Бог Разрушения
- Автор: Рина Кент
- Жанр: Современные любовные романы
Читать книгу "Бог Разрушения"
— Тогда я не была твоей, — показываю я трясущимися руками, с трудом сохраняя способность соображать.
— Очень сомнительно. Ты всегда была моей, Мия. Просто мы еще не были знакомы, — он проводит ладонью по моему животу, затем сдвигает мои шорты и трусики вниз настолько, чтобы схватить мою ноющую киску. — Что еще делал этот Брайан, которого скоро сотрут с лица земли? Он трахал мою киску? Тебе нравилось чувствовать его вялый член?
Я покачала головой.
— Это значит «нет»? — его глаза темнеют, пока я не оказываюсь в центре его внимания.
— Мне никогда не нравились его прикосновения. Он был слишком нежен.
Его губы скривила ухмылка, которую можно назвать только гнусной.
— И ты не любишь нежности, не так ли, моя маленькая муза? Тебе не нравится слушать сладкие слова, которые шепчут тебе на ухо, пока тебя трахают в миссионерской позе. Ты предпочитаешь извращенное и неизведанное. Ты получаешь удовольствие от грубости и жестокости.
Шлепок.
Я задыхаюсь от пульсирующей боли, вспыхивающей в моей киске. Этот сумасшедший ублюдок сделал это снова, и я даже не могу себя больше заставить притворяться, что оскорблена.
— Держу пари, что ты так намокла не для Брайана. Правда?
Я качаю головой.
— Это моя девочка.
Он отпускает мою шею и расстегивает брюки, звук эхом разносится в воздухе вокруг нас. Я едва успеваю заметить его твердый член, когда он поднимает меня.
Мои шорты и трусики падают на пол, и я оказываюсь голой в его объятиях. Позволив ему нести мой вес, я говорю:
— Мы не можем, Лэн. Папа узнает.
— Я не буду тебя трахать. Мне просто нужно почувствовать тебя.
Мои протесты замирают в горле, когда он скользит своим членом по моим мокрым складкам. Ощущение его кожи на моей дает передышку от пульсирующей боли шлепка.
Так всегда было с Лэном. Удовольствие может быть только с болью – грубой, первобытной и очень вкусной.
Я обхватываю его за шею. В сгущающейся темноте он выглядит диким и абсолютно грубым. Увядающие синяки придают опасную остроту его и без того свирепому характеру.
И все же я никогда не чувствовала себя так, как в объятиях Лэндона.
Мои пальцы проводят по родинке под его правым глазом. Его взгляд перехватывает мой, когда его член скользит вверх-вниз по моим складкам и по моему клитору. Давление нарастает в моем сердце, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не издать громкий звук.
— Блять. Ты так хороша, малышка.
У меня болит в груди, а в основании живота порхают бабочки, злобные, но притягательные. Разрушительные, но очень вкусные.
Раньше я думала, что бабочки – это клише, но стоило найти Лэна, чтобы понять, что я хочу чувствовать их при любой возможности.
Он всухую трахает меня, хотя я не уверена в сухости, когда слышу признаки своего возбуждения.
В тот момент, когда я думаю, что кончу от постоянного давления на мой клитор, Лэн вводит кончик своего члена в меня. Мои глаза расширяются.
Что он делает? Он сказал…
— Планы изменились. Не думаю, что сдержу свое обещание, — и тут он одним толчком входит в меня.
Я стону, когда он заполняет меня полностью, его член входит в меня снизу. Я вцепляюсь в него, ногти впиваются в его шею и воротник рубашки.
Он толкает меня так, что я ударяюсь спиной о стену, а затем бьет ладонью над моей головой.
Мои глаза встречаются с его темными глазами, когда он входит в меня со стремительностью безумца.
— Твоя киска так хорошо принимает меня. Я единственный, кто может так трахать тебя. Владеть тобой. Никто больше не прикоснется к тому, что принадлежит мне, малышка. Никто. Никто.
Его ритм становится звериным, и я держусь за него изо всех сил, когда напряжение, возникшее ранее, взрывается в одном ярком оргазме.
Я все еще нахожусь на нем, когда Лэндон выходит, опускает меня на пол и разворачивает к себе.
— Ладони на стену, а задницу вверх. Покажи мне мою дырочку.
Мои конечности трясутся, я еле стою, но хватаюсь за стену.
Лэн раздвигает мои ягодицы и скользит по моей мокрой попке к задней дырочке. Я извиваюсь каждый раз, когда он касается моего центра, все мои нервы все еще чувствительны от оргазма.
Его пальцы впиваются в мои ягодицы, раздвигая их еще больше, а потом он сплевывает. Я чувствую, как слюна скользит по моим ногам, и почему-то это меня заводит.
— Твоя киска – моя. Твоя задница – моя. Все, что ты можешь предложить, блять, мое, Мия. Пришло время, чтобы ты принадлежала мне полностью.
Он смазывает свой член моим возбуждением и входит в мою заднюю дырочку. Я встаю на носки, впиваясь зубами в нижнюю губу.
— Расслабься, — он шлепает меня по заднице, и я вскрикиваю. — Если ты будешь напряжена, будет только больнее.
Он снова шлепает меня по заднице, и я дергаюсь.
Его пальцы впиваются в мое бедро, удерживая меня в вертикальном положении.
— Если только ты не хочешь, чтобы было больно?
Должно быть, я подсознательно киваю, потому что в воздухе раздается глубокий и совершенно не сдерживаемый смех Лэндона.
— Вот почему ты моя единственная и неповторимая.
И тут он глубоко входит в меня. Это отличается от тех игрушек, которые он вводил в меня раньше. Лэн – огромный мужчина, и я чувствую каждый дюйм его члена, заполняющего меня до краев.
Я задыхаюсь, прислонившись головой к прохладной стене.
— Ммм, я знал, что твоя задница, как и твоя киска, будет сделана для меня на заказ. Ты принимаешь меня как самая хорошая девочка, малышка.
Я покачиваю попкой на его члене, и он хихикает.
— Нетерпеливая, да?
Он дотягивается до моей киски и массирует мой клитор, пока вставляет член в мою задницу.
— Блять, ты так хорошо сжимаешь мой член, малышка.
Его ритм ускоряется, пока я полностью не заполняюсь им, его интенсивностью и его природной силой. Мои ноздри наполняются его запахом, и он становится для меня афродизиаком.
Удовольствие захлестывает меня с головой, когда он искусно дразнит мой клитор, прикасаясь к нему, крутя и ударяя его о большой палец снова и снова.
Я кончаю с протяжным криком, и на мгновение мне кажется, что на этот раз я точно произнесу его имя.
Но не произношу.
Оргазм все равно сильнее, чем все, что я испытывала ранее. Я чувствую его в основании живота, но больше в своем ноющем сердце.
Почему так больно?
Лэн ругается себе под нос, выходя и кончая мне на задницу.
Я чувствую, как липкая жидкость стекает по моим ногам и скапливается у подошвы тапочек.
— Блять. Это было здорово.
Он отпускает мое бедро, и, лишившись единственной опоры, я чуть не падаю на пол. В последнюю секунду Лэндон хватает меня за локоть, затем поднимает на руки и несет в мою комнату.
Когда мои руки обвиваются вокруг его шеи, ухмылка приподнимает уголок его губ.
— Может быть, нам стоит провести второй раунд на твоей кровати до того, как придет твой отец?
Я продолжаю смотреть на него, мое сердце все еще громко стучит.
Мне не нравится осознание того, что у меня до сих пор болит в груди.
Но в глубине души я знаю, что мне так понравился секс не потому, что это только секс, а потому, что это гораздо большее.
— Я просто шучу, — он усмехается. — Или нет, в зависимости от твоего ответа.
— Я люблю тебя, — показываю я, даже не успев подумать об этом.
Он останавливается на пороге комнаты, но лишь на секунду, прежде чем продолжить путь в ванную.
— Давай искупаем тебя.
Губы дрожат, но я сдерживаю желание закричать и разбушеваться.
Я знала, что Лэн не разделяет понятия «любви», но все равно больно произносить слова и не получать ничего взамен.
Я вырываюсь из его объятий, он опускает меня на пол, и я оказываюсь лицом к лицу с ним.
— Ты не собираешься ничего сказать? Хоть что-нибудь?
Он делает паузу, кажется, потеряв дар речи впервые за все время.
— Ты хочешь, чтобы я сказал это в ответ?
— Нет, если ты не хочешь это сказать.
Он снова смотрит на меня, нахмурившись, и тут меня осеняет.
Лэндон – чистый лист в вопросе эмоций. Он эмулятор и мастер адаптации. Ни одно из чувств не является его собственным.
А я только что потребовала, чтобы он испытывал эмоции, на которые абсолютно не способен.
— Забудь об этом, — показываю я. — Эти слова были сказаны на пике эмоций и ничего не значили.
Я иду в ванную и закрываю дверь.
Затем сползаю на пол и закрываю лицо руками.
Я всегда думала, что все будет хорошо, если Лэндон окажется порядочным человеком, который не будет заниматься насилием и анархией.
Но сейчас, когда я понимаю, что хочу большего, мне остается только наблюдать, как мое сердце обливается кровью.
Я хочу любви, которую он никогда не сможет мне дать.
* * *
После душа я чувствую себя еще хуже, чем раньше, но, к счастью, Лэн уже ушел.
Он пытался зайти, даже пытался силой открыть дверь, но после того, как я отправила ему сообщение с просьбой оставить меня в покое, он, хоть и неохотно, но все же ушел, пообещав вернуться.
Я переодеваюсь в черное платье и ботинки и выхожу через черный ход, чтобы прогуляться по обочине дороги. В детстве я часто так делала, когда чувствовала, что мне душно и нужно больше пространства.
Берег озера лучше с эстетической точки зрения, но он не так хорошо освещен, как дорога. А поскольку наш дом – единственный в этом районе, то ни одна машина не проезжает мимо.
Ночная прохлада проникает под платье и вызывает мурашки на руках. Надо было взять с собой куртку, но ладно. Может быть, в этом случае холод будет кстати.
Телефон вибрирует, я достаю его и улыбаюсь, увидев имя на экране.
Брэндон: Как дела? Лэн доставляет неприятности?
Уточни по поводу неприятностей, потому что если под ними ты подразумеваешь мое растоптанное сердце, то он справился на отлично.
Мия: Я бы не назвала это неприятностями. Он прекрасно общается с моей большой семьей.
Брэндон: Очаровывать людей – это то, что у него получается лучше всего. Я рад, что все прошло лучше, чем та катастрофа, которая случилась здесь.
Мия: С этой стороны – да.
Брэндон: Значит ли это, что с другой стороны не получилось?
Мия:Возможно.
Брэндон: О нет. Что он сделал на этот раз?
Мия: Ничего катастрофического. Не волнуйся. По крайней мере, пока нет. Просто я не знаю, как нам быть дальше, если я его так сильно люблю, а он не умеет любить. Как ты справляешься с этим, Брэн?
Брэндон: Я просто люблю его. Но, как я уже сказал, у меня нет выбора, он мой однояйцевый близнец и единственный человек, которого я знаю лучше всех. Это в нашей ДНК – любить своих близнецов, что бы они ни делали. Кроме того, может быть, он и не умеет любить, но он учится заботиться, и я могу заверить тебя, что он заботится о тебе больше, чем о ком-либо другом – в том числе и о себе самом. В тот день, когда я забрал его из особняка Язычников, он выглядел одновременно чудовищным и потрясенным. Он упомянул, что ты обещала оставить его, чтобы Николай не сломал ему запястье. Он посмотрел мне в глаза и сказал: «Ты сказал мне действовать вопреки инстинкту и попытаться понять, что он думает, а не то, что диктует мой зверь. У нас проблема, Брэн. Я думаю, это Мия не понимает и ей не помешают твои скучные уроки. Если она действительно покончит с нашими отношениями ради спасения моей карьеры скульптора, я перережу себе запястье и отправлю свидетельство членовредительства ее гребаному брату по почте. Возможно, если я так поступлю, она наконец поймет, что для меня важнее».