Моя любимая заучка

* * *

Громов занял наблюдательный пост под лестницей возле столовой. За весь день он так её и не увидел. Ужин подходил к концу, и он молился всем существующим и не существующим богам, чтобы поймать кого-нибудь из окружения Ромашовой в одиночестве. Желательно рыжую.

Но боги послали его в ад, где ему самое место. Рыжая вместе с братцем и дружком под руки выплыли из зала, и, весело переговариваясь, ушли в закат да сука, что делать то…

— Привет, что ты здесь делаешь?

Блуждающий в облаках голос заставил подпрыгнуть на месте. Боги, откуда она тут взялась, через стены что ли научилась ходить?

Полина стояла рядом и смотрела на Максима из-под розовых очков, и лыбилась, будто лучшего друга встретила.

— Дрочу на прохожих.

— А ты забавный, — хохотнула она, по-дружески хлопнув Максима по плечу.

Она же тоже её подруга, чёрт, а это шанс…

— На самом деле я прячусь от Паулины, у неё вдруг началась паховая чесотка, и она ходит за мной и клянчит мой член, а я не могу уже, и так стёр его до кровавых мозолей.

Сука да что ты несёшь, спроси про Ромашову!

— А мне показалось, что ты кого-то ищешь, — Полина склонила голову набок, изучающе сканируя нервно поддёргивающееся лицо парня.

— Где Ромашова? — на одном дыхании выпалил Максим и замер, перестав дышать.

— Лизы сегодня не было на занятиях, — задумчиво приложила палец к подбородку и уставилась в потолок блондинка.

— Я в курсе, поэтому и спрашиваю, — Громова понемногу начинало трясти от раздражения.

— И на завтрак не спускалась, и на обед, и на ужин…

— Может просто ответишь уже?! — рявкнул Максим, ещё чуть-чуть и взорвётся.

Полина мечтательным взглядом сверлила пространство над головой.

— Ау, блять, я с кем разговариваю?

Максим вцепился в поручень, а левый глаз начал поддергиваться.

Полина продолжала стоять и смотреть в потолок.

— Полин! — рявкнул ей в самое ухо Громов, трясло уже всего.

— Да, Максим? — Полина опустила на него безмятежный взгляд, перестав изучать поверхность потолка.

— Где она?

— Кто?

Громов тупо уставился на неё. Это че сука шутка такая что ли? Или она периодически впадает в транс?

— Знаешь, что, Полин. Пошла ты на хер!

Круто развернувшись, Громов помчался к себе, на ходу расшвыривая младшекурсников. Студенты только испуганно провожали его взглядом, настолько окутала парня аура бесконечного гнева.

Да эта блондинка совсем припизднутая. На всю голову больная! Ромашову окружают одни идиоты, как она может с ними общаться? Непроходимые болваны, тупицы, недоумки!

Захотелось нажраться и забыть всё, как страшный сон. Залетев в гостиную и скинув со своего любимого кресла целующуюся парочку, Громов забегал глазами по большому круглому помещению. Ага, вот он. Кудрявая каштановая макушка показалась со стороны лестницы, ведущей в спальни.

— Тёма, тащи виски, срочно, — Громов нервно теребил костяшками пальцев по деревянному подлокотнику.

Не успев ступить на пол гостиной, Тёма круто развернулся и взбежал вверх по лестнице. У этого алкаша всегда были припрятаны бутылки, об этом все знали.

Пока Максим выжидательно пялился в стену, дружище Борис плюхнулся по соседству.

— Где тебя носило, почему на ужин не пошёл?

— Мне обязательно отвечать?

Боря весело потрепал друга по плечу:

— Нет конечно, но если ты захочешь чем-то поделиться со мной, то знай, я буду только рад.

Максим тяжело вздохнул. Не было желания ничего рассказывать лучшему другу. Боря не стал бы его осуждать, он в этом был уверен. Да и в принципе никто уже не смог бы сделать хуже, чем он сам сделал. Или сказать каких-то таких обидных слов, какие он уже сам себе неоднократно посвятил. Хуже уже ничего не может быть.

До одурения радостный Тёма притащил две бутылки виски и уселся на пол рядом. Повезло так повезло, сегодня ему не придется напиваться одному.

После первого бокала, наконец, начало отпускать. Тело расслабилось, а голова ощущалась легче. Он и сам не заметил, как почти опустела гостиная и стрелки часов подбирались к полуночи.

Остались только они втроём и Паулина с Дариной. Подружки сидели неподалёку на диване и как обычно перемывали всем косточки. Основной темой для разговоров были конечно же зубрилы и отличницы. Выливать вёдра помоев для них было привычным занятием. К их обсуждениям даже смысла не было прислушиваться, вот только слух уловил знакомую фамилию.

— Я клянусь, они шли вдвоём от общаги в сторону автовокзала, таща за собой чемоданы, — Паулина махнула рукой куда-то за спину, — Было темно, но эту рожу я ни с одной не перепутаю.

— Я не понимаю, почему этой лошади позволено делать всё, что захочется, за что такие привилегии? Она пропустила целый день занятий и хоть бы кто сделал ей за это замечание! — Дарина брезгливо фыркнула.

— Она же грёбаная заучка и любимица ректора, — Паулина сморщилась, продолжая, — А вот куда они поехали конечно интересно было бы узнать. И обоих не было сегодня на занятиях. Во всяком случае я их не видела. Между ними явно что-то происходит. Вот только не понимаю, что он в ней нашёл…

У Громова в который раз за день чуть не случился сердечный приступ. Его как ледяной водой окатили. Потом высушили полотенцем, взяли кувалду и начали долбить по башке, разбивая череп на мелкие кусочки.

Смирнова так же не было весь день, а он даже не заметил! Настолько погряз в самобичевании и мыслях о Ромашовой, что не увидел элементарного.

Он весь день ходил как сам не свой, кусал локти, мечтал о суициде и мысленно проклинал своё существование. А она весь этот ебучий день была с ним?

Бокал начал трястись в бледной руке, а желваки вышагивали марш на обескровленном лице. Перед глазами предстала картина, где голая Ромашова ласкается со Смирновым, карие глаза озорно блестят, а маленькие руки шарят у него в трусах.

Бокал полетел в стену, превращаясь в кучу осколков.

Громов подлетел к дивану, где сидели девочки.

— А ну пошла нахуй отсюда.

Паулина недоумённо уставилась на него.

— Ушла! — заорал Громов и ткнул пальцем на лестницу, ведущую в спальни.

Паулина от страха подлетела на диване и рванула туда, куда он указал. Дарина сидела с открытым ртом, перепуганная до смерти. Спустя пару мгновений она последовала примеру своей быстро ретировавшейся подруги.

Громов стоял перед пустым диваном и часто дышал. В глазах читалась безумная ненависть вперемешку с нарастающей яростью. Боря и Тёма уставились во все глаза на друга.

— Это начало происходить так часто, что я скоро перестану обращать на него внимание, — протянул Боря, не переставая сверлить спину Макса.

А Громов в этот момент думал о том, что надо было раздолбить Ромашовой все дырки так, чтобы она с кровати встать не смогла.