Чудо в ущелье Поскоков

— Си, си, — ответил тот, серьезно кивая и пощипывая бородку.

Его Экселенция, похоже, был немногословен. Впрочем, это и неудивительно, ведь кроме «си, си» из итальянского он больше ничего не знал.

— Скажите, прошу вас, апостолу нунцию… — начал первый полицейский.

— Апостольскому нунцию, — поправил его другой.

— Господину апостольскому нунцию, что мы извиняемся за причиненное неудобство, — закончил первый и учтиво отступил в сторону, чтобы Его Экселенция мог пройти.

Тот, что был наш, перевел, а монсиньор Сальваторе еще раз с достоинством произнес «си, си» и, проходя мимо полицейских, ласково покивал им.

— Были проблемы? — строго спросил шеф полиции, когда пару минут спустя в сером люстриновом костюме с белой розой в петлице пришел на Перистиль.

— Все под контролем, господин начальник, — официально отрапортовал один из подчиненных.

— Смотрите, будете отвечать лично мне, если случится какая-нибудь херня. Вы ведь знаете, как я поступаю, когда случается херня?

Несчастные полицейские моментально побледнели от ужаса и непроизвольно прикрыли рукой район паха, потому что хорошо знали, как жестоко начальник полиции Капулица наказывает за херню, не прибегая к дисциплинарной комиссии и бюрократическим процедурам. Одна ошибка — и тебе отрезают яйцо. Вторая ошибка — второе яйцо. За третью лишают надбавки на горячий обед.

— Прекрасно выглядите, господин начальник, — осмелился польстить один из полицейских.

— Иди на хер, — любезно отрезал господин начальник и пошел дальше, в церковь, которая была уже почти полностью заполнена приглашенными. Довольно равнодушно поздоровался с градоначальником и жупаном, зыркая вокруг. Ему в глаза бросился высокий прилизанный священник с бородкой, которому другой, пониже ростом, что-то объяснял на итальянском, показывая на боковой алтарь. Капулица не знал, кто они, и подумал, не подойти ли к ним и не спросить ли, кто такие и что им надо. Но, с другой стороны, они в церкви, а что может быть естественнее, чем присутствие там священников? Пока шеф полиции размышлял о логичности своего умозаключения, в кафедральный собор вошел министр внутренних дел. Капулица поспешил ему навстречу и лично усадил на скамейку в первом ряду.

Тут в открытой двери, в прямоугольнике света показалась Ловорка в белом подвенечном платье, и все пришли в такое восхищение от ее красоты, что зааплодировали. Правда, спонтанные аплодисменты были предусмотрены сценарием торжества, который шеф полиции еще несколько дней назад разослал всем приглашенным. Апостольский нунций в очках вдруг дернулся, и, если бы преданный переводчик не успел крепко стиснуть его руку и воспрепятствовать каким-нибудь непредвиденным действиям, он бы уже был рядом с невестой.

Все разместились на скамейках, жених и невеста сели перед алтарем, и началась месса. Обряд затягивался, и господин начальник Капулица немного нервничал. Он равнодушно слушал проповедь, что-то там про Иисуса и какую-то смоковницу, незаметно поглядывая на Ловорку. Она была тиха и задумчива и все время смотрела в одну точку. Слева, в глубине церкви, у апостольского нунция чесалась кожа под приклеенной бородкой, а справа от центрального прохода потел от волнения его липовый переводчик, в реальной жизни кинокритик газеты «Свободная Далмация».

Наконец настал момент таинства, начальник полиции Капулица решительным голосом произнес обет и надел кольцо на безвольную руку своей избранницы. Тогда священник обратился к ней и передал текст, который она должна была прочитать: «Я, Ловорка, беру тебя, Горан, в мужья и обещаю хранить тебе верность в счастии и несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей».

Но ее опередил голос откуда-то из глубины церкви:

— Ловорка, опомнись, не говори глупостей. — Это было сказано не то чтобы громко, но в торжественной тишине священного момента слова прозвучали так, что все в изумлении оглянулись и увидели прилизанного священника, который встал, снимая очки и срывая приклеенную бородку.

— Ну признавайся, — сказал апостольский нунций, улыбаясь невесте, — ты уже подумала, что я не приду.

В первый момент показалось, что от неожиданности Ловорка упадет в обморок, но через секунду-другую она взяла себя в руки, и ее лицо озарила счастливая улыбка.

— Крешо, солнце мое, — счастливо шепнула она и только тут вспомнила, где находится. — Не сердись, — бросила невеста начальнику полиции в сером люстриновом костюме с белой розой в петлице. И, подобрав подол платья, чтобы не запутаться и не упасть, побежала навстречу любви всей своей жизни. Однако начальник полиции Капулица не был наивен. Он заранее подготовил план для любого, в том числе и такого безумного сценария.

— Хватайте их! — рявкнул он. — Закрыть дверь! Быстрее! Никого из церкви не выпускать!

Вдруг в другом конце храма довольно упитанный священник принялся выкрикивать во весь голос:

— Собор заминирован! Все немедленно наружу! Все наружу, собор заминирован!

Разорвалась петарда, потом еще две — в сравнительно небольшом каменном пространстве собора прогремело так, словно жахнула тысяча килограммов тринитротолуола. Потом на полу что-то зашипело, и секунду спустя все помещение наполнилось дымом. И тут же последовала череда менее сильных взрывов, таких, будто кто-то строчит из автоматического оружия.

— Ой, мамочки, ой, мама родная! Нам всем конец! — завопил Культура не своим, а женским голосом, чтобы усугубить панику.

Перепуганная толпа с визгом ринулась к выходу, люди принялись толкать створки двери, которую безуспешно пытались закрыть двое полицейских.

— Пропустите беременную! Пропустите беременную! — продолжал истерично вопить Культура. Потом заскулил по-детски плачущим голосом: — Мама! Где моя мама?

Крепко держа потную ладонь Ловорки, Крешимир решительно пробивался через обезумевшую толпу. В какой-то момент он оглянулся, заметил, что Капулица всего в паре шагов от них, и принялся бесцеремонно расталкивать всех вокруг. Наконец они прорвались к выходу и побежали вниз по ступенькам к Перестилю.

— В подвалы! Всем немедленно в подвалы! — крикнул Капулица, сквозь давку и дым заметивший подол белого подвенечного платья, который на миг взвился кверху и исчез в мрачном входе в подвалы дворца Диоклетиана.

С двумя полицейскими он скатился по каменной лестнице и устремился за беглецами, расталкивая туристов, которые выбирали сувениры и фотографировались с пареньками, которые через студенческую службу нанялись изображать римских легионеров, и, вполне возможно, догнал бы их, если бы вдруг в проходе между стендами неожиданно не рухнул какой-то пенсионер. Падая, он вскрикнул и одной рукой театрально схватился за грудь, а другой потянул за собой на пол большую стеклянную витрину с керамическими сосудами и тарелками, украшенными городскими пейзажами, причем как раз в том месте, к которому устремились преследователи. Полицейские вместе с шефом в сером костюме наткнулись на это неожиданное препятствие: рухнувшую витрину, старика и гору керамических изделий, со звоном разбившихся об пол. Капулица и один из его подчиненных упали и не смогли подняться, так как были слишком высокими и грузными, третий же успел отпрыгнуть в сторону и разбил витрину с серебряными ювелирными украшениями.

— Иве! — закричала какая-то старуха, подбегая к пенсионеру. — Мой Иве!.. Прошу вас, господин, помогите, — взмолилась тетя Роса, хватаясь за Капулицу, пока тот пытался снова принять вертикальное положение. — Вызовите скорую помощь! Моему мужу плохо!

— Отвяжись, корова! — пытался вырваться из ее рук шеф полиции.

Но тетя вцепилась в него и горько возопила:

— Да что ж вы за человек! И что теперь за люди — никто не хочет помочь!

— Убирайся, проваливай! А то врежу! — совершенно охренел Капулица, беспомощно глядя, как двое преследуемых выбегают на набережную через Медные ворота.

— Снимай туфли! — крикнул Крешо Ловорке.

— Что?!

— Туфли! Снимай туфли!

Ловорка на мгновение остановилась, сбросила новые белые туфли на каблуках и протянула их Крешо:

— Осторожно, смотри, чтобы ничего с ними не случилось, я за них отдала почти две тысячи кун.

Крешо взял туфли и отбросил их подальше.

— Болван! — расстроилась Ловорка.

— Забирайся! — приказал Крешо, оседлывая мотоцикл, припаркованный в конце набережной, страшное черное чудовище по имени БМВ с объемом движка в тысячу сто пятьдесят семь кубиков. Ловорка задрала подвенечное платье, под которым обнаружились белые шелковые чулки с кружевными подвязками, села сзади и обняла Крешо за талию.

— Да нам не в ту сторону, идиот, — сказала Ловорка, когда он рванул по ослепительно гладким плитам набережной, развив скорость от нуля до ста километров в час всего за две целых и восемь десятых секунды.

Блестяще маневрируя в толпе пешеходов — пенсионеров, бездельников и матерей с детьми в колясках, среди столиков под открытым небом, чистильщиков обуви и продавцов попкорна и воздушных шариков, Крешимир с Ловоркой промчались по набережной мимо фасада дворца Диоклетиана, между пальмами и уличными фонарями.

— К вам приближается черный мотоцикл! Какой номер? Кретин, сколько черных мотоциклов сейчас едет по набережной? — заорал по полицейскому радио Капулица паре полицейских в патрульном автомобиле, стоящем возле церкви Святого Франциска. — И куда подевался этот ваш вертолет, мать его за ногу! — выругался он, в бешенстве глядя в голубое небо.

— Господин начальник, мы здесь, — сообщил пилот вертолета, только что пролетевшего над рыночной площадью и колокольней кафедрального собора. — Объект обнаружен, следуем за ним.

Черный мотоцикл ворвался на Матеюшку и понесся по набережной Бранимира, мимо бензозаправки, отеля «Марьян» и Бановины. На хвосте у беглецов, метрах в ста, мчался патрульный полицейский автомобиль, а над ними, совсем низко, висел вертолет. Потоки воздуха от его винта сорвали с невесты фату.

— Похоже, они направляются к Марьянскому тоннелю, — сообщил пилот.

— Пусть патруль ждет их на выезде, — приказал Капулица с заднего сиденья мчавшегося по набережной «мерседеса» с включенной синей мигалкой. — Остановите их на стороне Спинута, больше им деться некуда. Арестуйте обоих и ждите меня… Фу! Ну он у меня получит, мать его растак! — добавил он взбешенно, после того как выключил радиосвязь. — Прямо перед алтарем, скотина деревенская!

Мотоцикл со сбежавшей невестой и липовым апостольским нунцием въехал в тоннель, а вертолет поднялся выше, перелетел через Марьян и завис в воздухе над выездом из Спинута, где его уже ждала полицейская патрульная группа.

— Задержали? — торжествующе спросил Капулица. — Да, черный мотоцикл… Откуда я знаю, какой марки? Как это «не они», баран ты скудоумный? Ждите, буду через минуту!

Начальнику жупанийского полицейского управления понадобилось меньше шестидесяти секунд, чтобы проскочить через тоннель. Разъяренный, он вышел из лимузина и торопливо направился к полицейским из двух автомобилей, один из которых преследовал беглецов, а другой поджидал их здесь. Теперь все полицейские препирались с крупным мужчиной в шортах, футболке и с мокрым полотенцем на шее; тот стоял, прислонившись к черному мотоциклу.