Одна ошибка

* * *

Камал уехал в город спозаранку. Стоя у окна, Сони проводила взглядом Камала, который с восходом солнца сел в машину и укатил, ни разу не оглянувшись в сторону дома, где, как, казалось бы, мирно спали его обитатели. Сони поразилась, с какой скоростью он собрался и уехал, даже не попрощавшись и не предупредив сына о своем скором возвращении. По-видимому, ему не терпелось улизнуть от них, ради встречи со своей возлюбленной… Вот именно! Со своей ненаглядной любовницей! Всю ночь, небось, она томилась в одиночестве, ожидая его возвращения. И теперь он торопился обратно к ней, в ее объятия, дабы ублажить и загладить свое отсутствие.

Сони поймала себя на том, что ее терзают нелепые мысли и строго, одернув себя, упрекнула за непомерное злорадство, доселе бывшее незнакомым ей. Укоряя себя вновь и вновь, она не могла понять причину злости и глупостей. Что за непонятное состояние?! Что с ней происходит?! Неужели она злится лишь из-за того, что он уехал к своей женщине… Нет! Это просто какое-то безрассудство! Почему какие-то противоречивые чувства овладевают ею? Что же это такое? Ей было невдомёк, как можно было назвать то состояние, в котором она пребывала сейчас, стоя здесь у окна и провожая взглядом уже давно удалившуюся машину. Еще долгое время, не отходя от окна, Сони стояла и бранила себя на чем свет стоит и корила за постыдные домыслы, какие только могли взбрести ей в голову в эту самую минуту. Укоряла себя, даже не зная, за что и зачем, пока не услыхала тоненький и заспанный голосок сына:

— Мама, — протирая глазки кулачками, Джимми жалобно продолжил, — мам, я хочу есть.

Сони протянула руки к сыну, приглашая его в свои объятия, в которые тот незамедлительно вихрем направился.

Крепко-накрепко обняв сына, словно видится с ним в последний раз, Сони нежно поглаживала его спинку, ручки, голову. Прижавшись щекой к его пухлой щечке и страстно шепча ему ласковые слова, как заклинания, она приподняла его и закружила по комнате. Мягкий, заливной, детский смех наполнил комнату, озарив ее светом, отчего Сони тоже присоединилась к нему, весело улыбаясь и щекоча его за бока.

Джимми, упираясь руками ей в грудь, выскользнул из ее цепкого объятия и с громким хохотом, поддразнивая, убежал прочь, призывая на ходу догнать себя.

— Ну, шалопай, далеко не убежишь. Сейчас я тебя догоню, — подыгрывая сыну, направилась за ним Сони. — Я тебя сейчас съем! Выходи, Леопольд, подлый трус.

Заливаясь смехом и наигранным грубым голосом вторя его шуткам, она проходила из комнаты в комнату в поисках сына.

Зайдя в столовую, Сони заметила коленку, выглядывающую из-за угла буфета, стоявшего поодаль от двери. Но, нарочито не заметив это, прошла искать его, в другой стороне просторной столовой.

— Ну и где же ты спрятался, мышонок? — задумчиво произнесла она, приподнимая скатерть и заглядывая под стол.

Раскинув руки по сторонам в знак отсутствия и безысходности, она направилась в сторону шкафчиков, проверяя их содержимое в надежде найти его там. Но удостоверившись, что его нет, она подошла к плите, где стояли кастрюли и чайник. Выбрав самую большую кастрюлю и держась за крышку, она шутливо произнесла:

— А может быть ты здесь спрятался-а? — но и там не обнаружив его, безнадежно вздохнула и услыхала тихий смех позади себя. Резко сделав крутой поворот и рыча, как лев, она набросилась на него, прижавшегося в углу за буфетом и радостно ухмыляющегося. — А-а-а-а, вот я тебя и нашла!

Подняв его изворачивающегося и хохочущего, силком усадив на стул, произнесла:

— Ну всё! Беги умываться, пока я буду готовить завтрак. Давай, малыш, вперед, — и шлёпнула его ласково по мягкому месту.

Джимми все еще захлебываясь от бешеного смеха, выскочил и направился в ванную комнату.