Люся, которая всех бесила

— Кто другой? — он почесал голый живот, наклонился, поцеловал ее в плечо. — Люсь, это ты от стресса. Мы едем побеседовать с одинокой интеллигентной женщиной, что может пойти не так?

— Пашка, обостренная интуиция — моя видовая особенность. Не отмахивайся от нее.

— Я буду осторожным зайчиком, — пообещал он, — не дергайся так. Лучше поспи еще несколько часов, рань такая.

Какой уж тут сон.

В редакцию Люся приехала в половине седьмого утра, благо запасные ключи у нее были.

Разумеется, там было все перевернуто, и она принялась методично прибираться.

Вскоре пришел жаворонок Олег Зорин.

— Нас что, ограбили? — испугался он, глядя по сторонам.

— Хуже, обыскивали, — мрачно ответила Люся, не в силах остановиться.

— Так и знал, что этим все закончится! — тут же объявил Зорин. — Прикроют нашу лавочку рано или поздно! Не бывает независимых СМИ, всегда приходится под кого-то ложиться!

— Ой, не причитай, — рассердилась Люся, возвращая объемные бухгалтерские папки на полки. — Никто нас не прикроет. Это штатный обыск.

— Как это? — вытаращил он глаза.

— Олег, не стой над душой, — попросила она взвинченно. — Долго объяснять.

Зазвонил ее сотовый, и Люся так сильно дернулась, что уронила папки.

— Да, Нина Петровна? — почти крикнула она в трубку.

— Люсенька, — голос соседки будто осел, состарился, обесцветился. — Пашины коллеги звонили, он в больнице. У Паши контакт с трясовицей.

Люся обессиленно привалилась спиной к стене.

Трясовицы!

Нелюбимые дети, умершие от болезни, от которой их никто не лечил, и способные насылать самые невообразимые вирусы и недуги!

Где он их нашел? В наше-то время!

— Ну ничего, — сказала она уверенно, — в больнице же. Значит, ничего смертельного. Вы знаете, в какой?

— В пятой. Люсь, я ведь не могу…

Пятая, инфекционная. Спокойно. Не конец света.

— Я еду, Нина Петровна, — заверила ее Люся. — Я все узнаю и вам позвоню.

— Да, — в голосе старушки прорезалась твердость. — Пожалуйста. Я на телефоне.

— Уже лечу.

Люся сбросила вызов и тихонько тюкнулась затылком об стену.

Она ведь знала!

Трясовицы, твою мать!

Ужастик, тянущийся из глубины веков.

— Люсь, ты чего? — испугался Зорин. — Побелела аж.

— Олеженька, иди работать, — ласково попросила Люся, поспешно надевая куртку, — все, и чтобы никакой паники в редакции!

Она тоже не будет паниковать.

Или будет.

Но потом.

Глава 29

Пятую инфекционную Люся знала хорошо: несколько лет назад редакция проводила благотворительный марафон для этого учреждения. Поэтому она лихо пронеслась мимо обалдевшего от такой наглости вахтера, сунув ему под нос корочки «Пресса», и уверенно устремилась к кабинету главврача.

— Людмила Николаевна? — удивился Максим Анатольевич, старенький лад в завязке. — У вас что-то случилось?

— Простите, что так врываюсь, — Люся улыбнулась как можно приветливее, искренне надеясь, что это не выглядит как нервный оскал. — К вам сегодня Павла Ветрова привезли.

— Кого?

— Контакт с трясовицей.

— Ах да, — он посмотрел на нее с неожиданным лукавством. — А вы, простите, с какой целью интересуетесь? Если по работе, то как официальное лицо я вынужден сообщить, что информация конфиденциальная. Защита персональных данных…

— По личным причинам, — ласково ответила Люся. — Не для публикации. Поэтому давайте мы отпустим ваше официальное лицо погулять.

— По личным, значит, — Максим Анатольевич не позволил себе никаких амурных намеков, только хитро улыбнулся сам себе, взялся за стационарный телефон и позвонил, видимо, на пост: — Девочки, а кто у нас Ветрова, трясовичного, врачует? Превосходно! А пусть Василий Тимурович поднимется ко мне, коли не занят… Да-да… Не занят! — объявил он довольно и положил трубку. Оглядел Люсю с ног до головы, расстроенно цокнул языком и даже руками всплеснул: — Вы выглядите немного утомленной, Людмила Николаевна. Спите хорошо? Питаетесь правильно?

— Максим Анатольевич, — сказала она ему с укором, — у меня же Нина Петровна! Я в надежных руках.

Год назад старушка свалилась с пневмонией, и Максим Анатольевич лично приходил ее наблюдать, поскольку в больницу везти пациентку было невозможно.

Надо сказать, заплатили ему за такой домашний патронаж очень кругленькую и симпатичненькую сумму.

Люся сцепила руки в замок, стараясь не выбивать ногами нетерпеливую дробь и не проявлять иных признаков психоза. Все равно главврач не знает толком подробностей, все равно надо ждать лечащего.

А если лечащий не занят — это же хороший знак? Значит, никто у него в отделении прямо сейчас не умирает?

— Нина Петровна! — Максим Анатольевич мечтательно заулыбался. — Очаровательная! Как она поживает?

— Волнуется за внука, — резко ответила Люся. — Я здесь по ее поручению.

— Ах вот как, — Максим Анатольевич снова взялся за телефон, — Нина Зиновьевна, когда Василий Тимурович появится на этаже, вы его сразу ко мне пните, а то он пока со всеми медсестрами не пофлиртует, не уймется, донжуан наш… У Ольги Сергеевны? Так ведите сюда под белы рученьки! Идет! — и он снова широко улыбнулся, шмякнул трубку об аппарат. — Да не переживайте вы, у нас реаниматологи на той неделе дамочку откачали… а у нее семь хронических да острый бронхит с панкреатитом сверху… И ничего, жалобу сегодня накатала, что ее кормят плохо! А как ее кормить с панкреатитом? Вот, извольте, — и он сунул Люсе под нос листок бумаги, исписанный бисерным мелким почерком. — Целая поэма! Я говорю: милая моя, так у вас…

— Этот ваш донжуан, — перебила его Люся, — он вообще хороший врач? Опытный?

— Краснов-то? Самый опытный из наших ординаторов, — заверил ее Максим Анатольевич пылко. — Такой любознательный юноша, прелесть!

Люся не удержалась от кислой мины.

В данный момент своей жизни она предпочла бы мудрую старость любознательной юности.

Донжуан, ординатор и прелесть оказался лопоухим рыжеволосым детиной, покрытым веснушками. Он влетел в кабинет главврача с таким ускорением, будто его и правда кто-то пнул с той стороны.

— Ой… Здрасте! Вызывали, Максанатолич? — скороговоркой выпалил он и замолчал, уставившись на Люсю.

— Павел Ветров, контакт с трясовицей, — сказала Люся, у которой нервов на ответное «здрасте» уже не было. — Жить будет? Непоправимого вреда здоровью нет?

— Жить будет, непоправимого вреда нет, — молодцевато отрапортовал Краснов. — Да там…

— Минутку, — Люся сделала ему знак помолчать и набрала номер на быстром наборе. — Нина Петровна, я вас на громкую связь поставлю. Тут лечащий врач Паши.

— Бабушка, — пояснил главврач со значением.

— Добрый день, — строго сказала старушка.

— Добрый, — немного испуганно пробормотал Краснов, приблизился к Люсе и заговорил куда старательнее, прямо в микрофон. Видно было: что такое бабушка, этот молодой банник знал не понаслышке. — Павел Ветров был доставлен сегодня утром с атипичным столбняком, вызванным контактом с трясовицей. А именно — укусом за палец. Указательный, — подумав, добавил он. — Зону укуса санировали, первую дозу сыворотки ввели в скорой, вторую введем через несколько часов, по протоколу. Течение атипичного столбняка экстремально быстрое, инкубационный период длится не несколько суток, а примерно час. Состояние стабильное, средней тяжести, пациент в сознании, тахикардии нет, дышит самостоятельно. Согласно медицинскому браслету, пациент — марен. Значит, на нашей стороне видовые способности к самоисцелению плюс повышенный иммунитет и немного ускоренная регенерация. Больной в сознании, температура 37,1, судороги редкие и слабые. Ближайшие сутки — полный покой, затемненное помещение, интенсивная терапия и никаких визитов.

— А завтра? — тут же спросила Нина Петровна.

Краснов посмотрел на начальника.

Максим Анатольевич тоже вытянулся вперед, к мобильнику Люси.

— Пусть Людмила Николаевна приходит завтра после обхода, часиков в девять-десять, — сказал он даже как будто заискивающе. — Если будет все хорошо, то мы ее ненадолго пропустим. Нина Петровна, здравствуйте! Очень рад вас слышать!

— А я вас — не очень, — ответила старушка, — повод весьма неприятный.

— Ну что вы такое говорите. Ваш внук в надежных руках.

— Очень на это надеюсь, — чопорно ответила она. — И какой прогноз?

— Ну, — неохотно начал Краснов, который, как и все врачи, терпеть не мог что-то прогнозировать, — дня три-четыре он у нас точно проведет, потом лечение можно будет продолжить амбулаторно. Но некоторое время из-за нестабильной работы нервной системы могут наблюдаться приступы раздражения или истерии…

— Прекрасно, — явно повеселевшим голосом заметила Нина Петровна, — уж с истерией Люсенька справится. Максим Анатольевич, а вы бы зашли как-нибудь в гости. Я бы вам пирогов напекла.

— Всенепременно, — заверил ее главврач, — вот прямо сегодня!

Все-таки бабулька была кремень.

У нее внук в больнице, а она флиртует в прямом эфире!

Люся некоторое время тупо просидела в машине, переваривая услышанное.

Возле входа в приемный покой остановился джип, откуда вывалился Ветров-папа и поспешил внутрь.

Повезло сегодня главврачу: Люся обещала благостный материал про больницу, Нина Петровна плюшками накормит, а Виктор Ветров наверняка по неискоренимой привычке завалит медперсонал взятками.

Поругались они там или нет, но этот человек всегда грудью вставал на защиту непутевого сыночка.

Даже завидно.

Ладно, пусть раздражительный и истеричный, не привыкать — когда вообще марен вел себя мило и вежливо? — зато вроде как выживет.

В крайнем случае Люся выставит его к бабушке, если станет совсем невыносимо.

Глубоко вздохнув, она написала Великому Моржу: «Еду к тебе». Она ожидала, что он или проигнорирует ее сообщение, или сообщит, что занят, но ответ прилетел сразу: «Жду».

Подивившись такой готовности, Люся тронулась с места и поехала в управление.

Великий Морж действительно ее ждал, предусмотрительно выписал пропуск и предупредил секретаршу.

Люся открыла дверь в его кабинет и обомлела: за то короткое время, что они не виделись, Китаев как будто постарел лет на десять. Он выглядел больным и изможденным.

— Что… — начала было она, но он только мотнул головой — вот уж медведь медведем — и кивнул на кресло перед собой.

— Пока тебя ждал, — сказал Великий Морж глухо, — как раз пришел рапорт о произошедшем. Могу прочитать тебе подробности.

Люся села в кресло напротив него, прислонив трость к столу.

Она смотрела на человека, которого знала очень давно, и никак не могла узнать его.

Это пугало.

— По месту регистрации Т. Г. Синичкиной видовая полиция в составе опергруппы из двух человек плюс участковый прибыла в 6:15 утра. Понятых привезли с собой, какие молодцы, где их искать в такую рань. Дверь в квартиру была приоткрыта, и Ветров предложил достать оружие. Ишь, — Великий Морж насмешливо фыркнул, — какой осторожный! Можно подумать, они на рецидивиста шли, а не на одинокую женщину. Синичкиной в квартире не оказалось, а из шкафа был слышен детский плач. Ветров сменил ствол на штатное осиновое древко — ну да, видовикам положено иметь при себе… В общем, внезапные дети там, где их быть не должно, — это не к добру, да кто об этом помнит в наше время. Так, — он нахмурился, читая дальше, — у участкового сдали нервы, и он потянулся к девочке, хотел взять на руки… Салага. Ветров его оттолкнул, ну трясовица и цапнула его за палец. Капитан Смирнов уничтожил нечисть на месте, вызвал скорую, успокоил понятых… Смирнов молодец, Смирнову премию. Минутку, — он щелкнул мышкой, — я распечатаю тебе протокол обыска у Синичкиной, потом сама посмотришь. Кстати, заскочи потом к видовикам и подпиши протокол обыска в редакции. Совсем они там распоясались со своими оперативно-розыскными мероприятиями, а мне формальности утрясать…