Слишком много блондинок

— Ладно! — кивает она. — Давай? — мы чокаемся. — А как Паша? А тебя не напрягает жить вместе? Вот меня всегда напрягает.

— У-у, — отрицательно качаю головой. — Я и сама думала, что жить вдвоем, если есть возможность жить отдельно, — мучение. Все остальные меня потихоньку раздражали — мне, например, жутко не нравилось спать вдвоем, тем более под одним одеялом. Но сейчас я даже представить не могу, как можно без него засыпать, отдельно просыпаться, не ощущать его…

— А помнишь эта, как ее… — перебила Саша. — Олеся, ну там…

— А да, Паша мне рассказал душещипательную историю. Он сказал, что она пыталась сделать из их отношений драму — флиртовала со всеми, чтобы он ее ревновал, уличала его в каких-то интрижках, которых не было… Актриса погорелого театра. Потом она с заламыванием рук от него ушла, заявив на прощание, что она его любит, но так больше продолжаться не может, а он обрадовался. Через месяц она вернулась, но Паша ей отказал, а Олесе это понравилось — она вошла в роль брошенной, но преданной возлюбленной. Каждый раз, когда они встречаются, Олеся подает ему знаки, намекает… все такое, пишет время от времени всякую чушь, но он уже научился не обращать на все это внимание. Он сказал, что если у меня есть желание, могу послать ее подальше, но мне, откровенно говоря, тоже неохота связываться. Каждый сходит с ума по-своему.

— А я встречаюсь с Андреем, — хихикнула Саша. — Мы с ним вместе в Прагу ездили.

— Да ладно! — ахнула я и рассмеялась. — Представляешь, скоро будем встречаться семьями — ты с Андреем, я с Пашей, Аня с Федей, Сабина с Мишей… Кто там еще? Будем делать барбекю, топить баньку, посещать концерты Криса Де Бурга…

— Бог с тобой! — Саша давится кашасой.

— Са-аааша! Ве-ееера! — закричали девочки из комнаты. — Марш сюда!

Девочкам уже надоела монополия, они рылись в кассетах, выискивая праздничный фильм.

— Что-нибудь легкое, — просила Аня.

— Не американское, — требовала Наташа.

— Про любовь, — предлагала Саша.

— Без соплей! — топнула ногой Таня.

— Да ну вас! — я вырвала у Ани «Бойцовский клуб» и поставила «Блондинку в законе». — Вот, наслаждайтесь.

— Я хочу танцев. — Таня встала и пошла к магнитофону. — Давайте все танцевать под Тома Джонса.

Не обращая внимания на то, что по телеку шел фильм, она включила музыку и пустилась в пляс.

— А Наташа встречается с Егором, — заявила Аня.

— Правда? — удивилась я.

— Ага, я их вчера и позавчера, и неделю назад видела вместе.

— Наташа, ты встречаешься с Егором? — набросилась на нее Саша, подслушавшая наш разговор.

— Почти, — ухмыльнулась Наташа. — А что?

— Ну… — Саша села рядом с ней. — Он — мой бывший, ее — бывший, — она ткнула в меня. — Так что, выкладывай, как впечатления?

— Нормально, — повела плечами Наташа. — Пока не раздражает. Он милый, талантливый, но тупой как валенок. Что творит — не ведает. Если его держать в ежовых рукавицах, из него получится вполне приличный бойфренд. По крайней мере, я каждый день могу его найти.

С девочками мне было хорошо и весело, но я бы с радостью променяла их всех на Пашу. Я постоянно думала о том, что он в другом месте, волновалась, все ли у него в порядке, волновалась, где он пообедал, работает ли у него обогреватель, получается ли песня и как вообще настроение. Словно угадав мои мысли, он позвонил. Закрывшись в спальне, я призналась, что ужасно скучаю и только что о нем думала.

— И я тоже! — воскликнул он. — Я сидел, сидел, работал, и меня вдруг как током ударило — Верочка! Мы же уже часа два не разговаривали.

— Может, ты придешь?

— А как там твой девичник?

— Все уже пьяные, водят хороводы вокруг елки. Скоро Андрей приедет…

— Черт, я когда думаю, что мы с тобой целых полтора дня не увидимся, мне так плохо становится.

— И мне — внутри все тянет и ноет.

Сегодня Паша улетает в Сочи — на концерт, и это ужасно. Я начала готовиться за три дня, уговаривала себя, что ничего страшного — всего ничего, две ночи, но, стоило мне взять себя в руки, Паша смотрел на меня с такой тоской, что мы заново принимались сожалеть, как несправедливо устроена жизнь.

Кроме того, что я заранее начала скучать, мне еще представлялись здоровые, румяные южные девицы, разрывающие на части столичного жениха… Вот Паша после выступления выпивает, ему наливают еще и еще, и вот он уже в кровати с какой-нибудь мерзкой расчетливой самкой, и…

— Паша, а ты не будешь мне изменять? — спросила я с надрывом.

— Верочка, ну, конечно, не буду, — отвечает он. — А ты?

— Ты что?! — возмущаюсь я. — А ты ведь точно не будешь?

— Зачем? — вспыхивает он. — Ну правда…

— Извини…

— Ладно, я минут через десять выхожу тогда.

— Жду тебя.

23.48 Цепляясь за Андрея, я смотрю, как Паша идет через таможню.

Мы стояли, обнявшись, минут двадцать, и я все никак не могла отпустить его руку. Лучше все-таки Павлик был бы кем-нибудь домашним, оседлым, хотя, наверное, тогда он уже не был бы сам собой, а кем-нибудь другим.

Андрей с Сашей везут меня обратно из аэропорта и тактично не оборачиваются, давая время оправиться от горя.

У подъезда я приглашаю их подняться, они соглашаются, и мы до двух ночи пьем чай с пирожными, мы с Сашей добиваем кашасу и смотрим японский боевик, в котором никак не можем разобраться, потому что там ничего не происходит, кроме убийств, на которые все герои намекают, но которые не показывают.