Моя любимая заучка

Глава 36

— Что это было, Макс? — Паулина злилась.

Ну хоть догадалась надеть шапку. Подготовилась для разговора с ним, умничка.

— Что было?

Громов подходил к гостиной, когда встретил её. Облокотившись о стену, она ждала его возле входа. И устроила допрос.

— Почему эта зубрила держала тебя за руку? И почему ты с ней вообще куда-то пошёл?

Максим глубоко вздохнул и сжал пальцами переносицу. Зажмурил глаза.

— Паулин, отъебись. Я устал и хочу отдохнуть.

Двинулся в гостиную, а Паулина посеменила следом, закидывая вопросами:

— Куда ты ходил с ней? Что вы там делали? Я чего-то не знаю?

Громов опустился в кресло и вытянул ноги.

Этот уёбок хорошо ему втащил, челюсть болела, но как же было похуй.

— Зачем ты избил Смирнова? Что он тебе такого сделал?

Он расстался с Ромашовой буквально десять минут назад у главных дверей здания. Они так и не поговорили нормально, ничего не прояснили. Просто стояли в обнимку и наслаждались друг другом.

Он мог говорить за двоих, потому что понимал, что она тоже что-то чувствует к нему. Могла ведь оттолкнуть его и начать подтирать Смирнову кровавые сопли. Но Ромашова пошла с ним, увела его. На глазах у толпы.

— Максим, у тебя кровь на рубашке! Тебе больно?

А как она стонала под ним тогда… Как прогибалась, когда он ласкал её пальцем между ног. Как твердели соски и разбухал клитор от сильнейшего возбуждения. А какая узкая…

— У тебя что, встал?

Громов опустил взгляд на брюки. Действительно, встал. Макс поправил его рукой и зевнул:

— Ну допустим, и что?

Паулина стояла перед ним в короткой юбке и белой блузке. Пухлые губы чуть приоткрыты, а большие глаза уставились ему в пах. Почему он раньше считал её самой красивой в универе?

— М-м-м, я тоже тебя хочу, — она потянулась к нему, озорно ухмыльнувшись.

Громов резко выставил перед ней руку:

— Нет, Паулин. Уйди, пожалуйста.

Она недоумённо уставилась на него, хмуря брови:

— Это как понимать? У тебя на диван что ли встал?

Господи, дай ему сил.

— Паулин. Давай договоримся, — Громов говорил тихо, но уверенно, — Я не желаю тебя больше. Ты больше ко мне не подходишь и не вертишь задом. Не просишь оттрахать, отсосать и всё в этом же духе.

У Паулины было такое выражение лица, будто он ей пощечину влепил:

— Ты меня бросаешь?

— Мы не были никогда парой, Паулин, — Громову тяжело давался этот разговор, но необходимо было поставить точку, — Я бросаю трахать тебя, поняла?

— Нет, не поняла. Тебе Смирнов так сильно по голове настучал что ли, что за бред ты несёшь?

Громов посмотрел на неё. И ведь и правда не понимала. Стояла и смотрела с недоумением. Как это они больше не будут трахаться? Разве такое вообще возможно?

— Паулин, я серьёзно, — Громов устало облокотился на локоть и подпёр голову ладонью, — Ты просто берёшь и больше не подходишь ко мне. Мой член больше не реагирует на тебя, совсем. Думаю, тебе не составит абсолютно никакого труда найти ёбаря. Полный универ, выбирай кого хочешь.

Паулина тряхнула головой, а в глазах пронеслось понимание:

— Ты себе нашёл кого-то! — завизжала она, — Кто она?

Сука, вот только истерики не хватало. Как же он устал.

— Не думаю, что это должно тебя касаться. И не советую тебе вынюхивать куда и с кем я хожу, и что вообще делаю, — Громов вздохнул, — Было приятно провести с тобой эти годы, но всему когда-то настаёт конец. Наш с тобой настал.

Паулина не верила своим ушам, замотала головой, а пальцы сжала в кулаки:

— Нет. Нет, Максим, пожалуйста…

— Я всё сказал! — рявкнул на неё Громов, поднимаясь с кресла, — Не еби мне мозги, иди спать!

— Ты не можешь так со мной поступить, — жалобно пищит.

— Как так? Я лишаю тебя своего члена, а не жизни. Найдёшь другой. И вообще, ты меня больше не интересуешь. Всё, занавес, конец.

Уже развернулся, чтобы направиться в спальню, как услышал:

— Я убью её, кто бы она ни была.

— Ничему тебя жизнь не учит, — бросил ей через плечо Громов, вздыхая.

Оставил Паулину одну стоять в гостиной и тихо рыдать. По-хорошему никогда не понимает. Обязательно нужно сказать какое-то обидное дерьмо, чтобы дошло до неё. Было немного совестно, но он был обязан прекратить их потрахушки.

Зашёл в спальню и сразу направился в ванную. Нужно смыть всю кровь и грязь с кожи. И, пока лежал в горячей воде, думал.

Он не смог бы себе позволить трахать Паулину и Ромашову попеременно. Он хотел только заучку. И если учесть тот факт, что он испытывал к ней чувства, то тут уже в силу воспитания просто не смог бы ей изменить.

Изменить. Звучит так странно. Будто они встречались официально. Были парой.

Каково это, быть парой с Ромашовой? Что они будут делать, каждый день ходить за ручку и не отлипать друг от друга, а в столовой ему придётся сидеть рядом с её дружками?

Одно он знал совершенно точно. Он никогда больше не причинит ей вреда. И он очень надеялся, что она услышала его насчет уёбка качка.

Потому что Ромашова принадлежит только ему. И даже если сейчас не принадлежит, то будет. А Смирнов идёт в задницу, нахуй и ещё куда-то, насрать. Главное, подальше от неё.