Бог Разрушения

Я сужаю глаза в ответ на этот жест, но он полностью игнорирует мое внимание и улыбается моей дочери, которая отвечает ему одной из своих редких улыбок.

Мои губы приоткрываются.

Ни для кого не секрет, что улыбки Мии стали редкими с того самого дня, когда я подвел ее как родитель, и мы чуть не потеряли ее навсегда.

Мы с женой никогда не говорим об этом вслух, но в глубине души понимаем, что после похищения мы потеряли огромную часть нашей дочери. Она уже не была той беззаботной, яркой и привлекающей внимание девочкой, какой была раньше.

Мия потеряла часть своей души, и самое страшное, что она отказывалась говорить об этом. Ни с нами, ни с миллионом специалистов, к которым мы обращались, чтобы помочь ей вновь обрести голос. Все они приходили к одному и тому же неутешительному результату.

Это психологическая проблема.

Она сама себя сковывает.

Если она не проявит инициативу, то не сможет снова обрести свой голос.

Поэтому, видя, как она ведет себя с Лэндоном, я испытываю серьезное чувство поражения. Мы потратили много времени и сил, чтобы создать для Мии здоровую, безопасную обстановку, и все же этот маленький засранец за такой короткий срок сумел завоевать ее доверие и привязанность.

— Как давно ты знаешь мою дочь? — спрашиваю я.

Все еще держа ее руку в змеиной хватке, он удостоил меня своим развратным вниманием.

— Несколько месяцев, плюс-минус.

— И ты уже считаешь, что можешь представиться ее родителям?

— Почему бы и нет.

Наглость этого придурка. Он бессовестный и носит это как почетный значок.

— Ты знаешь, кто мы такие, сынок? — говорю я серьезным тоном.

Мия улавливает перемену в моем поведении, и ее лицо белеет, прогоняя остатки прежнего румянца.

Лэндон, однако, кажется, вполне доволен своей поездкой по скоростному шоссе в ад, потому что он отвечает:

— Естественно.

— Значит, ты понимаешь, что мы – русская мафия, и все еще не боишься за свою жизнь?

— С чего бы мне бояться, если я ничего не сделал? Кроме того, вы только что назвали меня сыном, так что я считаю, что вы приняли меня в семью.

— Мечтай.

— Я не мечтатель, мистер Хантер. Я заставляю вещи происходить.

Я сужаю на него глаза, а он смотрит мне в лицо, не моргая, открыто бросая вызов в моем собственном гребаном доме.

— Папа, — делает жест моя дочь, на ее нежном лице отражен ужас. — Пожалуйста.

— Все в порядке, Мия, — говорит Лэндон. — Я был полностью готов к такому уровню враждебности и, честно говоря, был бы разочарован, если бы было что-то меньшее. Но как насчет того, чтобы преодолеть этот этап? Поскольку вы знакомы с дедушкой, я уверен, что мы сможем договориться.

— А если не сможем?

Он пожимает плечами.

— Я буду пытаться до тех пор, пока мы не договоримся.

— Даже если на это уйдут годы?

— Или десятилетия. Я могу быть и настойчивым, и убедительным.

— Ни одна из этих черт на меня не действует.

— Я найду что-нибудь, что подействует.

— Очень сомневаюсь.

Мия встает, молчит в течение неловкой паузы, затем показывает:

— Пойду посмотрю, не нужна ли маме и Майе помощь.

Она обменивается взглядом с Лэндоном, смысл которого, похоже, могут расшифровать только они двое, после чего неохотно уходит.

Отлично. Сейчас самое время похитить этого ублюдка и осуществить мой план по убийству.

— На чем мы остановились? — спрашивает Лэндон. — Верно, на том, как я пытаюсь завоевать ваше доверие. Я уверен, что мы сможем что-нибудь придумать. По крайней мере, вы не такой звероподобный, как ваш сын.

— А кто, по-твоему, его отец? И перестань притворяться теперь, когда мы одни.

— Притворяться? — он обводит взглядом окружающую обстановку, словно ища третье присутствие, а затем снова фокусируется на мне. — Какое притворство?

— Картинка заботливого парня. Со мной это не пройдет.

— Я не притворяюсь, поскольку на самом деле я пытаюсь быть заботливым парнем.

— И каковы успехи?

— Судя по вашему убийственному выражению лица, я думаю, не очень хорошие.

— Ты правильно догадался, — я наклонился вперед в своем кресле. — Я знаю твой тип, Лэндон, вернее, я уничтожал твой тип бесчисленное количество раз до этого.

— Мой тип?

— Обходительные, бесчестные хищники, которых заботит только их самовлюбленное «я».

— Я не отрицаю этих качеств. Более того, я горжусь ими, поскольку они позволят мне выявить подобных монстров и защитить вашу дочь от их когтей. Я готов завоевать ваше доверие любым способом, который вы сочтете нужным, если это не будет включать в себя разрыв с Мией. Николай и его раздражительный кузен Киллиан пытались это сделать, но, уверяю вас, у них ничего не получилось и не получится. Обещаю, я не представляю угрозы. По крайней мере, не для Мии и людей, которых она любит.

— Твое обещание не имеет для меня никакого значения.

— Тогда как насчет информации?

Я сузил глаза.

— Какого рода информация?

— Дополнительные подробности о том, что случилось с Мией одиннадцать лет назад.

Я выпрямился в своем кресле.

— Откуда, черт возьми, ты об этом знаешь?

— Мия сама рассказала мне об этом, потому что, как я уже говорил, а вы отказались поверить, я действительно оказался заботливым парнем и прилагал все усилия, чтобы заслужить ее доверие. Это включало в себя подавление моей собственной натуры, но я уверен, что эти подробности вас не интересуют.

— Что, черт возьми, ты знаешь о том, что произошло?

— Достаточно, чтобы сформулировать опасную теорию.

В одно мгновение я сижу, в другое – хватаю его за воротник рубашки и поднимаю.

— Что ты, блять, знаешь?

— Ого. Я только что хвалил ваше хладнокровие по сравнению с Николаем, но яблоко от яблони недалеко падает. Верно?

— Я знаю сто один способ убивать людей, так что, если ты не готов испытать самый жестокий из них, предлагаю тебе начать говорить.

Он хватает меня за руку, но не отталкивает ее.

— Начну, если у нас будет взаимное доверие. Должен сказать, что ваша реакция не способствует дальнейшему сотрудничеству.

Звук разговора Майи доносится до меня, и я отпускаю маленького засранца. Он падает на диван и как ни в чем не бывало поправляет свой воротник.

К тому времени, когда к нам присоединяются жена и девочки, я уже сижу на своем месте и придумываю тысячу способов убить этого ублюдка во сне. Забудьте о стройке – это слишком мягко для него.

Но сначала мне нужно выяснить, что именно он знает и почему, черт возьми, Мия доверяет этому мерзавцу настолько, чтобы рассказать ему об этой части своего прошлого.

— О чем вы, ребята, говорили? — спросила Рай, ставя перед собой поднос с чаем и печеньем.

— Мистер Хантер только что сказал мне, что вы готовите отличный чай, и, должен признаться, мне интересно узнать.

Я сужаю на него глаза, но он продолжает улыбаться моей жене, которая говорит ему, что это большое преувеличение с моей стороны.

Мы снова садимся пить чай, но, несмотря на мою глубоко укоренившуюся британскость12, это совсем не то, на чем я сосредоточен. Я продолжаю следить за подсказками, которые разоблачат мудака и раскроют его истинное лицо.

Эта миссия оказывается все более трудной, когда он продолжает говорить все правильные слова и давать Рай идеальные ответы на все ее вопросы.

Он умеет лгать не хуже обученных шпионов, но, с другой стороны, может быть, он не лжет, а умеет смешивать правду с нужными словами, в зависимости от слушателей.

Но что меня действительно поразило, так это разговорчивость Мии. Она много показывает и рассказывает эпическую историю выживших Клаудии, Стефана и Эмилии – цветов, которые живут своей лучшей жизнью благодаря ее и Лэндона заботе.

— Подожди, — она поворачивается к нему. — Кто о них позаботится, если мы с тобой здесь?

— Я дал Брэну ключи и специально предупредил, что могу лишить его братских прав, если с твоими драгоценными цветами что-нибудь случится.

Она ударяет его по плечу.

— Ты слишком груб с ним. Тебе стоит больше ценить его.

— Да, мам, — он отдает честь.

Мия пытается скрыть улыбку, но безуспешно.

— Кто такой Брэн? — спрашивает Рай.

— Мой брат-близнец, — Лэндон пролистывает свой телефон, а затем показывает его моей жене. — Мы идентичны, как вы можете видеть на фотографии. Правда, я на пятнадцать минут старше и определенно претендую на место старшего брата.

— О боже. Вы с Мией оба – однояйцевые близнецы.

— Я знаю, правда ведь? Я никогда не верил в судьбу, но эта маленькая деталь вполне может изменить мое мнение.

Майя останавливает себя, прежде чем закатить глаза. Ее взгляд встречается с моим, и она произносит:

— Он слишком полон дерьма.

Я знаю, малышка. Очень хорошо знаю.

После некоторого времени, проведенного в счастливом общении и наблюдении за другой стороной Мии, которую считал давно умершей, я извиняюсь.

Я удаляюсь в свой домашний кабинет на другой стороне дома и закрываю за собой дверь.

Озеро простирается вдали, а я стою у высокого окна и листаю свои контакты.

Нахожу нужное мне имя и нажимаю на него.

После нескольких звонков он берет трубку.

— Джонатан Кинг слушает. Кто это?

— Кайл Хантер. Помнишь меня, Джонатан?

Между нами повисает пауза, затем он говорит тем же тоном:

— Да. Я хотел узнать, когда ты собираешься получить расплату за свою услугу.

— Сейчас.

— Что ты имеешь в виду? Акции? Инвестиции в мою империю со скидкой? Какая-то недвижимость, на которую ты положил глаз?

— Ничего из вышеперечисленного. Я уже говорил тебе, когда ты пользовался моими услугами, что деньги меня совершенно не интересуют.

— Тогда чего же ты хочешь?

— Твоего внука на расстоянии нескольких континентов от моей дочери.

Еще одна пауза.

— Какого внука?

— Кто из них самая страшная головная боль?

— Жесткое соревнование между двумя моими старшими – Илаем и Лэндоном.

— Последний.

— Ох.

— И это все, что ты можешь сказать? Твой непокорный внук положил глаз на мою дочь, и мне нужно, чтобы ты держал его подальше.

— Боюсь, что я не могу.

— Ты его дедушка. Ты можешь заставить его.

— Если только я не Бог, я не могу его ни к чему принудить.

— Мы договорились об услуге, Джонатан.

— И я выполню свою часть сделки. Попросить солнце – и то более выполнимо, чем требовать, чтобы я держал Лэна на поводке. Он плохо реагирует на любые проявления контроля, так что послушай моего совета и позволь ему самому разобраться с твоей дочерью. Любое вмешательство с твоей стороны приведет только к обратному результату и ухудшит твою проблему.

Дверь моего кабинета открывается, и я слежу за движением жены, когда она останавливается у входа.

— Благодарить пока что не за что, — говорю я Джонатану. — Я буду на связи.

— Надеюсь, не в качестве родственника, — говорит он и кладет трубку.