Чудо в ущелье Поскоков

Одиннадцатая глава

рассказывает, что преступление не окупается и как кое-кому было не жаль умереть, но, правда, не прямо сразу, а потом мы направимся в зал заседаний суда, где одна серьезная дама загадочно улыбается одному молодому человеку

Нено Невестич, как буйнопомешанный, бежал по горной дороге, освещенной лунным светом, спотыкаясь, плохо держась на ногах и падая на ладони и колени. Придорожные ветки стегали его по лицу, левая туфля еще на тропинке осталась в трещине, один раз он даже упал и покатился по пологому склону. Оборванный, весь в крови, грязный и без сил, Ненад наконец-то добрался до асфальта, где рухнул и остался лежать, свернувшись калачиком и хихикая, как ненормальный, пока вдали не показались фары приближающегося автомобиля. Он вскочил и встал посреди дороги, размахивая высоко поднятыми руками.

Водитель грузовика, какой-то босниец из Бугойно, который в ту ночь перевозил буковые дрова, увидев, как выглядит Невестич, отказался подвезти его, однако инкассатор силой все же влез в кабину, бессвязно проклиная водителя и одновременно обещая ему заплатить и молиться о его душе. Уселся, захлопнул дверь, пристегнул ремень, и с ним ничего нельзя было сделать. Чокнутый автостопщик всю дорогу рассказывал, что какие-то гадюки больше двух месяцев держали его в рабстве, и водитель сразу вспомнил своего дядю, которому точно так же, стоило ему напиться, казалось, что по нему ползают змеи. Шоссе было пустым, в попадавшихся по дороге селах все спали, и босниец проклинал свою злую судьбу, примеряясь, как бы ему успеть выхватить из-под своего сиденья топорик, если этот шайтан на него набросится. Он едва дождался возможности избавиться от пассажира на товарном терминале у Стобреча, на окраине Сплита. Там босниец сжалился над Ненадом, сунул ему в руку полученную на бензозаправке сдачу и озабоченно покачал головой, глядя ему вслед.

В четыре часа утра беглец из Змеиного ущелья в последний момент вскочил в первый утренний автобус, идущий до города. Покупая билет, он спросил водителя, останавливается ли автобус возле полиции, тот мрачно глянул на него и молча кивнул. Ненад сел напротив пожилой женщины с маленькой девчушкой. Та испуганно прижала девочку к себе. Заметив, что малышка смотрит на него с ужасом, Ненад Невестич, в далеком прошлом инкассатор, городской красавец, образованный, цивилизованный, более того, метросексуал, почувствовал стыд и безутешно зарыдал. До самого Сплита он лил слезы и руками размазывал их по грязному от земли лицу, а пожилая женщина всего лишь раз оскорбленно процедила сквозь зубы:

— Какой срам!

Двое дежурных в отделении полиции с недоверием слушали бессвязный рассказ Невестича об отце и четверых братьях, которые держали его в рабстве где-то в горах. Однако при упоминании фамилии этих злодеев и имени одного из них — Крешимира — они моментально вспомнили дело, которым начальник полиции Капулица занимался лично, и теперь не могли договориться, кто сообщит шефу по телефону хорошую новость.

— Можно я позвоню? — попросил один. — Мне нужно повышение.

— А мне нужно жену на работу устроить, так что и не мечтай. — Второй был непреклонен и уже начал набирать домашний номер Капулицы.

— Ладно, ты прав, говори с ним сам, — согласился первый. — Кто его знает, может, этот бродяга все выдумал.

Второй полицейский нерешительно замер с трубкой в руке.

— А может, все-таки ты ему позвонишь?

— Да пошел он. Телефон у тебя.

Начальник полиции Горан Капулица уже не спал. Точнее, он проснулся полчаса назад, потому что во сне ему, кажется, удалось решить загадку, которая мучила его весь вчерашний вечер. Сидя за ужином, он решал кроссворд из «Свободной Далмации», а потом ни с того ни с сего принялся шариковой ручкой рисовать на полях газеты кружки и звездочки, косыми линиями заштриховывать крупные буквы в заголовках, а лицам на фотографиях пририсовывать рога и очки. В разделе культуры он добавил на портрет упитанного кинокритика усики. Вдруг лицо показалось ему очень знакомым, но как он ни старался, вспомнить, откуда его знает, не смог. Несколькими часами позже шеф полиции вдруг открыл глаза и понял: в тот день в кафедральном соборе кинокритик был тем вторым священником, что с усиками. Капулица быстро встал и пошел еще раз взглянуть на оставшуюся на столе в кухне «Свободную» — точно, это был он, никакого сомнения. Довольный своим открытием, Капулица взволнованно ходил по квартире, борясь с сильным желанием еще до пяти часов утра позвонить в полицию и приказать арестовать критика, но тут затрезвонил телефон и следствие пошло по другому руслу.

Еще до семи утра был отдан приказ поднять на ноги все полицейские силы жупании. Все без исключения: отдел криминалистики, дорожную, морскую, пограничную полицияю и спецназ. Всем полицейским из Сплита, Солина, Синя, Омиша, Трогира, Макарске, Триля и Имотски было приказано с полным боевым снаряжением прибыть на перекресток у Смилева, где от главной магистрали отходит дорога к заброшенному горному селению. Горан Капулица надел бронежилет и сел в автомобиль, чтобы лично руководить операцией. Бесконечные колонны полицейских автомобилей с включенными мигалками и сиренами со всех сторон двинулись в Змеиное ущелье, а в Змеином ущелье в ту ночь на страже никого не было, никто из молодежи больше не заботился о безопасности, ибо они, как пророчески сказал Йозо, отступили перед искушением плоти.

Около девяти часов утра Бранимир и Звонимир, растрепанные и c воспаленными глазами, удивленно пялились на дыру в земле и слушали рассказ Мирты о привидении, которое ночью вылезло оттуда. Не успели они понять, что это значит, как по всему ущелью разнесся громкий голос из мегафона.

— Раз!.. Раз, два!.. Работает?

— Работает!.. Работает!.. Работает!.. — со всех сторон раздались в ответ громкие мужские выкрики.

Крешо и Ловорка вышли из каменного домика покойного дяди и остановились у дверей, пытаясь понять, откуда шум, и с недоумением осматривая каменистые дали, а Домагой и Йозо с оружием в руках выскочили из трехэтажного белого дома. Заметив Бране и Звоне возле палатки, отец, не говоря ни слова, махнул им рукой, чтобы подошли. Близнецы, каждый взяв за руку свою девушку, повиновались, да и старший брат с женой поняли, что в такой ситуации нужно быть вместе. Все шестеро подбежали к шелковице, и в тот же миг тип с мегафоном снова подал голос:

— Поскоки, вы меня слышите? С вами говорит начальник жупанийского полицейского управления Горан Капулица, самый образцовый полицейский начальник в стране, начальник, у которого преступления очень редко остаются нераскрытыми и лично которому вы, на свою голову, встали поперек дороги. Неужели вы надеялись остаться безнаказанными? Не-е-ет, не выйдет. Справедливость нетороплива. Она, как говорится, движется медленно, но верно. Два месяца работы — и вот наше расследование принесло плоды. Сейчас вы в капкане, вы окружены со всех сторон. Более тысячи двухсот моих людей в этот момент держат вас на прицеле. Скажу откровенно, на вашем месте я бы не пытался ничего предпринимать, но мой совет, разумеется, вас ни на что…

Устав от этого монолога, Йозо не выдержал. Со «шмайсером» в руке он рванул на открытое место и разгневанно рявкнул в сторону тех, кто был наверху:

— Да подавись ты своим говном!

И в тот же миг по нему открыли огонь из тысячи двухсот полицейских винтовок, автоматов и пистолетов. Вокруг старика, свистя в горячем июльском воздухе, поднимая пыль и кроша камни и скалы, рикошетом отскакивая от крыши гаража и барабаня по тракторному прицепу, со всех сторон очередями и отдельными выстрелами разрывались бесчисленные пули. Йозо, подскакивая, как театральная кукла на нитках, сломя голову помчался под шелковицу. Как только он исчез из поля зрения, стрельба прекратилась, а на Змеиное ущелье опустилась мертвая тишина, ненадолго нарушенная лишь одной взволнованно закудахтавшей курицей.

— Полагаю, это была достаточно убедительная демонстрация нашей огневой мощи, — спустя несколько минут произнес Капулица с легким самодовольством. — Можем повторить, если хотите. Меня бы это не обрадовало, да и вас, поверьте, не очень…

— Вот растрещался, — повернулась Ловорка к Крешимиру. — Потому я и не могла его терпеть. Как начнет трещать, так и хочется ему кулаком в зубы врезать.

— В наших с вами общих интересах, чтобы этот кризис разрешился без жертв, — продолжал вещать в мегафон шеф полиции. — И поэтому я призываю вас обдумать ситуацию, проявить благоразумие. Сейчас девять часов двадцать минут. До десяти тридцати у вас есть время, чтобы сдаться, что касается женщин и пленников, мы ожидаем, что вы отпустите их раньше… Ловорка! — нежно добавил Капулица. — Ловорка, если ты меня слышишь, знай, я по-прежнему люблю тебя! Вернись, я все тебе прощаю!

— Кретин! — презрительно сказала Ловорка.

«Пленники? — пронеслось в голове Крешимира. Откуда он знает про пленников?»

Бранимир на миг замер в растерянности, потом побежал в подвал, а Звонимир с несчастным видом повернулся к Мирне:

— Я так рад, что мы с тобой познакомились, и мне ужасно жалко, что теперь обстоятельства складываются таким образом. Может, еще когда-нибудь увидимся…

— О чем это ты? — перебила его Мирна.

— Ну, я подумал… вы обе… вы должны… теперь… вы… — запутался Звоне и махнул рукой в сторону дороги.

— Что должны? Сдаться?

— Ну да.

— Ты что, сдурел? — сказала Мирна.

— Уйти сейчас, когда все так здорово? — бодро добавила Мирта. — Да ни за что.

Тут появился Бранимир, он вел Ратко, грубо ухватив его за руку.

— Другого нет. Удрал.

— Как это удрал? Куда удрал?

— Через тоннель, — объяснил Бранимир. — Эта парочка выкопала тоннель, чтобы сбежать.

— А, так это… — догадалась Мирта.

— Тоннель? — изумился Йозо, а потом рванулся к пленнику, чтобы треснуть его автоматом. — Говнюки поганые, так вы меня отблагодарили за все, что я для вас сделал…

Ратко, готовый получить удар, уже нагнулся и прикрыл руками голову, но Крешо успел в последний момент схватить старика за пояс и предотвратить наказание.

— Не делай глупостей, мать твою, — объяснил он отцу. — Мы и так по уши в дерьме, не хватает еще убить кого-то.

— Да плевать я хотел, — резко возразил отец, пытаясь вырваться, — через полчаса мы все и так погибнем.

— Кто это погибнет? — презрительно спросила Ловорка. — Я погибать не собираюсь. И ты, Крешимир, не погибнешь.

Сам не понимая почему, Крешимир в этот момент очень гордился своей женой и чувствовал, что безумно любит ее.

— Что? Вы не будете сопротивляться? — взорвался Йозо. — Без боя пустите злодеев к своему очагу?

— Да похер мне на твой очаг! — отрезала его невестка. — Позор тебе, если позволишь своим сыновьям погибнуть за эти старые развалины.

— Похоже, боя не будет, — разочарованно вполголоса сказала Мирта подруге.

— Боя не будет, вообще никакого сопротивления не будет, — добавила Ловорка, которой эти ненормальные девицы уже начали действовать на нервы. Она посмотрела на Бране, Звоне и Домагоя и осторожно добавила: — Конечно, если у вас есть мозги.