Измена. Сохрани меня

Глава 51

Вадим смотрит на меня как на сумасшедшую, но мне становится все предельно ясно.

Я цепляюсь за то, чего нет. И закрываю глаза на очевидное. Я действительно готова простить Вадима? Или просто не желаю отдавать его Злате?

Если бы мы сошлись, последний вариант уничтожил бы нас окончательно. Меня бы уничтожил. Хочу ли я превращать свою жизнь в болезненную пытку?

Потому что совершенно очевидно – сейчас я не способна простить измену. Ложь все еще нависает над нами свинцовыми тучами. Не могу принять то, что есть Федя. Это неправильно, но я не могу. И сегодня я в этом убедилась.

Потому что согласна я или нет, но теперь Злата из нашей жизни не исчезнет. Исакова и так в ней негласно присутствовала все это время.

И даже если Соколовский никогда на нее не поведется, несмотря на все ее старания, я просто не в силах ему поверить. Нет доверия, а без него дальше никак. Мы в тупике.

– Лиз, ты знаешь, как я сожалею, – произносит Вадим. Его голос звучит виновато. Потемневший взгляд заставляет качать кровь по венам в два раза быстрее. Дыхание перехватывает.

– Знаю, Вадим. И мне тоже очень жаль…

Он берет мое лицо в ладони, замирает. Вглядываюсь в глаза Вадима. Запоминаю его таким: уже не моим, но еще не чужим. Рассматриваю будто в последний раз, цепляюсь за детали: родинка на щеке, крапинки на радужке, длинные ресницы. Складка на лбу, когда он хмурится, и уже по-привычному отросшая щетина. Я все еще люблю, до дрожи, до помутнения.

Но мы оба не готовы к сближению.

Вадим не из тех, кого можно сломать. Давить на него, ставить условия, подозревать – все это я уже проходила. Именно мое недоверие в совокупности с прочими условиями привело к его предательству. И с большой вероятностью, приведет к более губительным последствиям, повторись все по кругу.

Сейчас выход лишь один. Если сам Вадим не может отступить, это придется сделать мне.

Конечно, из жизни друг друга мы навсегда не исчезнем – у нас есть дети. Но продолжать игру в семью больше не выйдет. Никак.

– Советую тебе в кратчайшие сроки оформить отцовство на Федю, – нарушаю я повисшую паузу. Пытаюсь сменить тему на не менее важную. – Скорее всего, тебе придется сопровождать сына в поездке на операцию.

– Лизка, прекрати, – произносит Вадим тихо. – Я же тебе все объяснил. Злата сама с ним поедет. Я останусь. С вами.

Лишь качаю головой, отступаю.

– Я вечером приду. Пожалуйста, не делай выводов. Мы поговорим и…

– Мы уже говорили.

– Да что изменилось? – не понимает Вадим, он немного повышает голос – нервничает, ведь ситуация выходит из-под его контроля. Пытается взять за руку, свою убираю. – Да, я перенес встречу, но чтобы провести выходные с вами! С тобой и детьми. Вы для меня все.

– Ты тоже был для меня всем, Вадим…

Он оставляет попытки взять мою ладонь.

– Почему ты так говоришь? – Соколовский словно чувствует, как ускользает то немногое, что оставалось между нами. – Мы можем сохранить семью, можем. Лиза, слышишь? Ты и сама видишь, у нас начало получаться снова. Если дело только в Феде, то и так с ним почти не вижусь, после работы сразу к вам лечу. Но он помнит меня, звонит. Злата, конечно, ему все рассказала.

– Она еще та рассказчица, – усмехаюсь.

– Это всего пара часов. Я здесь сегодня не ради Златы. Я поддерживаю Федю перед операцией. Пара часов, Лиз. Мальчик ни в чем не виноват, он скоро уедет, и мы...

– Да, они уедут, а у нас с тобой сразу все наладится.

Я смотрю прямо, хотя, конечно, сказанное сейчас ирония, Вадим прищуривается.

– Тогда что с тобой?

– Это называется просто – прозрела, – растягиваю улыбку.

– Я сегодня приеду, – повторяет Вадим.

– Хорошо.

– Лиза…

– Все хорошо. Правда, Вадим.

Вздыхаю, глубоко, жадно. Пора.

Отстраняюсь.

Пора, Лиза.

Быстро обходя Соколовского, на ватных ногах следую в зал ресторана. Там моя сумка, и Даша наверняка ждет.

Вадим идет за мной, слышу его шаги, тяжелое дыхание. Я по-прежнему окутана ароматом его одеколона и с точностью могу определить, каким взглядом он смотрит мне вслед. Но не оборачиваюсь – больше ни шагу назад.

Замечаю Дашу с Федей, подхожу, мальчик видит нас:

– Тетя Лиза, представляете, Вадим и мой папа тоже. Вы знали?

Я присаживаюсь перед ним на корточки.

– Нет, Федя, – говорю устало. – Я не знала.

Детская непосредственность обескураживает. Федя рад, что у него появился отец и спешит со всеми делиться. Он еще не понимает, что означает «и мой папа тоже». О том, как это произошло, не задумывается. Наверняка Злата ему наплела небылиц, конечно, наплела, но я вижу в глазах мальчишки искреннюю радость.

Он счастлив, а у меня в сердце скребется отчаяние.

Странно, что Федя меня не ненавидит. Ведь я столько лет «отнимала» у него отца. Понимание придет к нему позже. А пока что он считает абсолютной нормой, что «Вадим и его папа». И если этот «папа» не налажает, у них могут сложиться неплохие отношения в будущем.

Но я в первую очередь думаю о своих детях. Они тоже будут расти и задавать вопросы. Устроит ли их ответ, что их отец «и чей-то тоже»? Артем, хоть и младше Феди, а уже считает, что у него «отбирают» отца.

– Папа Вадим хороший. Мы пойдем смотреть мультфильм, – объясняет сын Златы.

– Да. С папой тебе повезло.

Горько усмехаюсь и поднимаюсь, видя боковым зрением, что подходит Соколовский. Федя принимается ему рассказывать про супергероев, а я все же не удерживаюсь, и бросаю на бывшего последний взгляд.

В меня упирается темный, отчаянный. Соколовский явно не слушает, что говорит Федя. Он смотрит только на меня.

– Прости меня, Вадим, – шепчу одними губами. Прости. Я тоже виновата.

Боясь поддаться эмоциям, резко отворачиваюсь и обращаю внимание на Дашку, которая смотрит на все происходящее круглыми глазами. Беру со столика сумку:

– Мне пора, ты со мной?

Шумова кивает, и спустя некоторое время мы стоим на парковке в ожидании такси.

– Даже не знаю, что сказать, – нарушает тишину подруга. По-зимнему колючий ветер впивается в кожу мурашками, но трясет меня не поэтому.

– А ничего и не надо.

– Меня Федя заметил, а Вадим пошел искать вас. Я испугалась, что у вас там треш. Долго не было.

– Все нормально, – усмехаюсь. – Иногда треш полезен. Мозги прекрасно промывает.

– Ты уверена? – недоверчиво косится в мою сторону. Подъезжает ее такси.

– На все сто.

Я улыбаюсь, чувствуя горячие слезы, подступающие к глазам. Но несмотря на всю ситуацию мне вдруг становится смешно. По-нервному, безрадостно. Это горькое веселье. Морозный воздух обжигает щеки холодом, начинаю смеяться, а может, плакать, эмоции перемешиваются.

Все перемешивается: хаос, гул, удары адреналина по вискам. А потом все рассеивается.

Успокаиваюсь быстро, провожу ладонями по щекам. Быть сильной, оказывается, не так просто. Но перемены чертовски бодрят.

– Лиза, ты потрясена, я понимаю. Вот так взять и увидеть их… Тебе плохо, да? Еще не отпустила?

– Теперь все будет хорошо, Даш. Я выбор сложный сделала, поздравь меня.

– Ясно. То есть не совсем, даже ни черта не ясно. В общем… поздравляю, – осторожно добавляет Шумова, но к машине с шашечками не идет. – Давай вместе поедем?

– Мне в другую сторону, нужно кое-куда заехать. Не переживай, я пришлю тебе селфи, что со мной все в порядке.

Дашка все-таки уезжает, а я дожидаюсь свою машину и, открывая мессенджер, пишу сообщение:

«Ты нас еще ждешь?»

***********************************************************************

(Автор зажмурилась, надела каску, приготовилась ловить гневные комменты)

Напоминаю, что ругать, не понимать, осуждать героев - можно. Повторюсь, героев можно. Но автора нельзя. Давайте уважать друг друга, ваши эмоции я понимаю и принимаю. Это здорово, что книга вас так цепляет, и что вы делитесь эмоциями, рассуждаете. Правда, здорово. Я серьезно. А иначе зачем я пишу?

Вы можете быть не согласны с сюжетом, он может вам казаться затянутым, наоборот трешовым, вы можете под него даже спать. Но я вижу его именно так. Поэтому на то, что происходит в книге, опять же, ругаться можно (!), на автора - нет (!)

шепотом: можно хвалить, но я вижу по настрою, что явно не сейчас, ахаха))

Ваша Янка)