Моя любимая заучка

* * *

Вечером в гостиной общежития было довольно громко. Старшекурсники, разбившись на кучки, весело переговаривались.

Тёма просрал свой спор и притащил ящик пива Заболотину. А тот, недолго думая, поставил его в центр гостиной и объявил, что пить могут все, кто захочет, потому что он сегодня добрый.

Прозвучало странно конечно, потому что злого Заболотина Громов не видел никогда. Порой даже задавался вопросом, как они умудрились так близко подружиться. Добрый, отзывчивый, голова у него очень даже хорошо работала. Непонятно. Но Громов в любом случае рад, что Боря был рядом. Таких людей ещё поискать нужно.

Добрый староста Заболотин спаивал старшекурсников и сидел в кресле довольный, как слон. Громов расположился по соседству и небольшими глотками отпивал из бутылки.

— Ну рассказывай уже. Мне вот одно непонятно. Как так получилось, что у вас с Ромашовой был секс?

Громов тяжело вздохнул.

— Да это даже и сексом назвать трудно.

— Это как? Она тебе отсосала что ли?

— Нет. Можно сказать, что это произошло против её воли.

Боря удивленно вытаращился на друга.

— Так вот, чего ты такой нервный ходишь. Боишься, что она кому-то пожалуется? Но в любом случае, Макс, так нельзя.

— Да не боюсь я ничего. Вернее, последнее, чего бы я опасался, это то, что она кому-то расскажет. Страшит то, что я не могу себя контролировать рядом с ней. Какое-то странное помешательство, — задумчиво протянул Громов.

— Дружище, да ты влип по полной, — хохотнув, Боря стукнул Макса по плечу, — Ты ж запал на неё. А то, что ты называешь помешательством, в народе кличут влюблённостью. Ты влюбился в неё.

Боря говорил так, будто всё на свете знает. А слово «влюблённость» резануло по ушам, как острым ножом. Громов бросил возмущённый взгляд на Бориса:

— Что за чушь?

— Не спорь, Макс. Вот ты сам подумай, — Заболотин поднял указательный палец вверх и начал говорить, словно преподаватель, — Что было у тебя с Паулиной? Вы тупо трахались на протяжении хрен пойми какого времени, свечку я особо не держал. Я никогда не видел, что бы ты ей что-то дарил или смотрел как-то по-особенному. Да элементарно, чтобы ты просто о ней говорил с кем-то. Не было же такого. Она просто была с тобой. Оказывалась рядом, когда тебе это было нужно. А также куча других девчонок. Что ты испытывал к ним?

Громов задумчиво слушал и понимал, что тот говорит элементарные вещи, о которых бы если сам задумался, то сразу всё понял.

Что он испытывал к Паулине или любой другой одноразовой подружке?

Да ничего. Эмоциональная волна не сбивала с ног, сердце не стучало чаще, и внутренности не скручивало, намотав на кулак. Это всё относилось только к Ромашовой, но ни с кем больше он ничего подобного не испытывал.

— Желание?

Заболотин рассмеялся.

— Это понятно. Я про глубинные чувства. Но можешь не отвечать, тут и так всё понятно. Ничего ты ни к кому не испытывал. Именно поэтому сейчас не понимаешь, что вообще происходит, и что с этим делать. Но твои методы, Макс, не совсем хороши. Сначала ты взял её против воли, потом тащишь её за загривок, там пристаёшь к ней, тем самым разрушая её отношения с качком. Нет, у тебя, конечно, получилось, но так опрометчиво действовать нельзя.

Громов устало прикрыл глаза и вздохнул.

— Да понимаю я, что так нельзя. Но как можно просто не знаю. Точнее как нужно. Раньше хватало просто щёлкнуть пальцами, и у меня сразу же оказывалась спутница на ночь. Да и знаешь, это ведь Ромашова. У нас взаимная ненависть с первого курса. Она меня ненавидит. Сегодня она даже мне зарядила пощечину, так что пострадала не только Паулина.

Боря откинул голову и заржал. Громов отлично его понимал. Насколько необычной была вся эта ситуация.

— Дружище, ну ты в полной мере заслужил. Вообще, вместо Паулины она должна была тебя протащить по коридору.

— Согласен.

Друзья на какое-то время замолкли, каждый думая о своём. Уже хороший от алкоголя Тёма споткнулся на ровном месте и свалился на ничего не ожидающего Борю.

— Прости, братан! — икнул Тёма тому прямо в лицо, — А ты мягкий, можно я тут полежу…

Боря, громко матерясь, скинул его с себя, как пушинку, а тот свалился на пол и так и остался там лежать посреди гостиной на ковре.

— Тёма, на твоём месте я бы не сдавался, с девчонками не срослось, так хоть пацанов со счетов не скидывай! — колко подметил Громов.

— Да пошёл ты! — еле разборчиво раздалось откуда-то снизу.

Боря приподнялся на кресле и посмотрел на валяющегося Тёму, тот лежал и пьяно хихикал, даже не пытаясь подняться.

— Хотя, давай ещё чуть-чуть поглядим, ты главное не вставай. Возможно кто-нибудь из женского пола споткнется об тебя, ты только успей среагировать, сразу раздевай. А я, как староста, разгоню всех отсюда.

— Спасибо, буду благодарен, — отсалютовал Тёма и закинул руки за голову, пьяным блуждающим взглядом изучая потолок.

Боря уселся обратно в кресло и отпил из своей бутылки пива.

— Если ты продолжишь вести себя так же по отношению к Ромашовой, не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее. Нужно менять тактику. Я серьезно.

Громов устало вздохнул.

— Мне ей серенаду спеть, встав на одно колено?

— Не утрируй. Попробуй сделать ей какой-нибудь приятный сюрприз. Подари что-нибудь. Все девчонки любят подарки и внимание. Не обязательно что-то дорогое, я бы даже не рекомендовал дарить подарки за бешеные бабки, скорее всего она не примет. Гордая же. Подумает, что ты пытаешься откупить свои грехи.

— Я дарил ей цветы.

Боря удивленно вытаращился.

— И что она сказала?

Громов развел руками.

— Ничего, я послал ей их анонимно. Это было ещё в самом начале после вечеринки. Не смог удержаться, хотелось что-то сделать.

— Ну тогда это не считается. Наверняка она приписала этот подарок кому-то другому. Красивый поступок, конечно, но абсолютно бесполезный, — вздохнул Боря, — Надо действовать от своего имени. Если после первого раза результата не будет, то просто продолжать действовать. В твоём случае будет посложнее, так как ты умудрился натворить делов. Но я считаю, что при большом желании измениться, в этом мире можно абсолютно всё.

— У тебя у самого никого нет, любовные статьи что ли читаешь втихаря в женских журналах?

Боря хмыкнул.

— Просто это логично. И у меня две сестры, которые постоянно жалуются на своих бойфрендов. Я их поддерживаю, подсказываю со своей стороны, как парень, что можно сделать или что лучше сказать в той или иной ситуации. А они в свою очередь рассказывают, что чувствуют, чего им не хватает. Какие бы девчонки разные ни были, они остаются девчонками.

— Я понял.

— Ну и?

Громов тяжело вздохнул.

— Не знаю пока. Надо всё обдумать. Тут немного необычная ситуация…

— Нет времени у тебя на обдумывание! Ромашова умная, и наверняка Смирнов ей симпатичен. Не уверен, что там пиздец какая любовь у них, но они явно друг другу симпатизируют. Поэтому медлить тебе никак нельзя. Исключать возможность, что они помирятся, вообще не стоит, потому что там, мне кажется, больше всего страдает Смирнов. И, если у него к ней сильные чувства, то Ромашовой его долго уговаривать не придётся, — Боря говорил так убедительно, что Громова окутывала тревога.

А ведь он прав. А Макс почему-то был твёрдо убежден, что между ними всё кончено, ведь он, молодец, постарался.

— Я как-то об этом не задумывался…

— Для этого и нужны друзья, Макс. Так что даже не вздумай пускать всё на самотёк. Очнуться не успеешь, как они снова за ручку будут ходить и лобзаться у всех на виду, или ещё чего там будут делать, ты же этого не хочешь?

Громов снова представил эту парочку в кровати, со счастливыми лицами, и нарастающая паника расползалась по всему нутру. Да даже если просто увидит их вместе, на этот раз он вряд ли сможет сдержаться. И просто расколотит ему всё лицо. Чтобы кровью харкал. Чтобы разум отшибло, и он раз и навсегда забыл, кто такая Ромашова.

Раньше Громов ничего не имел против Смирнова, они даже не пересекались нигде и не общались. Но в универе всё равно все друг про друга знали. Сейчас же Смирнов покусился на то, что должно принадлежать только Максиму. Он уже расставил границы в своей голове, и Смирнов переступал их. Ромашову он видел только рядом с собой. В его мире, в его жизни…

— Ты прав, дружище. Во всём абсолютно прав, — Громов отпил из бутылки и почувствовал, что пиздец как устал.

— Только не таскай её больше за собой, как игрушку, не забывай, это Ромашова. Если ты её конкретно заебешь, она прикопает тебя и слезинки не проронит, — рассмеялся Боря, устало потерев глаза, — Бля, спать что ли пойти, из-за пива стало тяжко.

Громов зевнул.

— Я точно щас пойду. Кстати, Тёму кто отскребать будет? Он походу спит.

Друзья приподнялись и посмотрели в центр гостиной, где валялся их друг. Тёма спал, и похоже уже довольно давно.

Громов потянулся в кресле и подумал о том, что не плохо было бы полежать в горячей ванне и очень подробно попредставлять Ромашову.