FМ

* * *

Продрав глаза утром, меня как подбросило — я вспомнила про Егора. Прислушалась — тишина. На цыпочках подошла к двери, выглянула в зал. Кресло сложено, пустое, комп выключен, Егора не видно. В кухне? В ванне? Ушел?

Он ушел. Я потеряно походила по квартире, в поисках записки, не нашла ее, злобно пнула подушку, и поплелась в ванну. Халат аккуратно висел на крючке. Я скептически на него посмотрела, раздумывая — то ли сразу в стирку кинуть, то ли надеть? Так, в раздумьях, и встала под душ.

Я успела позавтракать, обругать себя, Егора и всех мужиков в общем, когда раздался звонок в дверь. Само собой, подскочила, и теряя тапки помчалась открывать. История повторилась — Егор, с цветами. Я уже не знала, как реагировать. Просто посторонилась, впуская его внутрь, поставила цветы в вазу.

— Я не стал тебя будить, прости, — покаялся он. — Надо было машину отправить в сервис.

— Записку бы оставил, — промямлила я.

— Пишущего ничего не увидел, а по полкам шарить постеснялся, — объяснил он, беспокойно бегая по моему лицу глазами.

— Завтракать будешь? — решила я сменить тему.

— Буду, — обрадовался он. — Завтракать и рассказывать тебе о всяком.

— Нда? — неопределенно отозвалась я, лихорадочно изучая холодильник. Будет омлет.

— Да. Я так рад, что тебя нашел, — как-то подозрительно близко от меня он оказался. Поправил прядь моих волос, заправив за ухо. Я отмерла, и кинулась к плите.

— Долго искал?

— Две недели почти, — вздохнул он, садясь за стол. — Юль, запиши, пожалуйста, наши номера все, а?

— Все? — не поняла я.

— Ну, мамы, Сашки и Лехи. И мой новый.

— Ну, твой-то ладно, запишу, а мамы и братьев твоих зачем? — не поняла я.

— Просто если я один день тебе не позвонил, значит, что-то случилось, — серьезно пояснил Егор. Я, как зачарованная, протянула ему свой сотовый.

— Вбей сам, — тихо попросила я, отворачиваясь к сковородке.

Мама дорогая, как все серьезно-то!

— Ты так говоришь… интересно, — выдавила я.

— Привыкай, — безмятежно отозвался Егор, а я растерялась совершенно. Поставила перед ним сковородку, положила вилку, хлеб отрезала, села напротив. — А ты?

— Я уже завтракала. Слушай, Егор….

— Да?

— Ты меня прости, пожалуйста, но ты с моей точки зрения ведешь себя странно, — осторожно начала я. Егор уплетал омлет, кивая. Пытаясь успокоиться, налила себе чай, поставила.

— Что именно тебе кажется странным?

— Мы с тобой знакомы совсем недавно, виделись всего три раза, а ведешь ты себя, как будто мы минимум год общаемся, — выпалила я. Егор отложил вилку, поднял на меня глаза.

— Я тебя люблю, — серьезно сказал он, а у меня чай все-таки пошел не в то горло. Чего-чего, а этого я не ждала.

После первой медицинской помощи, когда я откашлялась, вытерла слезы и лужу чая со стола, уставилась на Егора. Тот тоже смотрел на меня. С беспокойством.

— Ты не бойся, я адекватный, — утешил он. Я покивала, вяло улыбнувшись. — Ну, не виноват же я, что люблю тебя?! — жалобно воззвал он.

— Не виноват, — согласилась я. — А с чего ты взял, что ты… меня… ну, любишь? — я вертелась, как уж на сковородке.

— Я пришел с работы, увидел в прихожей твои сапоги. — Обстоятельно начал он. — Увидел, подумал: «Дюймовочка, наверное.» Зашел в комнату — а там — ты. Я как дурак полчаса, наверное, сидел, на тебя смотрел…. Потом мама прогнала, — вздохнул он.

Псих, точно! Господи, прости!

— Юль, ты не пугайся, — засмеялся он и взял меня за руку. — Ну, такой вот я дурак…. Мне, когда батя рассказывал, я ему не верил, что так бывает — увидел и все, пропал. Мы с ним однолюбы, по натуре.

— Понятно, — проблеяла я. — И что теперь делать?

— Встречаться, проводить время вместе, общаться. Потом пожениться, и жить.

— Аааа, — у меня голова кругом шла. — Ты серьезно сейчас?

— Юля, я понимаю, что ты меня толком не знаешь, и тебе дико все это слышать, — он сел передо мной на корточки, взял мои сцепленные руки в свои ладони. — Но я же не тащу тебя в койку или в загс немедленно! Просто у меня такое в первый раз, и распирает меня, и молчать я не могу! — он пружинисто поднялся и прошелся по кухне. Я втянула ноги под табуретку. Егор расстроено на меня смотрел.

— Я тебя поняла, — кивнула я. — Будем общаться и дружить. Там видно будет, да? — вдруг у него это пройдет! Рассмотрит меня, наконец.

— Как скажешь, — он широко улыбнулся. — Пошли гулять?

— Гулять? — растерялась я.

— Ну, ты у нас в парке была, а я в вашем — не был, — он хитро на меня смотрел.

— Пошли, — все, нокаут! А ты чего ждала, дорогая, что он тебя щас прям в охапку и в кровать? Нетушки, фигушки.

Я скрылась в спальне, прижимая ладони к пылающим щекам. Да что ж за напасть-то такая…. Хуже всего была боязнь поверить. Поверить и довериться. В сказочные истории я не верила давненько — лет там с пятнадцати. Когда мальчик из соседнего двора, по которому я сохла, популярно мне объяснил, что такой, как ОН, никогда не будет с такой, как Я. Ладно бы еще просто объяснил — так при всем честном народе…. А, черт с ним, уже больше десяти лет прошло с тех пор!

Я ворошила вешалки, машинально, успокаиваясь от привычных действий.

— Егор, там тепло?

— Не очень, — откликнулся он из зала. — Что-нибудь брючное надевай, там ветер неприятный.

— Заботится, — скорчила я физиономию зеркалу.

Ветер и впрямь был неприятный — от него у меня сразу разгорелись щеки. Именно от ветра, а не от того, как Егор на меня смотрел!

— Так что у тебя с машиной? — спросила я, наконец, пока мы шли в парк.

— Сломалась, — лаконично ответил Егор и вздохнул. — За квартал от тебя, примерно. Я пытался ее реанимировать, но пациент скорее мертв, чем жив.

— И часто ты ее так… уговариваешь?

— С завидной регулярностью, — засмеялся он. Я зафыркала.

— Так, значит, ты непьющий? — перескочила я на другую тему. Егор неожиданно смутился, даже скулы покраснели.

— Ну, так вот получилось. Я смотрел передачу, там сказали, что это связано с каким-то ферментом в желудке, и если фермента много — то никто не перепьет. Или наоборот? — задумался Егор, а я снова засмеялась.

— Непьющий мужик — это счастье, — серьезно сказала я. Егор зорко на меня глянул. — У меня отец пил, сильно. И мать. Тетка воспитывала меня, — как-то совершенно того не желая, я рассказала ему нехитрую историю своего детства. Егор слушал серьезно, без жалостливо сочувствия. Только вздохнул, и притянул меня к себе за плечи.

— Так, ты был на собеседовании?

— Был, — кивнул Егор. — Меня даже взяли. Так что, я теперь работаю сутки через трое.

— Удобный график, — кивнула я.

— Ага, — снова согласился Егор. — А у тебя график? Ненормированный, ты говорила?

— Дурной совершенно, — вздохнула я. — Я тебе покажу завтра, где я работаю. Надо будет заскочить на работу, заодно, тебе покажу. Ты был когда-нибудь в студии?

— Ни разу, — сознался Егор.

— Ну, заодно и побываешь, — улыбнулась я.

Мы шатались по городу весь день. Дважды заходили в какие-то кафешки — поесть и отогреться. Вечером меня проводили до порога, отказались зайти на чай, и испарились. Я обошла пустую квартиру, и выглянула в окно. Пустой двор, ржавые качели скрипят заунывно. Надо Катьке позвонить!