Максим, теперь ты веришь в карму? Или мало тебе доказательств? — смеется она. Грозит ему пальцем.

Радость лопается мыльным пузырем. Я с силой сжимаю зубы. Дурно. Кармой быть как-то совсем не хочется.

— О чем ты? — спрашиваю тут же.

— Хороший вопрос. — Максим чуть приподнимает брови, глядя на сестрицу в упор.

— В первом классе он дразнил рыжую девочку. Додразнился до конфликта, папе пришлось вмешаться. Это было ужасно гадко, — беспечно рассказывает она. — Надеюсь, твои дети будут рыжими. Все до единого. Это очень красиво, — подмигивает мне.

Максим усмехается и качает головой.

— Нам пора ехать, Аня.

В его голосе проскальзывают веселые нотки, и я расслабляюсь. Такой кармой быть можно, это не страшно.

— Ты дразнил рыжую девочку? — развиваю тему. — Я не знала об этом, когда соглашалась за тебя выйти. Как некрасиво!

— Папуша… — Максим бросает укоризненный взгляд на сестру. — Девушка теперь сомневается, нужен ли я ей. Спасибо тебе огромное. Обязательно отплачу тем же.

Та громко, хрипловато смеется.

— Обожаю жизнь! Бумеранг прилетает всем и всегда, от него не спрячешься и не убережешься.

— Обожай на здоровье, но мою перестань портить, а?

— Портить твою жизнь — цель моей, я же твоя сестра, — улыбается она весело.

Подходит ближе, осматривает меня придирчиво. Кивает.

Поначалу, оказавшись в этом салоне, я боялась, что накрасят вычурно и броско, в стиле самой Папуши с ее черными бровями и яркими губами. Но нет, мой макияж идеален. Сестра Максима сама им занималась и прекрасно завершила образ.

— Спасибо большое, — благодарю искренне. — Было очень приятно познакомиться.

— Какая ты милая! Развлекайтесь, мои хорошие. До завтра.

Максим помогает мне надеть утепленное пальто, одолженное Папушей, и ведет к выходу. В этот раз октябрь окутывает самой настоящей зимой, благо машина припаркована у самого входа.

— Значит, ты дразнил рыжую девочку? — живо интересуюсь я, когда мы устраиваемся на заднем сиденье и водитель, уточнив адрес, жмет на газ.

— Мне ужасно стыдно за это, — делится Максим с легкой улыбкой, — но было, малыш. Дразнил и доводил до слез. Был бы рад об этом забыть, но Папуша не позволит.

— Жесть. Меня тоже дразнили, это ужасно. — Задумываюсь, вспоминая моменты из детства. — Но ладно я, у нас в Упоровке много завистливых людей. Зачем тебе-то это было нужно? У тебя все было! Не могу поверить, что ты осознанно доводил маленькую девочку до слез.

— Ты меня пока плохо знаешь, — чуть пожимает плечами Максим.

Шутит же?

Следом я вспоминаю о его невесте, которую он, должно быть, прямо сегодня бросил, и замолкаю.

За стеклом мелькают витрины магазинов, уши заполняет классическая мелодия, Максим смотрит в окно. Время тянется, как жевательная резинка. В какой-то момент нас освещают фары встречного грузовика, и в отражении я на целый миг вижу мрачное, напряженное лицо будущего мужа. Волоски на коже поднимаются.

Утыкаюсь глазами в пол и едва сдерживаю всхлип.

Когда через вдох Максим поворачивается — выглядит расслабленным и довольным собой. Возможно, мне показалось?

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.

Еще через вдох мои руки оказываются в его, и это невероятно приятно.

— Нормально.

— Расскажи о знакомстве с семьей. Я тебя подставил, понимаю, но так вышло. Простишь? — Он заглядывает в глаза.

Я вдыхаю запах его одеколона, слышу красивую музыку и пожимаю плечами.

— Простила. Твоя семья мне понравилась, хотя они такие суетливые! Я едва успевала следить за происходящим… И я рассказала им про музей, — округляю глаза.

— Умничка.

— А ты знаешь цыганский язык?

— Нет, не знаю, — улыбается Максим.

— Фух! Потому что я что-то занервничала, они так быстро на нем болтают. А ты как? Все задуманное успел? Как твоя невеста отреагировала?

— Ты моя невеста, — отвечает он.

Машина останавливается, и мы выходим на улицу. В тот же миг время вновь набирает обороты, да такие, что отдышаться не успеваю. Партия фортепьяно, что ласкала слух в такси, сменяется шумом, смехом и громкими тостами. Мягкая темнота салона — ярким освещением ресторана.

Мы с Максимом усаживаемся близко к его боссу, но, к счастью, рядом, и Одинцов берет весь удар на себя. Отвечает на вопросы легко и непринужденно, а их, вопросов, уйма! И самый частый:

— Максим, тебе не стыдно, что так долго скрывал от нас такую красавицу?

Каждый раз он смеется и разводит руками:

— Вы же знаете, я не люблю публичность.

— Когда же свадьба?

— Очень скоро. Не могу дождаться.

Я лишь улыбаюсь, стараясь запомнить лица и имена. Редко понимаю шутки, представления не имею, кто те люди, которые фигурируют в историях, но Максим знает всех и ведет себя естественно, поэтому решаю отпустить ситуацию и просто наблюдать за ним. Остальные гости вызывают куда меньше интереса.

Я все еще пытаюсь осознать, где нахожусь, с кем и что будет дальше. И это осознание накатывает обжигающими волнами. Слушаю негромкий голос Максима, его хрипловатый смех, и не верю, просто не верю, что это происходит.

Еще недавно я убирала за ним салфетки и грязные чашки, а сейчас сижу рядом и кручу в голове: это мой мужчина. Мой. Вау.

Пульс то замирает, то ускоряется. Иногда я глажу Максима по плечу, робко и быстро, чтобы никто не зацепился глазами. Тогда он поворачивается ко мне и улыбается, а я расцветаю душой. Каждые минут двадцать он спрашивает, как я себя чувствую, тогда я вспоминаю, что беременна.

Еще и беременна от него.

Голова кругом.

— …Согласен, нет ничего печальнее, чем сделать качественный продукт, который никому не нужен, — говорит Одинцов своему боссу. — Бьет по самооценке. Поэтому вот этот момент, между показать совсем сырое и пережарить, нужно не упустить.

— Все правильно, Максим. Тут только чутье поможет и инстинкты. Не всё можно просчитать математически.

Они обсуждают какую-то госпрограмму, которую вводят в эксплуатацию.

Все вроде бы складывается хорошо. Когда я уже почти расслаблена и спокойна и наслаждаюсь обществом непривычно умных и состоятельных людей, в зал заходят опоздавшие. Поднимаю голову и вижу двух молодых женщин. До одной из них мне нет никакого дела, а вот присутствие второй — выбивает из колеи.

Быстро смотрю на Максима, взгляд которого на целый миг стекленеет. Потом на Олесю, его бывшую невесту. Одета она — изумительно. Крошечное черное платье значительно выше колена, высоченные шпильки. Волосы блестят, а губы накрашены ярко-красной помадой.