Реверанс судьбы

Глава 11

Как она оказалась не в своей постели – не помнила. Последним, что четко показывал ей разум, это Старков на другой стороне улицы садящийся в машину с какой-то шлюхой. Она как раз вышла из кафе, где обедала с отцом. Он прилетел на несколько дней и они еще три недели назад договаривались о встрече. Лучше бы не договаривались.

А дальше только урывки, фразы, громкая музыка…кажется, она была в клубе с Коникой, они пили, потом что-то курили уже где-то на пляже. Голова раскалывалась. Веки словно засыпали песком и, стоило ей хоть немного разлепить глаза, как их начинало жутко жечь.

- Я прилечу позже,- этот голос, раздававшийся из другой комнаты, подкинул ее на кровати. Вся боль и тошнота резко отошла на второй план. Она не перепутает этот голос ни с одним другим.

- Проснулась?- Артем остановился на пороге комнаты, но даже не взглянул в ее сторону, словно избегал.

- Где я?

Старков приложил палец к губам, приказывая замолчать.

- Хорошо. Перенесем все на завтра. Да.

Убрал девайс в карман.

- Сколько время? Пить хочу,- прокашлялась.

- Шесть утра.

- Как я здесь оказалась? Зачем ты меня сюда притащил

- Я? – бровь поползла вверх,- ты сама позвонила мне среди ночи.

- Хватит вра…

Сжала губы, понимая, что во вчерашнем своем состоянии она действительно могла выкинуть, что угодно. И куда она катится?

- А ты сразу приехал. Не смеши меня. Ты вчера был занят другим…точнее другой.

- Об этом ты мне уже рассказала. Это седьмой раз,- распахнул шторы, впуская яркий свет в комнату,- как и то, что я коб*ль, на которого тебе по*уй.

- Мне пора домой,- сгребла одеяло в охапку, собираясь встать с кровати.

- Вера, сколько еще ты будешь бегать? Это все безумно интересно, но уже начинает раздражать.

- Не сейчас, Артем,- шёпотом,- не сейчас. Я не могу сейчас. Пожалуйста. У меня жутко болит голова. Я не выдержу никаких разговоров. Правда.

Старков прикрыл глаза, стоя к ней спиной. Его самообладание начинало медленно ускользать. Терпение подкатывалось к отметке ноль, и все ее выходки теперь не просто его провоцировали. Они его злили. Он понимал, что он виноват во многом, но это не дает ей права вести себя так.

Она играет. Проверяет его терпение на прочность. Щупает грани дозволенного для себя. И с каждым таким заходом углубляется все больше, копая яму им обоим.

Он понимал ее. Правда, понимал. Она обижена. Она любит, но гордость не дает воли ее чувствам. И это правильно. Он долгое время поступал так же. Не желал видеть, слышать, что-то возвращать. Но стоило увидеть ее один раз. Во так – вживую. Чувствовать ее взгляд на себе. Видеть все, что твориться в ее глазах. Читать ее душу, которая под копирку отражается в его…и этого стало достаточно. Достаточно для того, чтобы осознать то, сколько он потерял. Сколько всего прошло мимо, пока ее не было рядом. И это кольцо. Это чертово кольцо, так ярко сияющее на ее пальце в ту ночь. Он был готов убить ее на месте. А заодно и себя. Это кольцо, как символ, символ его принятия того, что они натворили. Если это кольцо вступит в свою законную силу, он потеряет ее навсегда. Уже не будет смысла даже наблюдать за ее жизнью со стороны. Какой смысл наблюдать за ее счастье с другим, если ему будет хотеться лишь одного – ее слез. Он не вытерпит ее счастья с другим. Просто не сможет. Это отрезвляло и в то же время еще больше вгоняло во мрак. Он ей болен. Болен с первого ее взгляда. Того. Запуганного, заплаканного взгляда.

Тогда она хотела сбежать, потом – быть рядом. Он оттягивал момент, насколько самому позволили силы. Оттягивал, оттягивал, но так и не смог уже ее отпустить. Если не смог тогда, то почему должен делать это сейчас?

Их расставание несколько лет назад стало ударом для него. Он всеми силами старался думать лишь о том, что так будет лучше для нее. Но это было неправдой. Тогда в нем бушевало два чувства: любовь к ней и месть к которой он шел почти десятилетие. Что стоит год в сравнении с десятью…ничего. Этого было ничтожно мало. Тогда он думал, что этого мало…ошибался. Сидел на нарах и жалел о том, что оттолкнул ее. Жестко, изощрённо. Когда вышел, хотел все вернуть. Был готов валяться у нее в ногах, но этого не понадобилось, иногда не нужно вставать перед кем-то на колени воочию, иногда тебя ставят на них заочно.

Так и было. Она поставила его на колени на расстоянии, спутавшись с Золотарёвым. И он думал так на протяжении полугода. Думал, пока вновь не обрел деньги и власть. А когда обрел, то уничтожил мальчишку. Стер с лица земли, заперев в психушке. Радость не знала границ. Но ее с ним не было. Сначала думал, что они расстались, а потом узнал, что они никогда и не были вместе.

Вот тогда произошёл диссонанс. Вновь хотел уехать к ней. Вернуть, но бизнес стал разрастаться с такой мощью, что его отсутствие могло погубить все плоды. Он остался. Остался и поставил жирный крест на прошлом и будущем с ней. Вычеркнул.

Вычеркнул, а потом вновь вернулся. Как маньяк следил за ней. Помогал, но не приближался… Знал одно, ничем хорошим это не закончится. А страдания души в миллионы раз сильнее страданий физических.

Вот и сейчас, она хочет сбежать, закрыться, потому что так легче. Так не нужно обнажать душу, не нужно прощать, давать шанс и делать шаг почти что в пропасть. Ведь простить – это не значит забыть…нет, простить – это еще чёртову кучу времени копаться в себе, прислушиваться к сердцу, давать шанс тому, кто сделал тебе больно. Распахивать сердце, опасаясь, что его разобьют вновь.

- Хорошо. Давай я отвезу тебя домой.

Она лишь кивнула.

Вышли они вдвоем. Не касались друг друга, но шли совсем рядом.

- Зачем ты вчера приезжал ко мне? – голос дрогнул, но она подняла голову, слегка вскидывая подбородок. Слова совсем не сходились с действиями. Впрочем, сегодня она казалась себе такой же слабой и жалкой, как когда-то.

- Сначала хотел наорать за то, что сбежала. Но когда понял, что тебя нет дома, и решил подождать твоего прихода, передумал.

- Врешь. Ты не мог прилететь на другой континент только для того, чтобы на меня наорать.

- У меня здесь дела.

- Четвертого размера.

Вера мысленно хлопнула себя по губам, чувствуя повисшую паузу, которую в одночасье заглушил заливистый старковский смех.

- У меня были другие дела,- спокойно, с едва заметной улыбкой,- не ревнуй.

- Не обольщайся. Я просто констатирую факты.

- Я с ней не спал.

Кораблева мысленно послала его к черту и отвернулась к окну. Раннее утро.

Они ехали медленно, словно Старков специально не собирался прибавлять скорость, хотя плевать. У нее так болела голова, что думать об этой мелочи совершенно не было сил.

Во всей этой цепочке действий, развернувшихся сегодня ночью, покоя ей не давало одно, у нее нет его номера телефона. Нет и не было. Она помнит его старый номер наизусть, но он не мог не измениться за эти годы. Потому что это абсурд. Значит, он ей врет. Она не звонила. Просто потому, что не могла.

Чтобы окончательно развеять сомнения, вытащила из сумочки телефон, набирая его номер по памяти.

Артем смотрел на дорогу.

Телефон отбил несколько гудков, но в салоне по-прежнему висела тишина. Скинув вызов, она сунула его обратно, поджимая губы. В глазах блеснула злость.

- Позвонила сама, значит…,- стиснула зубы.

- Что? – обернулся на ее бурчание.

- Ничего. Останови машину.

- Секунду,- отжал тормоз.

Вера, словно обезумевшая, выскочила из машины, но Артем за ней не пошел. Остался, наблюдая, как она убегает все дальше. Сильнее сжал руль, пытаясь успокоиться. Если ей так хочется, пусть уходит. Он все равно ее найдет, куда бы она ни ушла. Не успел подумать, как позвонил Алехан.

- Да,- рявкнул в трубку.

- Они дали ответ раньше. Мы принимаем твое предложение, и готовы дать тебе взамен то, что ты хочешь.

Старков кровожадно улыбнулся, закидывая телефон обратно в карман.

- Это уже хорошо,- побарабанил пальцами по рулю, и тронулся с места.

Кораблеву он нашел на пляже. Она сидела, обхватив колени руками, и плакала.

Как только он подошел, она резко обернулась. Распушенные волосы, подхваченные ветром, хлестали ее по лицу. Слегка красные и горящие злобой глаза испепеляли его сущность. Артем убрал руки в карманы и прошел вперед. Океан завораживал своей непокорностью.

- Что еще случилось в нашем неспокойном царстве? – вытащил пачку сигарет, разрывая хрустящую фольгу. Они были на пустынном пляже

- Я не звонила тебе,- подняла голову, всматриваясь в бушующий океан.

- Нет,- присел на песок, поджигая сигарету,- ты же не думала, что я просто отпущу тебя. Или думала? – склонил голову, пытаясь поймать ее бегающий взгляд,- серьезно? – издал смешок,- ты думала, что за тобой не следят,- затянулся, снимая с себя пиджак.

Зажав сигарету между зубов, накинул плотную ткань на ее плечи.

Вера не пошевелилась. Но синие губы явно давали понять, что она замерзла. Еще слишком рано, и ее полупрозрачное платье, больше похожее на купальник, продувает насквозь.

- Мне позвонили, когда я уже шел по трапу самолета. Укуренная в хлам. Я даже не поверил, - набрал в ладонь песка,- пока сам не увидел. Вера же не могла так сделать,- пропустил песок сквозь пальцы, заворожено смотря, как тот разлетается на ветру.

- Записался в папочки? - оскалилась.

- Максимум, что могла сделать МОЯ Вера, это станцевать гоу-гоу.

- Вот именно, Старков, я не твоя. Я уже давно не твоя, смирись и отстань от меня, иначе,- глаза вспыхнули, и она подпрыгнула с песка.

- Иначе что? Что, Вера? – медленно поднялся следом.

Кораблева отступила.

Смотрела на него и не могла поверить в то, что он говорит. Все это для него игра. Все что было…вся ее боль…все что она испытала…

Он не понимает, он никогда не поймет. Он думает, что все возможно вернуть, можно изменить. Но как? Как можно что-то менять, если она не доверяет ему. Она его боится. Боится, как самого страшного кошмара на земле. Он предал ее. Выкинул. Что мешает повторить ему это вновь? Ничего.

Сейчас он добр. Играет в любовь, а завтра…что с ней будет завтра?

Плечи дрогнули, гладкая материя медленно поползла вниз, а после и вовсе упала к ее ногам.

- Не надо, Артем,- стиснула зубы, чтобы скрыть, как дрожат губы,- я не хочу, не хочу быть с тобой.

- Ты врешь,- шаг на встречу,- Я.ТЕБЕ.НЕ ВЕРЮ.

- Это твое право. Только твое,- обняла себя руками,- мне нужно домой,- пошла в сторону дороги, мелкий песок забивался в босоножки, но она продолжала шагать вперед.

Старков замер, наблюдая за ее уходящей фигурой. Она все отдалялась, а его одолевал приступ гнева. В последнее время они стали случаться все чаще. Эдакие отголоски мира, в котором ему теперь приходилось жить. Все то, что было с ним ранее, было жалкой пародией, детским садом, едва напоминающим жестокость. Жалкий суррогат. Теперь же планка задралась вверх настолько, что он сам не понимал, где хорошо, а где плохо. Все смешалось. Исчезла жалость или понимание. Была лишь сила. Власть. Вседозволенность. Никаких границ, запретов. Ничего. Только он и его слово. Последнее слово, всегда остающееся за ним.

Он нагнал ее в несколько шагов. Руки ухватились за тонкую талию, притягивая к себе. Ее спина врезалась в его грудь. Руки сцепилась в замок на плоском животике.