Люся, которая всех бесила

— Ярилки, — кимор буквально выплюнул это слово, — хуже ягов. Я вот на свою старшенькую дочь смотрю и все думаю, а не из этих ли девчонка растет. Уж будто светится вся изнутри! И все ей развлечения подавай, игрушки да цацки. А Варька говорит, что у меня заскок. Раньше переходного возраста и не понять толком.

— Я свою сестру определила, когда ей пять исполнилось. Ярилок ни с кем не спутать.

— И как воспитывать ее, чтобы вертихвосткой не выросла?

— Как-как, — разозлилась Люся, припомнив Деда-Дуба, — как и всех. Наказывать, когда виновата, и хвалить, когда молодец. А не водить вокруг нее хороводы и не запирать под замок. Может, она у вас актрисой станет или художницей. Ярилы обычно талантливые.

— Ну-ну, — кимор вздохнул. — Посмотришь дочку-то?

— Не посмотрю. Какая тебе разница, какого она вида. Люби любую.

— Это ты хорошо сказала. Это правильно. Это мы сработаемся.

Люся сняла помещение с сигналки, открыла дверь, прошлась из кабинета в кабинет, включая везде свет, в приемной запустила кофемашину.

— Кофе? — спросила она у Ветрова.

Он опять стоял на пороге.

Дистанцировался.

Люся понимала, почему, но все равно злилась.

Ей нужно было быть ближе.

— Что сказал Китаев насчет обыска?

Ветров усмехнулся. Люся нахмурилась:

— Ты здесь вообще официально?

— В рамках оперативно-розыскных мероприятий, — ответил он насмешливо. — Забей.

За его спиной ходили видовики.

Один, два… Четыре вроде.

— Что вы хотите найти?

— Сколько времени нужно, чтобы сфотошопить такие снимки? За пару часов вряд ли управишься.

— За пару часов вряд ли, — согласилась Люся задумчиво, — фотошоп у нас стоит только на компьютере Маши Волковой, она готовит мемные коллажи для соцсетей. Остальным эта прога вроде как ни к чему. Да и не стал бы нормальный человек лепить такое на работе.

— А фото? Есть идеи, когда они были сделаны?

Люся вспомнила свое мертвое лицо, похолодела. Покачала головой.

И правда, откуда могли взяться исходники?

— Ладно, — у Ветрова кто-то из видовиков что-то спросил, он на минуту отвлекся, потом снова повернулся к Люсе: — Пароли от компов есть?

— Есть. У Носова под клавиатурой.

Люся сделала себе кофе и прошла в свой кабинет.

Вспомнила, какой скандал вспыхнул из-за этих паролей.

Год или полтора назад Носову срочно понадобилось среди ночи достать что-то с компьютера Зорина — то ли фотки, то ли документы. Зорин смертельно оскорбился, что его разбудили из-за такой такой фигни в три утра, и доворчался до того, что Носов психанул и потребовал всем сдать ему пароли. Леня Самойлов развопился, что это его личное пространство, а Люся напомнила, что рабочие компьютеры — редакционная собственность.

Неделю все ругались, но пароли Носов получил. Иногда ей казалось, что он затеял все это только потому, что любил все вокруг контролировать.

Хорошие были времена.

Она сидела в своем кресле и прислушивалась к тому, что происходило в редакции. Видовики негромко переговаривались, хлопали ящики столов и шкафчиков.

Кимор Стас дрых на диване в ее кабинете.

Дурное предчувствие разыгралось не на шутку.

Интуиция молчала сегодня весь день, видимо, не воспринимая яга Колю с его деревяшкой всерьез.А сейчас развопилась, истошно обрывая нервы.

— Люсь, — наконец позвал ее Ветров, и она обреченно закрыла глаза.

Умрет, если это окажется Носов.

Ляжет на пол и завоет, как раненая собака.

Кто?

У кого и что они нашли?

— Люся!

Она встала и пошла на его голос, как на эшафот.

Глава 28

К ужасу Люси, Ветров сидел за компьютером Носова. Завидев ее, он встал и отошел от его стола, приглашающе кивнув.

На ватных ногах она пересекла комнату и заглянула в монитор.

Там было фото: спящая Люся. Оно было сделано несколько лет назад на летнем корпоративе, когда они всей редакцией выехали на базу отдыха на берегу озера.

Люся вспомнила запах нагретой травы, шашлыка, жужжание насекомых, близость теплой, пахнущей тиной воды и неудержимое желание нырнуть в эту воду. Перекинуться.

Она заснула в тени разлапистой сосны, уютно устроившись на широком покрывале, а неугомонный Носов нащелкал тогда с десяток кадров. Люся, в принципе не любившая свои изображения, требовала их удалить, а Носов, посмеиваясь, выложил их в редакционный чат.

От облегчения Люся зажмурилась, а потом сказала хрипло:

— Ну и что? Эти фото ни о чем. Они есть в общей редакционной сетке.

— Они находились на рабочем столе в папке «Начальник», — ответил молодой видовик.

— Там же есть папки «Зорин» и «Маша», — сказала Люся, — Носов любит свои фотографии и бережно хранит их.

Видовик кивнул.

— Да, есть, — согласился он, присаживаясь за стол Носова.

— Исходники мы нашли, — заговорил Ветров. — Что делает любой разумный человек, когда получает от анонима непонятные фото, неизвестно когда сделанные?

— Смотрит метаданные, — ответила Люся. — Параметры фотоаппарата или телефона, дату создания, геолокацию и так далее. Но метаданные можно удалить или подделать.

— Так точно, — он улыбнулся ей, — однако нашему ягу Николаю хватило даты, времени и геолокации фото, чтобы поверить им. Наивность — не самая лучшая черта для человека его профессии. За нее он и получит срок.

— Перестань, — разозлилась Люся, — ты же не собираешься на полном серьезе заводить на него дело? Напугали мальчика, и будет. Думаю, он вынес свои уроки.

— Да я бы вообще ему шею свернул, — с ледяной любезностью уведомил ее Ветров, и Люся снова ощутила исходящую от него волну гнева — удушливого, тошнотворного, болезненного даже на расстоянии нескольких метров, разделявших их.

— И что ты ему предъявишь? — спросила она, тяжело опираясь на стол. — Ну помахал человек перед моим носом деревяшкой…

— Умышленное причинение вреда здоровью, для начала, — процедил он, — завтра я отвезу тебя на медицинское освидетельствование.

— Никуда я не поеду!

Она сердилась на него — ох, и сильно!

Неужели так сложно было взять себя в руки?

Люся же не бьется в прилюдной истерике, а пора бы уж.

А Ветров распустился до невозможности.

— Простите, — прервал их видовик, что-то проверяющий в соседних кабинетах. Он появился на пороге и недоуменно переводил взгляд с шефа на потерпевшую: — Людмила Николаевна, а за тем компьютером никто не работает, да?

— За каким еще тем компьютером? — не поняла она и пошла за ним.

Видовик привел ее в кабинет Синички.

— А здесь что не так? — недовольно спросила Люся.

— Да примерно все, — ответил он, — совершенно чистый комп, ни скачанных файлов, ни истории в браузере, ни личной почты. Вообще ничего.

— Издеваетесь? — тут Люся поняла, что все. Край. Вот сейчас она или перекинется прям здесь же, или разрыдается. И непонятно, что хуже и как этого избежать. — Ну почистил человек историю браузера перед уходом, это теперь уголовно наказуемо?

— Да дело не только в браузере, — начал было объяснять видовик, но Люся перебила его:

— Я поехала домой. С меня хватит вашего бреда!

Ей очень нужно было прямо сейчас, очень срочно оказаться как можно дальше от людей.

Не видя ничего перед собой, Люся унеслась в приемную, сдернула куртку с вешалки, выскочила на скрипучую, продуваемую всеми сквозняками лестницу.

Остановилась между этажами, чтобы отдышаться.

Руки тряслись так сильно, что она никак не могла застегнуть молнию.

Слезы хлынули внезапно, неудержимыми потоками, мешая сосредоточиться на собачке замка.

Сверху хлопнула дверь.

— Пошел ты, Ветров! — крикнула Люся, не глядя. — Нашел время для своего мареновского скотства!

— Я отвезу тебя, — проговорил он сверху. Голос был таким отстраненным, что Люся едва не завопила от бешенства. Дышала открытым ртом, как загнанная собака.

— Как? — огрызнулась она. — К тебе сегодня вообще нельзя приближаться! Ты невыносим!

— Знаю, — на лестничной площадке работал только дежурный тусклый свет. Ветровского лица было не разглядеть в потемках, лишь неподвижную фигуру на верхней ступеньке. — Дай мне пять минут.

— Придурок, — всхлипнула она и опустилась на широкий деревянный подоконник.

Ветров сел на ступеньку, склонив голову и свесив вниз руки.

— Я не сильно тебя напугаю, — проговорил он ровно, — если скажу, что сейчас ты мне очень напоминаешь мою мать?

— Что? — от возмущения и изумления она даже зубами клацнула.

— Она точно так же на меня орала, когда в подростковом возрасте я еще не умел справляться с этим, как ты сказала, мареновским скотством. Мне жаль.

— Бли-и-ин, — выдохнула Люся, — ну ты и сволочь. Теперь мне должно быть стыдно за себя? Я теперь стерва, которая ранила твои чувства?

Он негромко засмеялся.

— Ну, шкура у меня нынче дубленая, — произнес он мягко, — так что на твоем месте я бы не спешил посыпать голову пеплом. Сейчас это еще ничего, остальным просто некомфортно, и все. Это у тебя обостренное видовое восприятие. И, кстати, об этом. Что мне нужно делать, если ты перекинешься в лягушку, например, на улице?

— А?

Такого вопроса Люся ожидала меньше всего на свете.

Никто и никогда не спрашивал о подобном.

Он что, решил ее добить?

— Нельзя же оставлять тебя на морозе, — продолжал Ветров задумчиво, — ты наверняка окочуришься от холода. Засунуть тебя за пазуху?

— Не надо меня никуда засовывать! — завопила она, выведенная из себя даже мыслью о подобном непотребстве.

— Тогда что?

Тут Люся обреченно застонала.

Не отцепится весь.

— Лучше всего найти какую-нибудь коробку, — объяснила она уныло, — и поставить рядом со мной. Я сама туда заберусь. Потом отвезти меня домой, оставить коробку на полу спальни и закрыть дверь.

— А за пазуху почему нельзя? Там теплее.

— Паш, ты просто варвар какой-то! Ну представь, тебя будет хватать ужасный страшный великан, а все, что ты можешь сделать в ответ, — это заквакать!

— Понял. А если я поцелую лягушку, мне придется на ней жениться?

— А-а-а-а! Бесишь!

Он снова тихонько засмеялся и поднялся:

— Люсь, я медленно. Шаг за шагом. Скажешь, если станет плохо.

— Давай.

Она следила за тем, как он неторопливо, с остановками, спускается по лестнице.

Вроде и правда фонило от него куда слабее. Все еще не пряности, да, но уже и голова не взрывалась.

Ну и стоило так психовать?

Подумаешь, папаша с наставлениями в город вернулся.

Подумаешь, яг Коля дурак.

Подумаешь, Китаев чудит.

Дела-то житейские.

Люсе хотелось доспорить из-за медицинского освидетельствования, доругаться, доказать, что Ветров не прав, но она понимала, что лучше это сделать, когда они доберутся до дома и смогут разойтись в разные комнаты, если что.

— Дашь ключи от конторы? — спросил Ветров, замерев в шаге от нее. — Ребята закончат и закроют.

— Они у меня на столе лежат. И там еще кимор Стас спит! Пусть разбудят, когда уходить будут.

— Охраннички, — фыркнул он и осторожно положил ладонь на ее щеку.

Прикрыв глаза, Люся осторожно втянула воздух. Кивнула.

И тогда он все-таки обнял ее — очень бережно, как стеклянную.