Одна ошибка

* * *

Погрузившись в раздумья, Сони автоматически орудовала столовой утварью, когда неожиданно Джимми обнял ее сзади, прижимаясь к ней своим тельцем.

— С добрым утром, мам.

— Родной мой, ты уже проснулся?! — улыбнулась она в ответ, целуя сына в пухлые щечки. — А личико мы уже умыли?

— Не-ет, — зевнул малыш.

— Ну, тогда беги скорее.

— Да, мам, я мигом, ты не уходи только.

— Ну, конечно же, родной мой.

Джимми пулей вылетел из столовой, а Сони проводила его взглядом, улыбаясь вслед.

Чувство благоговения витало вокруг, окружая ее своим светом. Сони на мгновение прослезилась, ощущая себя слабой и беззащитной. Как бы ей хотелось, чтобы эти мгновения, проводимые рядом с сыном, не заканчивались никогда. Разлука с ним была невыносима. И его присутствие четко подчеркивало ее одиночество этих лет, напоминая ей, что следующая разлука с сыном не за горами. Она наслаждалась каждой минутой, что они проводили вместе, впитывая, как губка, каждой клеткой своего существа, чтобы запечатлеть в памяти все ощущения радости и благоговения. Лишь только память о сыне грела ее все годы одиночества. Отчего каждая секунда с ним была дорога для нее.

Позавтракав, они все вместе, как благочестивая семья, отправились в лес, расположенный за речкой. Устроив небольшой пикничок, насобирали разных ягод, вдоволь накупались в речке, а затем вернулись домой.

День, на удивление, пролетел незаметно. Мирная идиллия напоминала семейное счастье, когда-то давно потерянное ими. Камал вел себя более чем деликатно. Его обещания, данные ей, о прекращении притязании и упреков, исполнялись покорно. Они мило беседовали ни о чем, малыш резвился вокруг них, и никто не мог заподозрить, какие чувства бушевали в каждом из них. Так как они напоминали настоящую счастливую семью. Учтивость и доброжелательность со стороны Камала рассеяли в ней всякие сомнения, и Сони начинала вести себя более раскрепощено. Иной раз Камал замечал мимолетную улыбку на ее лице, и в сияющих глазах исчезали искорки страха.

Незаметно подкрался вечер, а за ним и ночь. И вновь настало утро. Их временно установленное перемирие перерастало в понимание и доверие. Солнце вставало и садилось за горизонт, меняя день и ночь. Шли дни, и Камал явно ощущал, как напряжение первых дней спало с лиц всей троицы. Радостные дни протекали быстро, как молния, оставляя след умиротворения и счастья в сердцах каждого из членов семьи.

А по ночам Камал оберегал сон Сони от кошмаров. Глубоко за полночь он незаметно входил в спальню и подолгу сидел у её изголовья, наблюдая, как мирно она спит. И в минуты терзаний в сетях ночного сновидения, он нежно убаюкивал её, поглаживая по растрепавшимся волосам и шепча ласковые слова, что отгоняли кошмары.

В первые ночи своих посещений Камал заставал Сони метающейся на постели от надвигающихся ужасов и тихо всхлипывающую во сне. Он осторожно ложился рядом и заключал её сонную в беспамятстве в свои нежные объятия, и успокаивал, ласково поглаживая и шепотом отгоняя ночные страхи. Иногда, бывало, она открывала глаза в полусонном состоянии, бессознательно пугливо дрожала, но вновь засыпала, как младенец, от утешительного бархатного голоса, что отгонял тревогу и беспокойство, теснее прижимаясь к его груди.

Ей казалось это сладким сном, что приходил на смену кошмарам, и она умиротворенно расслаблялась, впадая в забытье.

По утрам Камал осторожно покидал её спальню, как эфемерное явление, чтобы избавить Сони от беспокойства и неловкости.

Хотя несколько раз Сони к утру невзначай просыпалась и неосознанно ощущала шлейф аромата мужчины, что покинул её ранее за доли секунды. Ощущала его запах на подушке, что была рядом и явно свидетельствовала о присутствии Камала отпечатавшимся плечом. Поначалу Сони была в недоумении, отгоняя прочь странные ощущения, возникшие, возможно, на пустом месте. Затем периодически её посещали неловкость и обескураженность… Но, со временем… Это ложилось бальзамом на ее истерзанную душу, которая постепенно обретала покой. А Камал наблюдал, как каждую ночь сон любимой перевоплощался в умиротворенность и блаженство.

Каждый день пролетал, как молния, в семейных радостях и заботах. Сони суетилась над ежедневными бытовыми мелочами, создавая уют, но Камал старался всегда быть поблизости. Всегда готовый услужить, а, по возможности, урвать мимолетное прикосновение, что порой создавало чувство неловкости у Сони. Но уже воспринимаемый ею менее болезненно. Их взгляды часто стали пересекаться, наполняя теплом и нежностью. Иногда Сони ощущала легкую дрожь, но понимала, что она совсем не переплеталась со страхом, а была отголоском чего-то нового и прошлого одновременно. От чего мурашки пробегали по коже, вынуждая опускать стыдливо взор. Она ощущала в глазах Камала нежность, даже порой нескрытое желание под пытливым взглядом, но быстро отгоняла мысли в сторону. Под натиском этих взглядов ей становилось не по себе. Но не от страха. А потому что воспламенялись ощущения, давно забытые за пеленой этих лет.

Камал старался каждый день урвать минуты счастья, сменив свой гнев и давние обиды в прошлом, на снисходительность к ошибкам, что были допущены в их отношениях, как осознанно, так и в порыве эмоции, нетерпимости с обоих сторон. Своим непримиримым отношением к ошибкам Сони и чрезмерным требованием, он поддался чувствам и пошел на поводу жгучей ревности. Но, проявив понимание и, анализируя свою категоричность, смог осознать, насколько глубоко ранил любимую.

Да!

Любимую!

Лишь в разлуке с ней он понял, как сильно нуждался в Сони… свою привязанность к ней… и не только плотскими узами, что сжигали и раздирали от неудовлетворенности…

Он томился по обыденным мелочам… Смотреть в её глаза, такие чистые и глубокие, в омуте которых он утонул давным-давно… Просто ощущать, как она прижималась к его груди и умиротворенно обретала покой… Нежно прикасалась, массируя плечи и снимая порой не только усталость, но и тревогу, беспокойства, раздражение…

И пока Сони по собственному желанию согласилась принять участие в его этой маленькой авантюре, он не позволит себе, своей ядовитой ревности, помешать урвать возможность провести время со своей расколовшейся семьей. И каждый день он предлагал новые приключения, чтобы Сони не могла отказать и принимала также участие в их играх с Джимми. Они отправлялись в мини-походы, рыбачили, охотились с сыном, устанавливали палатки, разводили костры и ночевали под открытым небом. А Джимми вспоминал свои навыки, полученные однажды в Аризонском лагере бойскаутов, куда сопровождал его, как всегда преданный Джек, когда Камал строил партнёрские отношения с заказчиками из Нью-Мексики в штатах.

И Сони каждый раз с удовольствием сопровождала своих мужчин, принимая участие в их различных задумках. Дни протекали весело и насыщенно, словно и не было прошлых долгих лет разлуки. Радостные дни наполняли шкатулку воспоминаний Сони положительными эмоциями и минутами счастья.

Сын безмерно был счастлив в присутствии отца и матери. Камал никогда раньше не замечал за ним такого воодушевления. Он просто сиял от счастья и переполнявших его чувств. И это радовало его.

Но время летело быстро, и скоро наступит момент возвращения, а они так и не смогли прийти к примирению, не нашли возможности поговорить открыто обо всем, о терзающих их сомнениях. Прошло больше недели, и Сони действительно преобразилась за это время, её смех становился все более переливчатым и счастливым, как и в прошлые моменты их счастливой жизни, когда она смеялась беззаботно, заразительно и игриво. Раскрепощенное поведение Сони прослеживалось и в более спокойном и терпимом отношении к случайным прикосновениям Камала, когда он просил передать что-либо или во время тройного семейного объятия с Джимми.

В один из таких радостных и благоприятных моментов Камал набрался смелости и решил во чтобы то ни встало поговорить с Сони. Раскаяться в содеянном. Сказать насколько глубоко он сожалеет о своем поступке.