Бруно + Глория и пять золотых колец

А пока я собираюсь наслаждаться этим временем с Глорией.

Официантка спрашивает, не хотим ли мы десерт.

— У вас есть канноли? — спрашивает она.

Если бы я всерьез воспринимал это свидание, то это был бы момент, когда я бы влюбился. Не потому, что моя бывшая не прикоснулась бы к этим штукам, а потому, что они мои абсолютные любимцы и сопровождают каждое из моих лучших воспоминаний.

В гостях у бабушки и дедушки в Италии? Традиционное канноли каждый раз.

Мой день рождения, особенно тот, когда я получил свою первую машину (это был подарок самому себе и глупость в Нью-Йорке, но все равно)? Празднуется шоколадными канноли с шоколадной крошкой.

Поступил в колледж со стипендией по футболу? Канноли с фисташками. Цвета университета были бело-зелеными.

— Извините, у нас нет канноли, но у нас есть ванильное мороженое с вафельной крошкой и шоколадным соусом. — Официантка перечисляет еще несколько позиций десертного меню.

Мы заказываем «Бивертейл» с «Нутеллой», карамелизированными бананами и сахарной пудрой, а также «Нанаймо», который, по словам официантки, содержит основание из крекеров, заварной крем, кокос и шоколадную начинку.

Какими бы вкусными ни казались десерты, мы с Глорией снова были настолько поглощены разговором, что едва заметили, как они появились.

Это началось как свидание вслепую и превратилось в лучшие три часа, которые я провел с кем-либо за долгое время. Я пришел сюда в поисках кого-то подходящего для семейных встреч и не особо заботился о том, как она выглядит. Назовите меня мелочным, но мои единственные требования заключались в том, чтобы девушка не была уродливой и обладала приличными манерами.

Теперь, взглянув на Глорию с ее каштановыми волосами цвета капучино и карими глазами, часть меня хочет еще одного свидания — и не фальшивого. Если станет известно, что она не замужем, мои братья выстроятся в очередь, чтобы ухаживать за ней.

Встаньте в очередь, мальчики.

Она даже мила с застрявшим кусочком шпината между ее идеальными в остальном зубами. Я не обращаю на это внимания, потому что меня отвлекает ее шелковистая мягкая кожа и созданные для поцелуев губы.

Уголки этих губ приподнимаются в улыбке.

— У тебя выражение лица как у Джеймса Дина.

Это, наверное, то, что Фрэнки называет ШБК (Шарм Бруно Коста).

— Я не бунтарь, но у меня есть цель[3].

— И какая же?

— Чтобы мы наслаждались этими десертами. — Я пододвигаю ложку к Глории.

Слегка покачав головой, она несколько раз моргает.

— Я даже не заметила, что их принесли.

— Я тоже.

На этот раз наши взгляды задерживаются на более длительное время. Я не могу не почувствовать, что между нами происходит что-то невысказанное.

Глория не только великолепна, но и умна, целеустремлена и щедра на улыбки, что говорит мне, что она добрая и заботливая.

Но я здесь не ради этого. Это просто свидание для удобства. Заслон от моих родителей, которые донимают меня тем, что я до сих пор не женат. Не то чтобы они хотели, чтобы я женился на свой бывшей.

Возможно, они не очень хорошо распоряжаются своими деньгами, что и привело меня сюда в первую очередь, но они безупречно разбираются в людях — за исключением, видимо, случаев, когда речь идет об интернет-мошенниках, которые охотятся на пожилых иммигрантов.

Проблема в том, что они очень щедры. Настолько, что, когда «лигерийский принц» обратился к ним с душещипательной историей о пиратах и попросил денег, мама и папа выслали ему немного, а потом еще больше. Оказалось, что это была афера. Когда мой старший брат, Томми, изучил их финансы, родители оказались на мели. Поэтому он взял дело и, очевидно, тесто для пиццы в свои руки и решил открыть пиццерию.

Без моего ведома они наняли меня в качестве финансового специалиста. Дело в том, что я не могу отказать семье, так что я здесь.

Однако мама и папа подают хороший пример того, что значит быть в отношениях. Их отношения длятся уже четыре десятка лет. Так что я прислушаюсь к их советам, когда придет время. Надо было прислушаться к их предостережениям насчет Мэлони.

Пока что я буду придерживаться долларов и здравого смысла.

Следующие часы в компании Глории пролетают как песок в песочных часах. Десерты исчезают медленными кусочками, которые мы смакуем, а разговор течет как нежная река, пока мы не остаемся единственными клиентами в «Ястребе и свистке».

Официантка убирает все с нашего стола и наконец приносит счет. Мы оба одновременно тянемся к нему, и наши пальцы соприкасаются. Мой пульс учащается, когда наши взгляды встречаются.

Глория переключает свое внимание на официантку.

— Не знала, что уже так поздно. Надеюсь, завтра я не буду развалиной. Мне жаль, что мы так долго занимали столик, — говорит ей Глория.

Мне не жаль. Нисколько.

Официантка подмигивает.

— Не беспокойтесь. Похоже, оно того стоило.

Определенно.

Единственная проблема в том, что завтра я официально начинаю свою новую работу в семейном бизнесе, что оставляет мало времени для любви. И у меня не хватит духу притворяться с этой женщиной, потому что она опасно реальна, как и трепет внутри меня.

Мы оба медленно и неохотно выбираемся из кабинки, надеваем пальто и направляемся к двери. Моя рука рефлекторно опускается на ее спину, направляя нас вперед, или удерживая нас рядом, я не уверен.

На улице мы задерживаемся перед рестораном, наше дыхание клубится в прохладном морозном воздухе.

Глория рассказывает мне о том, как росли ее собаки — отставные полицейские K9, поскольку ее отец тоже служил в полиции.

— Я давно хотел завести собаку, но с… — Я машу рукой в воздухе, не желая произносить слово «работа», потому что впервые за долгое время не хочу вспоминать о своей одержимости, э-эм, преданности своей профессии.

Быть с Глорией не похоже на работу. Это легкий разговор, развлечение, чистое удовольствие, смех и восторг.

— Как бы ты назвал свою собаку? — спрашивает она.

— Зависит от характера, но мне всегда нравилось имя Ровер.

— Так неоригинально, — дразнит она, стукая меня по руке.

Трепет от прикосновения возникает снова, несмотря на то, что оно проходит через слои моего шерстяного пальто.

— Шучу. Я бы точно назвал свою потенциальную будущую собаку Энди.

Глория бросает на меня недоверчивый взгляд.

— Почему Энди?

— Сборщик средств, — отвечаю я, ссылаясь на эпизод из «Офиса».

— Подожди, ты имеешь в виду тот, где Энди предлагает усыновить двенадцать собак?

Я щелкаю пальцами, а затем показываю на нее, вызывая яркую улыбку.

Несмотря на холод, мы обмениваемся моментами из эпизода, а затем рассказываем о женщине, которая воссоздала шоу со своей собакой в социальных сетях. Мы смеемся. И еще больше разговоров. Мне тепло внутри и снаружи от нашей неожиданной связи. По правде говоря, мне давно не было так весело.

— Это было действительно здорово. Хотелось бы, чтобы это не заканчивалось. — Она прикусывает губу.

— Мне тоже. — Я вздыхаю.

Должно ли это закончиться?

Время, температура, будущее — все это останавливается, словно ожидая ответа на мой вопрос. Мир останавливается, и только Глория и я стоим на пустой парковке. Даже несколько снежинок, кажется, замирают, словно подвешенные в ясном ночном небе.

Мой желудок сжимается в лучшем смысле этого слова, когда ее взгляд переходит к моим глазам и застывает там. Ее длинные ресницы касаются щек, когда она медленно моргает.

Мой пульс учащается в ответ.

Ее полные губы слегка приоткрываются.

Я делаю шаг ближе, а затем наклоняюсь.

Глория приподнимается на носочки.

Должно быть, наши глаза закрываются одновременно, потому что в следующий момент наши губы встречаются.