Готова на все

- Ты теперь все время так бегаешь? – с сочувственным любопытством наблюдая за ее маневрами, поинтересовалась Светлана Петровна.

- Кроме позднего вечера, - созналась Эля, ставя полную воды турку на огонь, и понизив голос до зловещего шепота, прошелестела, - Вечерами Тот, Кто Живет За Стеной не ходит на охоту, он таится в своем логове…

- Не разберу я – какого рожна Сашке надо? – прихлебывая кофе, поинтересовалась профессорша.

- Думаю, ему просто надо, чтоб нас не было. Я напоминаю ему о маме, бабушка пытается контролировать его жизнь… А еще не дай бог заболеет старушка, или я для Яся чего попрошу: представляете, сколько беспокойства?

- Ерунду думаешь, - с тем же удовольствием, с каким ловила студентов на ошибках в расчетах, сообщила Светлана Петровна, - Сплошные эмоции гоняешь. Если б твой отец от вас просто избавиться хотел, он бы первый квартиру продать предложил. Это ж счастье неземное: бабулька от него съедет – живи как хочешь! – и совесть не мучает, потому как не на улицу выгнал, а определил под присмотр родной внучки. А тут чушь какая-то: впервые вижу, чтобы свекровь жаждала разъехаться с супружеской парой, а те нет, чтобы скакать от счастья – рогами упирались и ни за что! Уж новоявленная супруга должна просто мечтать старушки сдыхаться. – профессорша задумчиво надкусила печенье, и меланхолично пережевывая, уставилась в стену неподвижным задумчивым взглядом. Смотрела долго, не моргая. Крупно глотнула, отряхнула крошки с губ и сообщила, - А чего я маюсь? Пойду, да у него самого и спрошу. - Светлана Петровна решительно отодвинула чашку и встала.

- Тетя Света, стойте! – безумным полушепотом выдохнула Эля, и было в ее тоне нечто настолько страшное, что старая профессорша замерла, как вкопанная.

- Вы… Вы смерти нашей хотите, что ли? – выдавила наконец сквозь перехваченное горло Эля, - Отец же нас потом уничтожит…

- Деточка, может, тебе водички? – отнюдь не сочувственным, а скорее безжалостным тоном, за которым явственно слышалось «а ну, прекратить истерику», поинтересовалась профессорша. – Сколько можно вот так сидеть? Твой отец ту квартиру не сам заработал, она бабушкина! И когда твоя бабушка на него дарственную оформляла, она и в мыслях не держала обделить своего правнука ради какой-то пройдошливой тетки! Если сейчас не заставить отца выделить бабке хотя бы однокомнатную, Ясь вообще ничего не получит – новоиспеченная супруга захапает все!

- Меня не интересует как отец и его жена решат свои имущественные проблемы, - ровным голосом ответила Эля.

- Ты у нас бессребреница? Квартира у тебя проходная, работу ты в любой момент можешь потерять, - безжалостно продолжала профессорша, - А у тебя, между прочим, сын растет.

- Не надо мне рассказывать, как я должна заботиться о своем сыне! – взвилась Эля. Она помолчала, пристально глядя в столешницу, подняла глаза на старую профессоршу. Увидев надутую физиономию, с внутренним стоном поняла, что сейчас придется извиняться и объясняться. Ну почему их с Ясем не оставят в покое? – Вы не понимаете… - мучительно выдавила Эля.

- Так объясни мне, непонятливой, - скривила губы Светлана Петровна.

- Чтобы это объяснить, надо рядом с моим отцом всю жизнь прожить, и при этом смотреть на него не сквозь розовые очки, как бабушка. Вы думаете, это злобная супружница жаждет имущества и поэтому его подзуживает? Это он сам! Всю жизнь главным был он, а до остальных ему дела нет! Вы что думаете, я тут квартирами направо и налево разбрасываюсь? Я просто точно знаю: Ясь потерял ту квартиру еще до своего рождения, когда бабушка оформила на отца дарственную.

- Ты преувеличиваешь! Ясь его внук, что ж ему, собственный внук безразличен?

- О Господи, что вас так удивляет? – Эля вскочила и заметалась по кухне, - Ему, как стареющей кокетке, внуков иметь неприятно, возраст подчеркивают! А тем более если внук претендует на имущество! – она заставила себя остановится, перевела дыхание и спокойно закончила, - Вы можете считать меня кем угодно – дурой, плохой матерью – но меня не интересует квартира моего отца. Ни для себя, ни для сына.

- А бабка пусть с ними живет? Они с ней разберутся! Они ее веником! Милосердней пристрелить старушку, чтоб не мучилась!

- Бабушка переберется к нам.

- Тогда милосердней пристрелить тебя.

- Единственное, чего я хотела – продать обе квартиры вместе и получить за свою территорию ее полную стоимость. Купили бы мы за эти деньги нормальную двухкомнатную – комната нам с Яськой, комната бабушке – и убрались из этого ада куда подальше. А отец пусть делает со своей долей, что хочет!

- Отцу достанутся деньги за 4-х комнатную в центре, а ты бабку «бесприданницей» заберешь? Ему б тебя на руках носить и трепетно в глаза заглядывать, чтоб ты, не дай Бог, не передумала – а он отказывается? Нет, я должна разобраться… - словно и не было долгого разговора, профессорша невозмутимо возобновила путь к отцовской двери.

Эля лишь сдавленно закашлялась, будто ее душили:

- Да не волнуйся ты так, - через плечо бросила Светлана Петровна, - Мы просто поговорим с ним, как два ученых… ну, не мужа, конечно. Скажем, как ученая «Ж» с ученым «М».

- Он скажет, что наука ни при чем, и чтоб вы не лезли в его семейные дела, - мрачно ответила Эля. От судьбы не уйдешь – она обречена зависеть от ценных идей уверенных в своей правоте старушек.

- А спорим – не скажет? Твой отец – человек прагматичный, а прагматики всегда безукоризненно вежливы с теми, кто может принести пользу или причинить вред. Только вот вредность – категория гораздо более надежная и долговечная, чем полезность, – старая профессорша гаденько усмехнулась, - Никому и никогда я не давала повода усомниться в моей вредности! И вообще, его семейные дела – это теперь дела между ним и облезлой кошкой, на которой он женился. А когда тиранят единственную дочь и единственного внука моей единственной покойной племянницы – это уже мои семейные дела! Все, Эля, хватит разговоров! А то я решу, что ты хочешь не квартиру, а повод чувствовать себя несчастненькой.

- Говорите только о совместной продаже, ни о чем больше! – сдаваясь, быстро сказала Эля, - Ни о каких бабушкиных правах даже не заикайтесь!

- Посмотрим – как пойдет, - непреклонно заявила Светлана Петровна и не обременяя себя формальностями вроде предупреждающего стука, распахнула дверь в отцовскую квартиру настежь. Громким, ласковым-ласковым голосом научившейся орать кобры, она гаркнула, - Сашенька! Здравствуй, дружочек, тетя Света пришла!

Прозвучало это точь-в-точь как «смерть твоя пришла!», да и эффект вызвало похожий. Вроде бы в квартире было всего два человека – но некое настороженное шуршание и лихорадочная метушня прокатились по всем четырем комнатам. А потом, стремительно шаркая тапочками, в коридор выскочил отец, скаля желтоватые зубы в острой улыбке радостной крысы:

- Светлана Петровна, дорогая, как это вы к нам выбрались!

- Учитывая, что в последний раз мы с тобой виделись на похоронах племянницы, можешь добавить: как вы к нам зачастили, - сухо закончила за него профессорша.

Эля успела услышать как из ее бывшей комнаты донеслось испуганное женское аханье. Потом отец метнул лютый, ненавидящий взгляд над головой низкорослой профессорши и дверь с грохотом захлопнулась, вновь отрезая Элю от дома, где она прожила долгие годы и где у нее на руках умерла ее мать. Эля осталась стоять в коридоре, судорожно потирая грудь. Она твердо знала, что ее никто не бил, но ощущение было такое, словно ей в грудь со всей силы заехали ручкой швабры.