Неспешная игра

— Дерьмо, — цежу я, проводя рукой по волосам. — Где она?

— Болтает с каким-то парнем, — Келли кивает в ту сторону, где, могу только предполагать, стоит Александрия. Я резко поворачиваю голову вправо и сразу же замечаю её. Чёрт возьми, какая же она красивая. Она оживленно разговаривает с каким-то коротышкой, и, когда она откидывает голову назад и смеётся, я чувствую боль в груди.

Где-то рядом с моим ледяным сердцем.

Твою мать. Я хотел бы услышать её смех, увидеть улыбку, которая изгибает её губы, адресованную мне.

— Даже не думай об этом, — бормочет Келли, хватая меня за руку и останавливая. — Она в бешенстве. Ты позволил той цыпочке измочалить себя.

— У меня не было выбора. Она просто вцепилась в меня, — возражаю я, выдёргивая свою руку из её хватки. — Мне нужно извиниться.

— Тебе? Извиниться? — Келли качает головой. — Ты никогда не извиняешься.

— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — отвечаю, отходя от неё и направляясь прямо туда, где Александрия болтает с тем чуваком. Он едва ли выше её, с коротко подстриженными тёмными волосами и тёмными глазами, с широкой улыбкой на лице, за которую я не могу его винить, потому что, чёрт возьми, да. Он разговаривает с самой горячей девушкой во всём баре. Естественно, он лыбится от уха до уха. Я бы делал то же самое.

— Привет, — вмешиваюсь я, останавливаясь рядом с Александрией. Она бросает на меня испепеляющий взгляд, прежде чем снова обратить внимание на коротышку, словно я какой-то раздражающий жук, жужжащий ей в ухо. — Ты бросила меня.

Коротышка смотрит на меня с любопытством, но при этом не произносит ни слова.

— Это ты целовался с другой девушкой, — она улыбается, но натянуто. Зубов тоже не видно, только слегка приподнятые уголки губ. — Где мой напиток?

— Я принесу тебе выпить, — подаёт голос коротышка со всё ещё не исчезающей улыбкой на лице. Он поворачивается ко мне и протягивает руку. — Привет. Я Стивен.

— Тристан, — коротко пожимаю ему руку. Достаточно дружелюбный парень, хотя я ненавижу его за то, что он завладел всем вниманием Александрии. — Ты всё ещё чего-то хочешь? — спрашиваю её. Мне хочется сказать ей, что я сожалею о Лейле, но не сейчас, когда рядом Стивен.

Александрия качает головой, улыбаясь Стивену по-настоящему, с зубами и всем остальным.

— Думаю, Стивен мне принесёт, — она даже не смотрит в мою сторону.

Гнев бурлит в моих венах, и я делаю глубокий вдох. Всё понятно. Я ради этой девушки отказываюсь от предложения минета, а она посылает меня лесом. Женщины. Все они одинаковые.

Чертовски раздражают…

— Да пофиг, — цежу я, прежде чем повернуться и уйти. Я отказываюсь оглядываться назад. Если Александрия заинтересована во мне, пусть сама и бежит за мной. Хотя сомневаюсь, что она это сделает. Я дважды выводил её из себя. Держу пари — третьего шанса она не даст.

— Приятно было познакомиться, — кричит мне вслед Стивен.

Меня так и подмывает отшвырнуть его, но держу себя в руках. Он просто старается быть вежливым, я же понятия не имею, каково это. Меня очень трудно назвать милым. Шеп терпит меня, потому что мы родственники, а Гейб держится рядом, потому что они с Шепом лучшие друзья. Большую часть времени я — третий лишний.

Теперь же, когда у них появились подружки, стало ещё хуже. Господи, я с трудом выношу их присутствие. Я с трудом выношу, когда рядом вообще кто-то есть.

Единственный человек, который меня интригует, — Александрия. И большую часть времени она ведёт себя так, будто ненавидит меня.

Я в безвыходной ситуации.

Решив, что лучше зализывать раны в одиночестве, толкаю входную дверь бара и выхожу в холодную ночь, закуриваю ещё одну сигарету и направляюсь к машине. Мне это дерьмо не нужно.

Мне никто не нужен.

ГЛАВА 4

Алекс

Захожу в крошечный офис мини-хранилища и улыбаюсь Бетти, которая по телефону даёт данные, какие есть по размерам хранилища и ежемесячные тарифы на них. Она управляет этим местом вместе со своим мужем Дэрилом, и они всегда добры ко мне. Бетти даёт мне советы; например, когда лучше заскочить сюда и покопаться в своих вещах.

— Приходить сюда ночью — плохая идея, — хмуро сказала она, застав меня как-то на закате, роющейся в своём отсеке. — В это время здесь околачиваются сомнительные личности, надеясь прокрасться и поживиться чем-нибудь. Нужно быть начеку.

Я прислушалась к её совету, хотя и нашла термин «сомнительные личности» довольно забавным. Так можно было бы описать моих родителей, учитывая то, что они сделали. Не то, чтобы я когда-нибудь ей об этом расскажу.

Бетти и бровью не ведёт, что я прихожу хотя бы раз в неделю разбирать свои вещи. Когда я только начала приходить, мне казалось это немного странным, но я заметила, что другие люди тоже так делают, поэтому просто продолжила заниматься своим делом. Кроме того, распродажа своих старых вещей практически превращается для меня в бизнес. Способ быстро заработать деньги.

А с неизменно тающими трастовыми средствами мне нужно столько быстрых денег, сколько возможно получить.

— Не задерживайся слишком долго, — советует Бетти, вешая трубку. Я вручаю ей квитанцию о платеже за месяц, и она кладёт его в кассу. Это место чересчур старомодное. Они даже принимают чеки, хотя у меня нет чековой книжки. — Надвигается шторм. Очень сильный, судя по всему.

Я выглядываю в окно. Небо, действительно, тёмное и полное грозных туч, но мы в Калифорнии. Здесь нет такого понятия, как дождь.

— Я всё же рискну.

— Избавляешься от ненужного? — весело спрашивает Бетти. Я рассказала ей, как продала через Интернет кое-что из вещей и несколько очень красивых сумочек. Она никогда не суёт нос, никогда не спрашивает, откуда у меня столько дорогих вещей. Просто мило улыбается и повторяет, что нужно делать всё возможное, чтобы выжить в этот день и век.

Её точные слова.

— Да. У меня есть несколько великолепных платьев, которые я никогда не ношу.

Мне больно думать о тех вечерних платьях, которые я собирала годами. С различных мероприятий с моей семьёй, с выпускных и официальных танцевальных вечеров; одно — когда я была королевой бала выпускников… все эти выходы требовали вечерних или коктейльных платьев, блестящих красивых вещей, которые стоили кучу денег. В то время я не смотрела на ценники и покупала то, что считала красивым или стильным. Деньги не были для меня проблемой, и я покупала лучшее, но теперь я скряга, который лишнего не заплатит.

Вместо этого я продаю.

Какой смысл иметь все эти красивые платья, если я не собираюсь их носить? Я не состою ни в одном сестринстве (старая Алекс состояла бы), так что дни танцев практически закончились. Наряды просто лежат в моём хранилище, занимая место, и, чем дольше пылятся в защитных чехлах, тем больше ветшают и выходят из моды. Несколько дней назад я приметила в центре города классный винтажный магазин. Идеальное место для моих платьев, чтобы продать их кому-то, кто действительно будет носить их, а не прятать.

— Жаль, что тебе некуда выйти в этих нарядных платьях. Ты такая красивая девочка, — вздыхает Бетти, и от её слов я краснею. Да, я слышала это раньше, но не чувствую себя красивой. Больше нет. Хорошенькой Александрии Макинтош больше не существует. Уже несколько месяцев, а может, и год.

Теперь я Алекс Ашер — я взяла мамину девичью фамилию. Мне нравится, как она звучит. Мне начинает нравиться, какой я стала, будучи Алекс Ашер. Прилежной, спокойной, практичной. Старая Алекс не обратила бы внимания на Стивена, с которым познакомилась в баре.

Новая Алекс даже дала Стивену свой номер телефона. Вчера вечером он написал мне, спрашивая, не хочу ли я поужинать.

Я согласилась. Может, он не мой обычный типаж, но в моей жизни больше нет ничего обычного. Встречаться с милым, среднестатистическим парнем — это как раз то, что мне нужно.

По крайней мере, он не такой сексуальный, как Тристан Прескотт.

— Вы слишком добры, Бетти, — я сильнее прижимаю сумочку к боку и иду к двери. — И вы очень красивая. Увидимся.

Дверь захлопывается за кудахтающим смехом Бетти — думаю, ей понравилось, что я назвала её красавицей, — и я направляюсь по узкой подъездной дорожке к своему складу. Она кажется бесконечной, всё выглядит одинаково. Как и предупреждала Бетти, на улице темно, небо, кажется, мрачнеет с каждой минутой. Я ускоряю шаг, намереваясь взять платья и уйти, не мешкая.

Я складываю одежду в сумки, когда поднимается ветер, такой сильный, что он захлопывает дверь помещения, окутывая меня темнотой. Я спешу разогнать её, дёргая за цепочку, чтобы включить единственную лампочку, свисающую с потолка. Я ношусь туда-сюда по узкому пространству, чуть не спотыкаясь о груды ящиков, набитых моими вещами. Вещами, которые связывают меня с прежней жизнью, вещами, с которыми до сих пор не могу расстаться.

В конце концов, придётся отпустить все это.

В считанные минуты у меня в руках столько платьев, что, скорее всего, буду выглядеть нелепо, запрыгивая в автобус, чтобы вернуться домой, но мне, действительно, всё равно. Девушка должна делать то, что должна, и, в любом случае, у меня нет машины. Я, наверное, могла бы попросить Келли помочь — она купила симпатичный подержанный лаймово-зелёный «фольксваген-жук» прямо перед началом семестра, но не хочу рассказывать про свои дела. Она подумает, что я странная.

А потом начнёт задавать вопросы. Вопросы, на которые я не хочу отвечать.

Как только запираю склад, борясь с сильным ветром, начинается дождь. Накинув капюшон толстовки на голову, бегу к крытой автобусной остановке, которая находится перед складом, радуясь, что платья защищены пластиком. Я быстро перепрыгиваю через лужи, разбрызгивая воду повсюду, и всё время ругаясь себе под нос. Когда я, наконец, падаю на влажную скамью, прячу лицо в складках своей толстовки, молясь, чтобы автобус скоро появился.

Но, конечно же, это не так. Проходит пятнадцать минут, я уже чертовски мокрая. Мои «конверсы» промокли до носков, как и леггинсы до колен. Дождь стучит по пластиковым пакетам для одежды и скатывается, капая прямо на меня. Становится холодно, навес — слабая защита против усиливающегося ветра. У меня дрожат ноги, я прижимаю платья ближе к себе, застонав, когда все бисерные капли дождя падают с сумок на мою толстовку.

Великолепно.

Встаю и подхожу к краю тротуара, надеясь увидеть приближающийся автобус. От движения капюшон соскальзывает с моей головы в то же самое время, когда мимо проносится машина, так близко, что разбрызгивает скопившуюся вокруг близлежащего засоренного стока воду. Вода попадает мне прямо в лицо, заставляя визжать от шока.

Прямо как в каком-то нелепом, «не-могу-сделать-это-правильно», «самый-худший-день» комедийном фильме.

Я изо всех сил вытираю воду с лица, уговаривая себя не плакать. Я сильнее этого. Ну и что, что промокла под сумасшедшим ливнем? Мне приходилось сталкиваться и с худшим. Как только вернусь домой, сброшу всю одежду и отмокну под потрясающим горячим душем. Это должно меня согреть. Заставить забыть о бедах.