Дни и ночи

Самой Саше, вроде бы, разницы не было. Она не венчалась с Антоном, в их семьях такое не было принято. Не задумывалась она и о проведении подобной церемонии сейчас. Но Николай, будто специально, провел их на обратной дороге через небольшой зал церкви. И, против воли, Саша остановилась на середине пути, захваченная непривычным, щемящим чувством, от которого хотелось то ли рассмеяться, то ли заплакать, не от горя, а от чего-то совсем другого. Доброго и дарящего счастье.

Зал сейчас стоял пустой, только свечи «за здравие» и «за упокой» горели под иконами, написанными прямо на стенах храма. Росписи уходили под самый потолок, плавно переходя в картины из Евангелие, но все они были какими-то нарядными, почти праздничными. То ли от того, что художник не поскупился на светлые тона и позолоту, то ли потому, что сама церковь была светлой благодаря высоким и широким окнам с витражами. Казалось, что каждый мазок краски, каждая деталь и завитушка последней лампадки и подсвечника были пропитаны любовью тех, кто это делал все это, и их верой. Верой всех тех людей, которые приходили в эту церковь ища ответов у Бога.

И Саша вдруг так обрадовалась, что Николай настоял! Неожиданно для себя она поняла, что если и хочет венчаться — то только так, в маленькой церкви, где даже священник знает ее очень хорошо, а в хоре поют старушки, про которых сама Саша все знает.

Наверное потому на выходе она чуть отстала от Тимофея и тихо прошептала «спасибо», попрощавшись с отцом Николаем. Священник же только понимающе улыбнулся и перекрестил ее напоследок, благословляя.

Но и на этом их приключения во вторник вечером не закончились. Следующей в их списке приглашенных значилась Никитична, которая стала для Саши едва ли не доброй бабушкой, поддерживая с первого же дня приезда в село. Да и Тимофей был только рад пригласить старушку-соседку, с которой умудрился найти общий язык после того случая, когда она так вовремя послала его к Саше. Но ни он, ни она не ожидали, что и тут развернется битва. Только теперь не за присутствие соседки на празднике, а за размах самой свадьбы.

Выросшая и прожившая в селе всю свою жизнь Никитична даже понять не могла, что они имеют в виду под «скромным праздником с ближайшими друзьями». По ее твердому убеждению — свадьбу или надо было гулять, как положено, чтобы все село гудело, или, вообще, не браться за это дело.

Самое смешное, что эту битву Саша с Тимофеем проиграли подчистую. Соседку не убедили ни их доводы о малом количестве времени, оставшемся до субботы, ни о том, что они собирались немного сэкономить денег. Ведь зарплаты врачей не поражают размерами, а Мише столько всего надо купить — у мальчугана до сих пор нормальной одежды почти не было, да и школа на носу.

Никитична выслушала это все, покивала, сочувствующе поцокала языком, а потом заявила, что им волноваться не о чем. Тимофей может спокойно ездить себе в город. Саша, вообще, должна отдыхать. А вот они с Кузьминичной займутся всеми приготовлениями. А молодоженам, главное, на сам праздник явиться. И больше никаких возражений она не слушала и не слышала.

В конце концов, добравшись до дому уже затемно, Саша с Тимофеем задумались, а не зря ли они придумали всю эту свадьбу? Может было бы проще сбежать в город и там расписаться?

Но ведь здесь они собирались жить. И потом, собираясь усыновить Мишу, они хотели, чтобы он имел полную уверенность в своей новой семье, а мальчик радовался предстоящему празднику не меньше, чем самому факту усыновления. Потому они смирились, решив, что один день переживут.

И потому, переложив все приготовления на плечи нежданных добровольных помощников, они занялись вопросом об усыновлении. В среду Тимофей вернулся раньше, отпросившись с части лекций, а на остаток недели, вообще, взял выходные, предоставив справку из ЗАГСа о предстоящей свадьбе. Мимоходом сообщил, что видел Антона в больнице, где у них читались лекции. Саша заволновалась, не устроит ли тот что-то, просто так, из мелочной обиды. Но Тимофей рассмеялся, сказав, что он-то проходит курсы при Академии усовершенствования, и Антон со своей кафедрой от Университета никакого влияния там не имеет. Да и, вообще, они мирно разошлись в коридоре, даже поздоровавшись.

Вечером в среду они вместе пошли в отдел социальной службы, расположенной в здании сельсовета. Там они были тут же перехвачены Семеном Петровичем. Сельский голова принялся поздравлять их со свадьбой, на которую, оказывается, его тоже позвали, пообещал обязательную помощь врачам от сельсовета. И вместе с ними пошел в соц. службу, заявив, что хочет поддержать их в благородном деле и подкрепить заявку на усыновление письмом от сельсовета, в котором расскажет, что такой семье ребенка не просто можно, а обязательно нужно доверить.

Работник службы усыновления, еще раз выслушав все обстоятельства этого дела, сказала, что их шансы на успех весьма велики. Ведь то, что сельский плотник пил — знали все, как и то, что он тяжел на руку. Собственно, в селе до сих пор ходили слухи, что и жену его убило не пьянство, а тяжелый кулак мужа. А благодаря закону «О защите прав ребенка и предупреждению насилия в семье», принятому прошлой осенью, проблем со стороны отца Миши возникнуть не должно. Точнее, он просто не сможет противопоставить ничего многочисленным свидетельствам очевидцев, даже если, вдруг, решит оспаривать в суде то, что социальная служба заберет Мишу. Хотя, мало кому из сидящих в кабинете верилось, что Виталий озаботится этим. За месяц, прошедший с похорон Марии Анисимовны он ни разу не искал сына, не беспокоился где Миша проводит дни и ночи, и, похоже, даже не вспомнил, что тот у него был.

В итоге было решено, что на поиски документов ребенка отправится социальный работник, соседка, которая вроде бы знала где те спрятаны, Тимофей и участковый, чтобы подстраховать женщин.

В четверг приехали родители. Причем, и ее, и Тимофея одновременно. Пришлось знакомиться. В доме сразу стало неимоверно тесно. Миша забился в свою комнату, напуганный таким количеством незнакомых людей. И, взяв Тихона в компаньоны, отказался выходить оттуда под любым предлогом. Саша же решила не настаивать, а дать малышу немного привыкнуть. Ей самой было не по себе от изучающих взглядов будущей свекрови, а что уж говорить о ребенке, на которого смотрели абсолютно все? Она разрешила ему поесть в комнате и включила мультики, чтобы отвлечь и развеять малыша.

Поскольку в их доме места всем просто не хватало, родителей решили разместить на ночь в том доме, где жил до этого Тимофея, но на ужин все все равно собрались на их кухне, присматриваясь и пытаясь познакомиться поближе.

Собственно, Саше не к чему было придираться — родители вели себя сдержанно и безупречно, что ее, что Тимофея. Они и сами понимали, что дети уже взрослые люди, и все решили, им же оставалось только принять их выбор. Тимофею оказалось немного проще найти общий язык с ее родными, так как с будущем тестем он уже был довольно неплохо знаком.

Но все-таки, конфликт возник, хоть и один единственный. Когда, после обсуждения деталей самой свадьбы, о которых Саша с Тимофеем знали непозволительно мало, Тимофей сказал, что они усыновят Мишу. После этого заявление на несколько минут в кухне повисла пауза. Потом ее мать молча обняла Сашу, прекрасно зная, насколько сильно та мечтала хоть о таком, и как этому противился Антон. А ее отец так же молча похлопал Тимофея по плечу, показывая, что поддерживает их решение.

Реакция же родителей Тимофея была совершенно другой. Они не знали о болезни Саши, не понимали их решения, и возмущались, пытаясь образумить детей, и убедить, что в их годы еще своих можно родить. Тимофей крепко обнял ее, заметив, как Саша напряженно замерла. Твердо заявил, что решения своего не поменяют, они любят этого ребенка и хотят, чтобы он был их сыном. А его родители могут или согласиться с этим и получить внука, или отказаться, это их право. Но и они имеют право сделать то, что хотят.

Те не обрадовались, это ясно читалось на их лицах, но и спорить перестали. После этого общение стало каким-то натянутым. Мать Саши ушла в комнату к Мише, знакомится с будущим внуком ближе. А спустя двадцать минут, после тихого разговора с Тимофеем на крыльце, туда же направилась и вторая «будущая бабушка».

Нервничающую Сашу, опасающуюся, что ее малыша могут обидеть небрежным словом или взглядом, перехватил сам Тимофей.

— Дай им возможность узнать его. И мои родители тоже полюбят Мишу, честное слово. Они хорошие. Им просто надо время, чтоб свыкнуться. — Попросил ее любимый.

И Саша со вздохом смирилась. Она понимала, что он во многом прав и не все готовы принять в семью чужого ребенка вот так сразу. Тем более, что в отличии от ее родителей, они не прошли с Сашей все мытарства лечения и разочарований от ее бесплодия. Да и не могли они быть плохими, воспитав такого сына. Потому она кивнула, поцеловала его, и пошла застилать постели в соседней хате.

Пятница промчалась в бешеной суматохе, поскольку две матери, объединившись с приехавшей Юлей, настояли на том, что Саша нуждается в платье, пусть не свадебном, но обязательно каком-то торжественном. И, буквально похитив будущую невесту, укатили с ней в ближайший город. Вернулись они под вечер, страшно усталые, но довольные своими покупками. Тимофей же, ворчливо отругав всех, заявил, что не соглашался проводить весь день без Саши, и после ужина утащил ее на прогулку, требуя внимания. Но перед этим они убедились, что мать Саши нашла общий язык с Мишей, да и родители Тимофея шли к этому.

А потом наступила суббота. И Саше показалось, что мир свихнулся. Судя по смешинкам в глазах Тимофея, его обуревали те же мысли. До этого момента Саша никогда не бывала на сельских свадьбах. Теперь же она оказалась в самом эпицентре. И радовало одно — от них требовалось мало, только присутствие. Остальное гости делали сами. А пришло, похоже, практически все село.

Их куда-то везли, вели, посыпали чем-то, что-то желали. Вокруг мелькали караваи, рушники, сладости. Повсюду с радостным смехом носились дети, едва не сбивая с ног в своем желании собрать побольше монеток и конфет. Родители, судя по всему, успели спеться не только между собой, но и с организаторами этого праздника, и потому чувствовали себя в своей стихии, явно понимая что к чему. Перед Сашей же события мелькали словно в калейдоскопе, где выкуп невесты и задания для растерявшегося Тимофея сменялись хохотом окружающих, испытаниями для шурина, которым взяли Ваньку, внука Никитичны. Потом их куда-то вели и опять что-то делали, иногда такие вещи, в которых Саша совершенно не видела смысла, как, например, забивание кола в землю перед домом.

Стоп-кадры в этом хороводе события включались только на двух событиях — росписи в ЗАГСе и уверенного, твердого «да» ее мужа. И на венчании… Вот здесь Саша действительно осознала, что она выходит замуж. И не просто за кого-то, а за человека, которого безумно любит. Наверное потому у невесты по щекам текли счастливые слезы, по удачному стечению обстоятельств, не попадая на свечу, которую она крепко держала в руке.

А потом начался сам праздник. Каким-то образом Никитичне и Кузьминичне действительно удалось все устроить. Столы были полны еды, хотя Саша понятия не имела, когда ту успели приготовить и где, вообще, взяли столько продуктов. Для них даже испекли огромный торт, который пока спрятали в холодном подвале, чтобы сохранить до вечера.