Табу. Разбитые судьбы

Глава 40. Маша

Я всегда думала, что моя жизнь пустилась под откос, когда встретила Димку. Все люди ошибаются когда-нибудь. Я за свои 20 с лишним лет натворила кучу ошибок, но, наверное, главной ошибкой было впустить в свою жизнь человека, под личиной которого скрывался Иуда.

Стук в дверь застал меня во время готовки скромного ужина в один из последних вечеров уходящего года.

Открыв дверь, я увидела разрумянившегося от холода, улыбающегося Пашку. Его русые волосы припорошил снег, а лихорадочный блеск бегающих по моему лицу глаз, говорил о том, что он рад меня видеть.

Я не особо разделяла его радость. В последнее время мне всё меньше хотелось вылазить из своей скорлупы, что меня крайне пугало.

Так и в социофоба превратиться не долго. Таких людей обходят стороной и не зовут на корпоративные вечеринки, считая «с приветом».

— Привет, малышка. Чувствую запах жареной картошечки. Ждала? — он обнял меня, переступив порог и на ходу снимая куртку. Я же попыталась выдавить из себя подобие улыбки, в зеркале заметив, что не особо получилось.

— Привет, Паш. Не ждала тебя. Проходи, будь как дома…

— В смысле не ждала? — парень бросил сумку, видимо с грязной рабочей формой, возле дивана, и по-хозяйски прошёл на кухню готовить чай. — Ммм… Как я голоден. А ты где была сегодня?

— Отгул.

— Ты никогда так много не брала отгулов, как за этот месяц. Нужно навёрстывать, а то Степаныч не даст отпуск в январе, — Пашка зачерпнул ложкой ещё не совсем готовую картошку, с наслаждением работая челюстями.

— Эээ… Отпуск? Какой отпуск?

— Машка, ты чего? Отпуск на нашу свадьбу. Алё…Ты где витаешь?

Тараканы в голове резво бегали, размахивая газетками, пытаясь развеять туман в голове. И когда это я соглашалась? Может тот спектакль, устроенный для Митьки, он принял за чистую монету? Мы не обсуждали это потом. А нужно было сразу расставить все точки.

Я тяжело вдохнула, чувствуя себя предательницей.

— Паш, посмотри на меня… Мы же говорили об этом с тобой. Здесь же на кухне. Ты отличный парень. Правда, но…

— Но не для тебя, — он наконец-то положил ложку, потеряв всякий интерес к шкворчащей сковороде. Озадаченный собеседник прикрыл ладонями лицо, с силой потерев его. Как будто на мгновение отгородился ото всего мира. От меня. От того, что происходит. — А я ведь действительно люблю тебя и хотел всё сделать по-человечески…

Когда он опустил руки, я увидела совершенно другого человека перед собой. Тот вечно весёлый немного не зрелый парень, который жил одним днём, пропал. Его место занял незнакомый мужчина, но с лицом всё того же Пашки, которого я знала.

Лишь черты лица ожесточились. Пропал румянец кожи. Глаза потускнели и как будто потемнели. Крепко сомкнутые губы стёрли весёлую усмешку, которая украшала лицо всего минуту назад. Осанка выпрямилась.

Брат-близнец Пашки медленно подошёл к окну, всматриваясь в сумерки зимнего вечера. Туда, где под фонарями и вывеской магазинчика кружились редкие снежинки. Не думаю, что он их видел.

Казалось, что здесь только пустая оболочка. Все его мысли были далеко. Оставалось лишь догадываться о чем они.

От нервного напряжения автоматически прижала руку к груди, но вспомнила, что колечка, которое давало хоть какие-то силы, не было. Я чувствовала себя хуже некуда. Ведь Пашка был самым заботливым из мужчин, которых я знала. С таким «и в горе, и в радости» можно прожить всю жизнь. Но я понимала, что, не обрубив сейчас все концы, я буду сожалеть об этом всю жизнь.

Лучше быть одинокой старой кошатницей, но не ломать жизнь дорогому моему сердцу человеку, зная, что не полюблю его.

У него же есть все шансы встретить хорошую девушку, которая будет смотреть на него влюблёнными глазами и считать каждую секунду до встречи.

Я сделала пару шагов и положила руку ему на плечо, в попытке поддержать. Может быть, когда-то мы смогли бы с ним остаться друзьями. Когда его обида и моё самобичевание по невозможной любви пройдут.

Когда мы будем другими людьми. Каждое событие в нашей жизни оставляет след и меняет восприятие мира. Меняет нас.

— Это из-за него? — если бы я не стояла так близко, то, наверное, не расслышала его.

— Что?

— Ты слышала вопрос. Всё из-за того мудака, который постоянно крутится вокруг тебя? — он повернулся, глядя на меня бесстрастными глазами.

— Нет. Ты говоришь глупости, — я убрала руку, отступив на шаг. Захотелось отстраниться. Вернуться в свою зону комфорта, а человек, так внешне похожий на Пашку, явно нарушал моё личное пространство, нависнув надо мной.

— Какая же ты идиотка, Мария. Как же я раньше не разглядел этого?

— Что? — кровь так стучала в голове, что мне казались его слова обычными слуховыми галлюцинациями.

— Только такая продажная тварь может повестись на его дорогое шмотьё и лживые словечки. Ты же никогда меня не любила, да? Хоть раз скажи правду, — он шагнул мне навстречу, внешне выражая ледяное спокойствие и не повышая голос. Казалось, что все эмоции отключились, скрытые под этой каменной маской. Ни один мускул на лице не дёрнулся. В глазах сияла лишь пустота и безразличие.

— Паш, он здесь не при чём. Просто мы не подходим друг другу. Ты найдёшь хорошую девушку, но это буду не я, — я старалась говорить спокойно, в душе гася поднимающуюся панику от открывшегося с другой стороны парня.

— Какая же ты лживая. Ты вся гнилая внутри. И слова твои гнилые. Вы стоите друг друга, — он наклонился и, дыша мне в лицо горячим дыханием, добавил. — И гореть вам в аду вместе…

Эмоции, копившиеся внутри меня, подобно гнойному нарыву вырвались наружу. Размахнувшись, я влепила пощечину, от которой он даже не дернулся, лишь закрыл глаза.

Я отпрыгнула в сторону, боясь последствий от этого незнакомого мне человека. Ноги подкашивались. Пришлось опереться рукой о кухонный стол.

Обида. Разочарование. Сожаление. Страх. Всё смешалось в тугой клубок где-то в глубине груди, сдавливая и мешая дышать. Я медленно прошла в коридор, в надежде выпроводить парня. В надежде, что, поскорее закрыв за ним дверь, я переверну эту страницу.

Казалось, что я потеряла последнего близкого человека. Осталась одна в этом чёрном хаосе своей жизни.

— Прости… — Пашка стоял с закрытыми глазами, опустив голову. — Прости, Маш. Просто… Просто ты мне так дорога. Не хочу отпускать тебя. Не хочу отдавать ему. Я люблю тебя.

Он медленно подошёл ко мне, виновато глядя в глаза. На миг я увидела всё того же интерна, своего друга, любовника, который мог рассмешить в самую грустную и тяжелую минуту. Который видел красоту моей души, а не красоту тела. Так он говорил.

— Это ты меня прости, Паш. Но я действительно не могу. И дело не в нем. Не в тебе.

— Может быть нам стоит попробовать всё с начала? Всё будет по-другому, Маш, — он взял меня за руку, ладонью другой руки поглаживая мою щёку. — Мы будем счастливы вместе. Вот увидишь. Возьмём завтра выходной. Сходим в кино. На ужастик. Как ты любишь. Слопаем попкорн с колой. Будем смеяться над глупым сюжетом. Потом я провожу тебя до дома. Всё будет как раньше!

В его широко распахнутых блестящих глазах я, как на экране увидела свою жизнь, если сейчас буду слабой и соглашусь на все слова Пашки.

Ничего не изменится. Все будет по-старому. Будем проводить вечера вместе. Я буду закрывать глаза и представлять другого человека. Не Пашкины руки, обнимающие мою талию. Митькины губы, нежно скользящие по моей шее. Его горячее дыхание, обжигающее тёмными ночами.

— Хватит. Паш… Хватит, — я освободилась от его объятий и от удушающей пелены фантазий. — Я не могу. Понимаешь? Я так не могу. Не хочу портить тебе жизнь. Мы не будем счастливы вместе. Это все твои фантазии. Это не реально.

— Не реально говоришь? Не реально?! — от удара его кулака о стену наверняка останутся трещины, а я останусь заИкой. — Кто ты такая, чтобы решать чьи-то судьбы?!Ты лишь запутавшаяся маленькая девчонка, которая погрязла в лжи и жалости к себе!

Он вновь схватил меня за лицо, но в этом жесте не было и капли нежности. Грубые пальцы словно когти вонзились в мягкую кожу, причиняя боль.

— Что ты молчишь? КТО! ТЫ! ТАКАЯ! Ты никому не нужная бабёнка, которая дальше своего носа не видит! Я и был с тобой из жалости! Посмотри на себя! Кому ты нужна такая? Ни лица, ни фигуры. Полно тараканов в голове. Я был идеальным. Старался достать больше денег для тебя и влип из-за тебя же в неприятности. А он попользуется и бросит. Ты всю жизнь будешь одна лить слезы в подушку. Вспомнишь обо мне, но поздно будет!

Оцепенение спало точно так же незаметно, как пришло. Забитая маленькая девочка, жалеющая себя всю жизнь и рыдающая над своей судьбой, исчезла от его колких слов.

Ведь я была не такая. Когда-то я могла постоять за себя. Могла заткнуть любого обидчика. Я сама себя сделала той безвольной тряпкой, которая только и умела, что жалеть себя и винить всех вокруг. Что со мной стало? Как я докатилась до этого? Из этого болота только один путь. Наверх. И помочь мне может только один человек. Я сама. В голове прозвучал голос из далёкого детства — «Ты забыла всё, о чём я тебя учил, Манька?»

Резким движением колена, я ударила в болевую точку агрессора, не чувствуя вины и сострадания после его слов. О последствиях буду думать потом. Когда Пашка сложился пополам с протяжным воем, я толкнула его в уже приоткрытую дверь, с грохотом захлопнув её.

— Суууука! Открой дверь, Машка! Открой эту долбаную дверь!

Я прижалась спиной к вздрагивавшей от ударов двери, мысленно моля, чтобы соседи не вызвали полицию.

Спустя долгие минуты на лестничной клетке воцарилась тишина. Я приоткрыла рот, приложив ухо к поверхности. От адреналина кровь стучала так, что не было слышно и звука. Лишь протяжный полушёпот, не предвещавший ничего хорошего.

— Мааааш. Это ещё не конец.