Нарушенное обещание

— Это твой день с Катериной, — выпаливаю я, мой голос звучит резче, чем я слышала за долгое время. — Беспокойся о своей жене, по крайней мере, в течение двадцати четырех часов.

Франко смотрит на меня, на мгновение замолкая от шока.

— Следи за своим языком, — резко говорит он, придя в себя. — Луке не понравится, что ты так со мной разговариваешь.

— Франко! — Катерина восклицает, но он отстраняет ее.

— Я думаю, Лука согласился бы со мной, — говорю я категорично, все еще не уверенная, как у меня вообще хватает смелости говорить. Честно говоря, я не знаю, как Лука отнесся бы к тому, что я разговариваю с его подчиненным боссом подобным образом, но с точки зрения ранга, я почти уверена, что Франко должен уважать жену босса. Что касается того, как я должна относиться к Франко, я действительно не знаю. И, честно говоря, мне действительно все равно.

Франко открывает рот, чтобы что-то возразить, но звук возвращения Луки, Рауля и остальных останавливает его.

— Что случилось? — Спрашиваю я, и мой желудок сжимается при взгляде на лицо Луки. О чем бы он ни узнал, это не может быть хорошо.

— Они напали на приемную в отеле, — говорит Лука, его голос мрачен от едва сдерживаемого гнева. — Все было разрушено, персонал держали под дулом пистолета. Франко, я отправляю вас с Катериной обратно в дом Росси с удвоенной охраной. Я не думаю, что они ожидают, что вы проведете свою брачную ночь там, а не в отеле или своей квартире. Завтра мы отправляемся в путешествие, чтобы разобраться во всем этом. Но вы с Катериной заслуживаете своей первой брачной ночи. — Он бросает на меня взгляд. — Мы вернемся в пентхаус.

Катерина так бледна, что ее розовая помада выглядит как яркий розовый разрез на ее лице, рубины ярко выделяются на ее коже.

— Лука мне страшно, — шепчет она. — Свадьба…

— Мне жаль, что ваша свадьба испорчена, — говорит Лука, и я слышу искреннее извинение в его тоне.

— Меня не волнует прием, — говорит Катерина, махая рукой. — Важная часть сделана. Но они не останавливаются, Лука. Что, если…

— Все прекратится — резко говорит Лука. — Если мне придется… — он умолкает. — Это не те вещи, о которых тебе следует беспокоиться в день твоей свадьбы, — говорит он более осторожно. — Иди с Франко. Я позабочусь о том, чтобы вас хорошо охраняли. Вам привезут еду от поставщика провизии. Сегодня вечером вам ни о чем не придется беспокоиться. Я обещаю.

Мы остаемся в церкви еще немного после того, как Катерина и Франко уходят, а гости расходятся. Я вижу, как Лука тихо разговаривает с отцом Донахью и несколькими охранниками, и я отстаю, примостившись на одной из скамей, ожидая, когда он закончит. Мне приходит в голову, насколько изменилась наша динамика за такое короткое время. Если быть честной, это мне нравится больше. Взаимное уважение, предварительный мир, что бы это ни было нового, что возникло между мной и Лукой, это лучше, чем то, что у нас было раньше.

Мы возвращаемся в пентхаус сразу после наступления темноты. Лука глубоко вздыхает, когда за ним закрывается входная дверь, и я вижу облегчение, отразившееся на его лице. Тогда я понимаю, что здесь безопаснее, и это заставляет меня пересмотреть, совсем чуть-чуть, его подлинные мотивы, заставившие меня остаться здесь с самого начала. Что, возможно, только возможно, это было потому, что он действительно чувствовал, что это самое безопасное место для меня, а не только потому, что он хотел контролировать свою жену.

Мы едим еду, присланную поставщиком провизии, в относительной тишине, никто из нас не знает, что сказать. Мы должны танцевать на приеме у Катерины прямо сейчас. Вместо этого мы сидим в нашей тихой столовой, поедая филе и крабовый пирог, которые должны были быть за столом, накрытым белой скатертью, с фиалками в центре.

— Я собираюсь еще раз проверить охрану перед сном, — говорит Лука, когда мы заканчиваем. — Встретимся наверху.

— Хорошо. — Я слегка улыбаюсь ему. — Увидимся наверху.

На полпути к спальне Луки… нашей? Я останавливаюсь в холле. У меня возникает внезапное желание сделать что-то другое, что-то особенное для сегодняшнего вечера. Я не знаю, из-за свадебной церемонии, прерванного приема или чего-то еще в целом, но мысль о выражении глаз Луки, когда он вернулся, чтобы сказать Катерине, что день ее свадьбы пришлось сократить, вызывает у меня желание сделать что-нибудь для него. Что-нибудь, что заменит этот образ совсем другим.

Я захожу в комнату, которая была моей, открываю дверцу шкафа. Ближе всего к ней находится белая кружевная ночная рубашка и халатик baby doll из шелка, которые были частью нижнего белья, купленного для меня Лукой. Тогда я восприняла это как покушение на мою девственность, за которую я цеплялась, злобный способ напомнить мне, что, если бы он захотел этого, он мог бы это забрать. Теперь, глядя на то, что висит нетронутым в моем старом шкафу, кажется, что это способ повторить мою брачную ночь. Я могла бы надеть это для Луки, и сегодня, в ночь, созданную для любви, мы могли бы попробовать еще раз.

Я вытаскиваю ее из шкафа, перенося в комнату. В спальне я снимаю фиолетовое платье подружки невесты, вешаю его на стул, сбрасываю туфли на высоких каблуках и снимаю украшения. А затем я надеваю шелковую ночнушку, вздыхая от удовольствия, когда она скользит по моей коже. Это так чувственно, просто надевать ее. Она ниспадает до середины бедер, хрупкая шелковая, как красное платье, которое я надела на наше свидание, и ощущение, что под ней ничего нет, одновременно уязвимо и эротично. По подолу, тонкая полоска прозрачного кружева на талии еще больше кружев по краям выреза, она ничего не скрывает. Мои соски соприкасаются с шелком, твердея при мысли о том, что Лука увидит меня в этом, и я надеюсь, что он отреагирует именно так, как я ожидаю.

Халат из того же легкого, воздушного шелка, и я оставляю его распахнутым, когда надеваю его, направляясь в ванную. Я оставляю макияж, но распускаю волосы, позволяя им упасть тяжелыми темными локонами вокруг моего лица. Мои губы все еще слегка розовые даже после ужина, и даже в моих собственных глазах я выгляжу сексуальнее, соблазнительнее, чем должна быть любая девственная невеста.

Я слышу шаги Луки в коридоре и выхожу в спальню, чувствуя внезапный прилив нервозности. Что, если он сочтет это глупым? Что, если ему это не понравится?

Но когда дверь открывается, он замечает меня. Выражение его лица говорит мне совсем о другом.

СОФИЯ

— София. — Он выдыхает мое имя, входит в комнату и позволяет двери закрыться за ним. — Что это?

Я слегка дрожу, когда иду ему навстречу на полпути, преодолевая расстояние между нами, и Лука движется мне навстречу. Он тянется ко мне, как только я оказываюсь достаточно близко, его руки проскальзывают под халат и скользят по кружевам на моей талии.

— Я думаю, это должно было быть моим нижним бельем для нашей брачной ночи, — тихо говорю я и чувствую, что слегка краснею при воспоминании. — Я думала… я думала, что смогу надеть это, и мы… мы могли бы попробовать еще раз. — Даже когда я говорю это, я чувствую себя глупо. Я не могу потерять свою девственность дважды. Мы не можем изменить того, как прошла та ночь. Точно так же, как мы не можем отменить все, что говорили и делали до этого. Притворство, что мы в Париже, и вечера кино дома ничего не могут изменить, но Лука не смотрит на меня так, будто считает меня глупой. Вместо этого в его глазах горит огонь, которого я никогда раньше не видела, даже в наши самые страстные моменты.

— Ты выглядишь прекрасно, — бормочет он. — Красивее, чем когда-либо, — он умолкает, и я протягиваю руку, поглаживая пальцами v-образную складку кожи там, где расстегнута его рубашка.

— Я хотела сделать что-то особенное, — шепчу я. — Что-то другое.

Я никогда раньше не раздевала его. Лука остается очень неподвижным под моими руками, пока я расстегиваю рубашку по одной пуговице за раз, вытаскивая ее из брюк его костюма и стягивая ткань с его плеч. Вид его мускулистой груди и рельефного пресса, изгиб его рук, когда рубашка соскальзывает, заставляет меня дрожать от желания. Я не могу представить, что есть мужчина, красивее, чем Лука, такой идеально сложенный. Я хочу прикоснуться к нему всем телом, что я и делаю, полностью отдаваясь своим желаниям.

Он вздыхает от удовольствия, когда мои руки скользят вниз по его груди, мои пальцы прослеживают рельефный пресс вниз к поясу. Я медленно расстегиваю его, и Лука негромко стонет, когда я тянусь к его ширинке.

— Мы можем притормозить, если ты хочешь, — начинает говорить он, но я игнорирую его, расстегивая молнию на его брюках и спуская их с бедер, чтобы они собрались вокруг его ног.

Он уже твердый, такой эрегированный, каким я его еще не видела, его член свободно выпрыгивает и почти касается пресса, когда он напрягается вверх, явно жаждущий прикосновений. Я сбрасываю халат, позволяя шелку упасть на пол, чтобы присоединиться к его одежде, я смотрю на него снизу вверх, опускаюсь на колени и тянусь к его члену.

— София… — Лука выдыхает мое имя, когда моя рука обхватывает его член, удивление окрашивает его тон. — Ты не обязана…

— Я знаю. — Я задавалась вопросом, каково это было бы сделать это с тех пор, как он впервые набросился на меня той ночью, когда он безжалостно дразнил меня, и теперь, похоже, сегодня самое подходящее время попробовать. Я хочу доставить ему такое же удовольствие, какое он доставлял мне, и я наклоняюсь к нему, нервозность и возбуждение смешиваются, когда я высовываю язык.

Лука стонет, когда кончик моего языка обводит головку его члена, слизывая уже образовавшуюся там капельку предварительной спермы, и я издаю тихий звук, когда впервые пробую его на вкус. Ободренная звуком, который он издает, я снова провожу языком по нему, слегка проводя им под головкой, прежде чем прижаться к нему губами, продвигая их вперед, когда я беру его в рот в первый раз.

— Черт возьми, София… — Лука слегка покачивается, и я кладу руку ему на бедро, чтобы собраться с духом. — Боже, это так чертовски приятно.

Я чувствую напряжение в его бедрах, и я знаю, что он хочет засунуть больше себя в мой рот, протолкнуть его в мое горло и заставить меня взять все это. Одна мысль об этом пугает и возбуждает меня одновременно, и я пытаюсь взять больше, чувствуя, как мои губы растягиваются вокруг его толстой длины, когда я беру еще на дюйм, а затем еще.

Лука позволяет мне исследовать его, мои пальцы обхватывают ствол, когда я начинаю пытаться двигаться, слегка покачиваясь вверх-вниз, я провожу языком вверх-вниз по его длине и возвращаюсь к головке, посасывая между ними. Я уверена, что в этом нет ничего особенного, но ему, кажется, все равно. Его пальцы перебирают мои волосы, он стонет надо мной, глядя на меня сверху вниз.

— Ты выглядишь такой чертовски красивой с моим членом во рту, — бормочет он хриплым от вожделения голосом. — Я представлял это так много гребаных раз, София — он снова стонет мое имя, когда я всасываю его до самого горла, постепенно обретая уверенность.