Расписанная красками

***

Брук вошла в галерею и оглядела сверкающие витрины. Это было успокаивающее место для времяпрепровождения, и в то же время каждый дисплей был полон энергии. Колонны, идущие по центру, были украшены картинами. Она подошла к ближайшей и посмотрела на очень узнаваемый портрет.

— Скажи мне, Трейси, как, черт возьми, ты справлялась, когда причиняла ему боль? — спросила Брук, глядя на красивую женщину.

Когда она повернулась, женщины, которые молча за ней наблюдали, двинулись в ее сторону. Она вздохнула и закатила глаза. Они, несомненно, слышали, что она сказала покойной жене Дрейка.

— Пожалуйста, не говорите моей матери, что я разговаривала с одним из портретов Дрейка.

Ее ответом от каждой женщины было крепкое объятие и поцелуй в щеку.

— Послушайте, я в порядке… в основном. Просто пытаюсь во всем этом разобраться. Будучи специалистом по планированию на случай непредвиденных обстоятельств, мне нужно хорошо разбираться в том, с чем я сталкиваюсь. Вот почему я сегодня здесь.

Кэрри кивнула.

— Я выставила картины на большой экран в конференц-зале. Ты уверена, что хочешь увидеть их такими большими? Ты могла бы просто использовать компьютер. Они очень… суровые, без прикрас.

Брук кивнула.

— Да, уверена. Я хочу увидеть их как можно подробнее.

У Ризы была сумочка на плече.

— Я бы с удовольствием осталась, но мне нужно вернуться домой раньше, чем это сделает Сара. Брук, позвони мне, если я могу что-нибудь сделать. Мысленно я с тобой.

Брук улыбнулась.

— Если хочешь что-то сделать, займи моего назойливого сводного брата. Мне нужно время, чтобы разобраться со своей ситуацией, прежде чем Шейн начнет анализировать каждую мою реакцию.

— Понимаю. Я так сожалею о том дне. Я не могла отговорить его не делать этого, — сказала Риза, морщась от склонности Шейна быть напористым.

Брук ухмыльнулась.

— Остановить самца из семьи Ларсон все равно, что попытаться остановить каток. Все, чего ты добьешься, это будешь сбита и раздавлена. Я соглашусь на то, что ты немного его замедлишь.

Риза улыбнулась.

— Сделаю все возможное. Кэрри, увидимся через несколько дней. Скажи Джессике, что я надеюсь, она чувствует себя лучше.

Кэрри кивнула и помахала Ризе. Она повернулась к сводной сестре Майкла, женщине, которая помогла ей найти это идеальное место.

— Я бы извинилась за участие в этом Майкла, но это займет неделю, и у меня не получится звучать искренне.

Брук фыркнула.

— Твой муж неисправим.

— О боже… это очень вежливое слово. Обычно я пользуюсь другими, — сказала Кэрри, взявшись за руку Брук. — Почему ты просто не попросила Дрейка показать тебе это?

Брук покачала головой.

— Я не могла заставить его через это пройти. Брэндон показал мне две картины. И мне стало любопытно увидеть остальные. Я полагаю, если что-то пойдет не так, то у меня будет представление о наихудшем для меня возможном будущем. Смотреть на портреты лучше, чем смотреть на медицинские сайты в Интернете.

— Полагаю, это правда.

Кэрри кивнула и отпустила руку Брук, когда они вошли в комнату.

— Я заказала полную серию его слайдов, так что, насколько мне известно, это все. Весь набор Дрейк подарил больнице, где чаще всего лечилась его жена. Одному Богу известно, для чего они там их используют… Мне не очень-то и хотелось знать.

— Почему ты просто не попросила у Дрейка их копии?

Кэрри вздохнула.

— Вообще-то, я его спросила. Он сказал нет. Он сказал, что пообещал своему сыну избавиться от всех их следов, и больше не считает их своими. Но поскольку я представляю творчество Дрейка… я подумала, что его решение… не в его интересах. И прежде чем ты спросишь… да… у меня также есть копии рисунков с изнасилованием, сделанные твоей матерью. Я хранитель тайн и человек, который сталкивается с тем, с чем иногда не может художник. Мои секреты в безопасности с тобой?

Брук кивнула.

— Абсолютно. Спасибо, что поделилась этим со мной. Это намного лучше, чем искать в Интернете.

Кэрри включила слайд-шоу и открыла первое изображение. Портрет был почти таким же совершенным, как другие работы Дрейка, которые она продала. Его жена выглядела усталой. Она выглядела так же, как Брук сегодня… немного потрепанной и утомленной. Кэрри знала, что этот сделали сразу после того, как Дрейк и его жена узнали диагноз.

Покачав головой, от того куда ее мысли ушли без разрешения, Кэрри вложила пульт в руку Брук.

— Вот. Двигайся в своем собственном темпе. Их очень много. Я собираюсь закрыть дверь конференц-зала. Если Дрейк заглянет в гости… я напишу, чтобы ты не выходила, пока он не уйдет. Прежде чем покинуть эту комнату, проверьте свой телефон.

— Спасибо, Кэрри. Я знаю, может показаться, что это совсем не поможет… но я тебя уверяю, мне это поможет.

Кэрри кивнула, ее губы сжались от невысказанных слов.

— Я не могу об этом судить, поэтому поверю тебе на слово. Позади на консольном столе стоит коробка с салфетками. Удивительно, как эмоциональные люди переносят искусство. Поэтому, я всегда наготове. Салфетки спрятаны в каждом темном углу.

Брук кивнула.

— Я учусь ценить эмоции, стоящие за тем, что художник выразил в своей картине. Брэндон, возможно, сам не рисует, но он видит мир глазами художника. Я многому у него научилась. Сын Дрейка очень на тебя похож.

— Думаю, это лучший комплимент, который мне когда-либо делали. Я буду снаружи, если тебе что-нибудь понадобится, Брук. Я сегодня одна управляю галереей.

— Почему мама не пришла? Разве она сегодня не работает как обычно?

Кэрри пожала плечами, пытаясь не выдать дочери хроническую бессонницу Джессики.

— Джессика сказала, что ей нужен выходной. Она прикрывала меня, когда я болела в первом триместре. Я должна ей несколько дней.

Брук кивнула и уставилась на пульт в руке.

— Я просмотрю слайды так быстро, как смогу.

— Не спеши из-за меня. Мне нравится компания. Иногда в галерее тихо, как в могиле. Обычно я использую тихое время, чтобы позвонить по телефону, но сегодня я витаю в облаках, — сказала Кэрри, быстро направляясь к двери, прежде чем что-то сорвалось с ее языка. Ее муж потратил много времени, чтобы заставить ее искренне высказывать свои мысли. Теперь было трудно сдерживаться с кем-либо… даже когда благоразумие было бы социально уместным. — Не торопись, Брук.

Тихий щелчок закрывающейся двери до сих пор эхом разносился по огромному конференц-залу. Брук вздохнула и повернулась к гигантскому экрану, на котором улыбающаяся Трейси Берримор на ранней стадии рака смотрела на нее с большой высоты.

— Прежде чем ты начнешь рассказывать мне о том, что с тобой случилось, я просто хочу быть честной в отношении нескольких вещей. Во-первых, твой сын сказал, что эти портреты рассказывают историю, о которой ты не хотела, чтобы узнал мир. В зависимости от того, что произойдет на следующей неделе, это может быть и моя история. Вот почему я нахожусь здесь.

Говоря, она двигала руками, слишком беспокоясь о собственной реальности, чтобы сомневаться в безумии разговора с мертвым человеком.

— Вторая вещь немного сложнее. Несмотря на то, что я пыталась держаться эмоционально на расстоянии от Дрейка, мы с тобой обе в конце концов его полюбили. Поэтому я подумала, что ты не будешь возражать, если я узнаю о своей судьбе от тебя, а не от какого-нибудь пресыщенного, но доброжелательного медицинского работника. Однако я никогда не позволю Дрейку рисовать меня так, как он нарисовал тебя, особенно если выяснится, что у меня рак. Я не собираюсь так же как ты с пониманием относиться к его искусству. Если бы ты встретилась с моей матерью, то поняла бы, насколько я серьезна, делая это заявление. Я просто не была воспитана так, чтобы быть милой с требовательными мужчинами… пока они этого не заслужат.

Брук прошла вперед, пока не оказалась достаточно близко, чтобы увидеть веснушки, нарисованные на коже женщины.

— Ты, определенно была красива. Я понимаю, почему Дрейку до сих пор так нравится рисовать твой портрет. Он говорит, что я тоже красивая. Иногда мне кажется, что он просто увлекся всеми этими поэтическими вещами, которыми он любит разбрасываться. Лично я думаю, что Дрейк должен был специализироваться на литературе, а не на изобразительном искусстве, но я думаю, что это было бы пустой тратой других его талантов, верно?

Она передвинула следующий слайд. Ей улыбнулась похудевшая, более уставшая женщина. Обнаженная грудь Трейси была большой, а соски набухли, когда она наклонилась вперед. Ее знойная чувственность сияла сквозь то, что с ней происходило. Это было довольно впечатляюще… и портрет, и то, как женщина справилась со своей задачей.

— Знаешь… это кое-что мне напоминает. Ты когда-нибудь завидовала тем женщинам, которые позировали обнаженными на его занятиях? Не то чтобы твои соски не были такими выдающимися, как у глупой двадцатилетней девушки, которую я видела позирующей… Я имею в виду, серьезно. Извини, если в моих комментариях слишком много личной информации. Просто я часто думала об острых сосках с тех пор, как поняла, что могу потерять одну или обе груди из-за рака. Мои соски тоже не слишком потрепаны. И я бы хотела их сохранить. В любом случае… Мне просто было интересно, что ты думаешь.

На следующем слайде Трейси смотрела вдаль, словно игнорируя вопрос Брук. Кости вдоль ее позвоночника были ярко выражены. Ее лопатки были острыми и отражали свет. Каждая линия и изгиб на ее спине говорили о сопротивлении. Теперь это была эмоция, которую Брук полностью понимала.

— Вау… ты действительно не хотела, чтобы он это рисовал. Это так очевидно. Должно быть временами жизнь с художником настоящий отстой. Хотя меня это не удивляет. Дрейк дважды напивался из-за наших ссор. Его склонность скрывать свой гнев под алкоголем не вызывает у меня желания тащить его сексуальную задницу к алтарю… хотя никто еще ничего не говорил о браке.

Поддерживая непрерывный диалог с женщиной на портретах, Брук пролистывала один слайд за другим. Она замолчала, заметив постепенное, но заметное ухудшение состояния на каждом из них.

Но какой бы гротескной ни была поза, она заметила одну вещь, которая никогда не менялась на портретах… по крайней мере, на тех, где лицо Трейси было обращено к художнику. В глазах женщины всегда, всегда была любовь.

— Должно быть, ты была потрясающей. Ну, тебе так же известно, что я далеко не так хороша, как ты… или не такая милая. Я, наверное, сделаю Дрейка чертовски несчастным, когда мы не будем в постели. Блин… извини, это было бестактно… даже если ты мертва. Мне не следовало упоминать при тебе об этой части моих отношений с Дрейком. Полагаю, ты, вероятно, уже это знаешь, если следишь за своими двумя парнями… оттуда, куда ты ушла. Почему-то мне кажется, что ты за ними приглядываешь. Да, я знаю, что для философа необычно верить в жизнь после смерти, но я верю. Между прочим, твой сын — абсолютная жемчужина. Впрочем, думаю, что мне придется научить его веселиться, прежде чем он полностью вырастет. На самом деле, оба мужчины Берримор, кажется, немного чувствуют вину, когда дело доходит до веселья. Но не беспокойся. Я ими займусь.