Порция красивого яда

— Кто-нибудь из вас является членом семьи? — спрашивает доктор у Кэма и Мали, когда они подходят к нему. Они качают головами. — Простите. К сожалению, мне нужно поговорить с членом семьи.

Кэм вздыхает. — Его сестра учится в колледже, а мама находится в доме престарелых. Она не может… она недоступна.

Брови Мали нахмурились одновременно с моими, показывая, что и для нее эта информация является новой. Почему его мама в доме престарелых?

— Вы можете как-то дозвониться до его сестры? — настаивает доктор. — Мне необходимо поговорить с кем-то из его законных родственников.

Черт. — Я его жена, — выпаливаю я.

Головы Кэма и Мали поворачиваются ко мне, и глаза Мали наполняются слезами, в то время как Кэм выглядит так, будто увидел привидение. Я думаю, в каком-то смысле так оно и есть. Но прямо сейчас я не могу справиться со всем этим. Это может подождать.

Мне нужно знать, все ли с Хейсом в порядке.

— Лейкин Уайлдер, — говорю я доктору, впервые за полтора года используя свою настоящую фамилию. — Как он себя чувствует?

— Вашему мужу очень повезло, учитывая, в какую аварию он попал, — говорит он мне, и мы все трое выдыхаем. — Но это не значит, что он не пострадал. У него ушиблено несколько ребер и очень большая ссадина на теле, но именно шлем спас ему жизнь. Поскольку он был без сознания в течение довольно продолжительного времени, мы хотим оставить его на ночь для наблюдения, а утром проведем еще одну компьютерную томографию, чтобы убедиться в отсутствии повреждений мозга или сильного сотрясения.

Вот это да. Я не знала, что можно испытывать такое облегчение. Слезы наполняют мои глаза, когда я понимаю, что с ним все будет в порядке, и Мали, похоже, чувствует то же самое, потому что я слышу ее всхлипывание позади меня.

— Это отличная новость, — говорю я доктору. — Спасибо.

Он кивает. — Хотите, я отведу вас к нему?

Я колеблюсь. Честно говоря, лучше всего сейчас было бы уехать. Уехать из города, пока никто не узнал, что я была здесь. Но после того испуга, который я только что пережила, я не уверена, что смогу заснуть, пока не увижу его. Пока не увижу своими глазами, что с ним все в порядке.

— Да, пожалуйста, — отвечаю я.

Он начинает вести меня за собой, и я оглядываюсь, давая Мали и Кэму небольшую улыбку, прежде чем последовать за доктором. Но как только мы доходим до дверей с ограниченным доступом, Кэм окликает меня по имени.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы он налетел на меня и крепко обнял. Эмоции от того, что я снова могу обнять своего брата, особенно в тот момент, когда я так нуждалась в объятиях, переполняют меня. Я позволяю себе это, обнимая его так же крепко, как он обнимает меня.

— Черт возьми, я скучал по тебе, — тихо пробормотал он. — Я так зол на тебя, но я буду зол еще больше, если ты снова уйдешь, не поговорив со мной. Так что, когда закончишь здесь, найди меня.

Ладно, этого следовало ожидать. — Я так и сделаю.

Это обещание я намерена сдержать, потому что я тоже по нему скучала. Так сильно, что почти не хочу его отпускать. Но Хейс где-то здесь, и теперь, когда я уже смирилась с тем, что снова увижу его, он нужен мне больше, чем воздух, которым я дышу.

Кэм отпускает меня, и я следую за доктором через двери, чувствуя на себе взгляды Кэма и Мали через окно, пока мы не сворачиваем за угол.

— Его палата вон там. 12B, — говорит он мне, останавливаясь у стола.

Я киваю. — Спасибо.

Ноги несут меня по коридору на автопилоте, сердце хочет бежать к нему, в то время как мой потрясенный мозг говорит мне, чтобы я бежала от него. Само возвращение в этот город сопряжено с риском, и, увидев его, я не уверена, что смогу снова уехать. Это было достаточно трудно в первый раз, когда я стояла на пороге нашей спальни и смотрела, как он крепко спит, не желая ничего, кроме как снова оказаться в постели рядом с ним, где мне самое место.

Когда я подхожу к его палате, какая-то часть меня надеется, что именно это я и увижу сейчас. Он крепко спит, умиротворенный и не замечающий моего присутствия. Но когда я вхожу в его комнату, и его взгляд встречается с моим, у меня перехватывает дыхание.

Фотографии никогда не передавали его истинное лицо, каким бы хорошим ни был фотограф. Он выглядит так же, как и в день моего отъезда, только немного старше. Его волосы на дюйм или два длиннее, а щетина на лице ему очень идет. Боже, как больно смотреть на него и понимать, от чего мне пришлось отказаться.

Он всегда был прекрасен — даже ангелы готовы проклясть себя за такую красоту — и когда-то он был моим.

Но теперь уже нет.

Все мои надежды на то, что он будет рад меня видеть, угасли, когда он издает сухой смешок.

— Если ты пришла за разводом, сейчас действительно неподходящее время, — выплевывает он.

Я вздрагиваю, хотя знаю, что заслуживаю этого. — Ты в порядке?

— О, так внезапно ты заботишься о моем благополучии? Где, блядь, было это дерьмо два года назад?

Он зол, и я это понимаю. Он не знает ни о текстовых сообщениях, ни о конверте, который был оставлен под водительским сиденьем моей машины. Он ничего не знает, кроме того, что я ушла.

— Что ты вообще здесь делаешь, Лейкин? — рычит он.

Я провожу пальцами по волосам и вздыхаю. — Мне позвонили из больницы. Я все еще твоя жена, что делает меня твоим ближайшим родственником.

Он хмыкает, хватая телефон с колен. — Привет, Сири, установи напоминание, чтобы удалить Лейкин из любого места, где есть экстренный контакт. — Его телефон подтверждает, что напоминание установлено, и он мрачно улыбается мне. — Не волнуйся. Они больше не побеспокоят тебя. Ты можешь вернуться к своей новой жизни и забыть обо мне.

Но в том-то и дело, что я не могу.

Чувство от осознания того, что он так сильно меня ненавидит, не из приятных. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что это похоже на то, как я представляю себе ад. Мое сердце не было целым с того дня, как я вышла из дома, где мы жили вместе, но сейчас оно разбито еще сильнее.

Если бы я могла забыть о нем, у меня бы не было этой проблемы. Я бы не просыпалась посреди сна в слезах, потому что мне снилось, что он обнимает меня, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я бы не прокручивала в голове все те моменты, которые мы пережили вместе, когда испытываю особую ненависть к себе. Я бы не стояла посреди больницы в городе, в котором не должна была находиться, отчаянно желая знать, что с ним все в порядке.

Но с ним не все в порядке.

Он сломлен… и это моя вина.

Конечно, я могла бы рассказать ему обо всем. О сообщениях и угрозах, о которых мне запрещено упоминать. Действительно нарушить все правила, которые мне были даны, всего за несколько коротких часов и посмотреть, что из этого выйдет. Но я не могу. Мое присутствие здесь только усугубляет ситуацию, поэтому, как бы больно мне ни было, я должна уйти. Он и так достаточно страдает; похоже, ему больно при каждом вздохе.

— Мне жаль, — говорю я, зная, что этого недостаточно. — Поправляйся.

Он ничего не говорит, закатывает глаза и смотрит в сторону, и, Боже, я бы сделала все, чтобы вернуться в то время, когда он смотрел на меня так, словно я была единственной, кто имел значение в этом мире.

Я опускаю голову и возвращаюсь в холл, пытаясь сдержать слезы, но когда я вижу, что Мали все еще ждет меня, это становится безнадежным подвигом. Она грустно улыбается, видя, как дрожит моя нижняя губа, и я иду прямо в ее объятия.

— Он ненавидит меня, — рыдаю я. — Он ненавидит меня так сильно, что не может даже смотреть на меня.

Она тяжело вздыхает и гладит меня по спине. — Он не ненавидит тебя. Я не думаю, что он способен тебя ненавидеть.

— Ты не видела, как он смотрел на меня. Как будто я была худшим, что когда-либо случалось с ним.

Я отстраняюсь, чтобы вытереть слезы с лица рукавами толстовки, и Мали хмурится, чувствуя мою боль так же, как и всегда.

— Мне жаль. Мне не следовало тебе звонить. Я просто не знала, что еще можно сделать, — говорит она мне.

Я качаю головой. — Нет. Ты поступила правильно. Мне нужно было знать, потому что, если бы ему не так повезло…

Мой рот даже не может произнести эти слова. Потерять Хейса так, как это случилось со мной, тяжело, но если бы я знала, что его нет где-то там, существующего и тычущего всем в лицо, какой он несправедливо красивый, — что ж, это не тот мир, в котором я хотела бы жить.

— Я знаю, — говорит она с пониманием. — Ты думаешь, он знает?

Мали сидит со мной на кровати после, пожалуй, самого напряженного спора в нашей с Хейсом жизни.

— Позволь мне спросить тебя вот о чем, — пробормотала она. — Допустим, Хейс убил Монти намеренно… как ты думаешь, он был не прав?

Мне требуется лишь мгновение, чтобы ответить. — Никто не заслуживает смерти, особенно такой, как он. Но я больше не скучаю по нему, теперь я знаю, кем он был.

Она поджимает губы. — Это понятно. Честно говоря, последние несколько недель я чувствовала то же самое. Не то чтобы я желала кому-то смерти, но мне кажется, что я его больше не знаю, так как же я могу скорбеть о том, кого никогда не знала?

— Именно.

Я утерла слезу, вспомнив о конверте, который был оставлен под моим сиденьем. Мой своеобразный ультиматум. Я могу либо уйти — оставить все, что я когда-либо знала и любила, — либо остаться и наблюдать за тем, как жизнь Хейса разрывается на части перед судьей и присяжными.

Как я могу бездействовать, если он может провести остаток жизни в тюрьме? Причем за инцидент, который я практически спровоцировала, не меньше. Если бы я не была настолько глупа, что оставила Хейса с Монти, зная, как он его ненавидит, то, скорее всего, мы бы не попали в эту переделку.

Он готов на все ради меня. Я знаю это. Но я не могу допустить, чтобы мое дерьмовое решение разрушило всю его оставшуюся жизнь. Если кому-то и придется страдать, то только мне.

Я делаю глубокий вдох и открываю нижнюю часть тумбочки, достаю конверт и умоляюще смотрю на Мали.

— Мэл, мне нужна услуга… и она тебе не понравится.

— Нет. Я сказала ему, что мне позвонили из больницы, потому что я его жена и все такое.

— О, это умно. — В ее голосе слышится облегчение. — Я даже представить не могу, что бы он сделал, если бы узнал, что я знала, где ты была все это время. Или хуже, если Кэм узнает.

Честно говоря, я не хочу знать. — Они не узнают. Поверь мне. Я никогда не смогу отплатить тебе за все, что ты сделала, особенно за заботу о нем.

Мали пожимает плечами. — Это было не трудно. Я имею в виду, он чертовски невыносим. Понятия не имею, как ты вышла за него замуж, но он один из моих лучших друзей.

— Ему повезло, что у него есть ты, — говорю я ей. — Нам обоим.

Она обнимает меня еще раз, и я скучала по ее утешению. Мы виделись пару раз с тех пор, как я уехала, но этого вряд ли достаточно, когда вы привыкли проводить вместе почти каждый день.

— Я собираюсь пойти повидаться с ним, но Кэм вернулся в бар, чтобы закрыть его. Тебе следует пойти и поговорить с ним.