Тайны старой аптеки

— Вы действовали осторожно? Люди из «Сомнии» не знают, что Это в городе?

— Не знают. Я их отвлек. Подбросил им червонога.

— Они не выйдут на меня?

— Это исключено.

— А что те… — Лемюэль запнулся, — другие? Из братства Чужих? Они отдали бы что угодно, только бы заполучить Харраггера.

Гадли поежился в своем драном пальто.

— Нет уж, эти фанатики ничего не пронюхали. Так что с вознаграждением, мистер Лемони?

— Вы заслужили его, Гадли.

Лемюэль достал из кармана фартука какую-то бумажку и передал ее Гадли. Тот прочитал то, что на ней было написано, и недоверчиво нахмурился.

Аптекарь пояснил:

— Адрес и время. Не опаздывайте — он не терпит непунктуальности.

— Этот господин и правда исполняет желания?

Лемюэль отвернулся.

— Только самые отвратительные.

Гадли усмехнулся.

— О, мое желание очень отвратительное.

— Не сомневаюсь.

— Дайте знать, мистер Лемони, как я понадоблюсь вам снова.

— Это была одноразовая сделка, Гадли.

Гадли расхохотался.

— Вы так говорили и в прошлый раз. И до того. До скорой встречи, мистер Лемони.

Гадли попятился к двери, а затем выскользнул на улицу.

Лемюэль вздохнул и, выйдя из-за стойки, запер дверь на ключ. А потом неожиданно резко повернулся к аптечному автоматону и сказал:

— Вы можете выходить, Джеймс. Больше никто не придет.

Джеймс испуганно застыл. Его увидели! Его раскрыли! Но как?!

Прятаться, впрочем, больше не имело смысла, и он выбрался из-за автоматона.

— Вы знали, что я тут все это время, кузен? — стыдливо опустив глаза, спросил он.

— Разумеется.

— Но почему вы ничего не сказали?

— Пойдемте.

Лемюэль взял банку с чернилами, которую принес Гадли, и кивнул Джеймсу на коридорчик.

— Вам было любопытно, кузен, и я решил, что незачем от вас скрывать то, что я называю «Ночной работой в аптеке», ведь вскоре вам придется делать то же самое.

— Мне?

— Конечно. «Полезные Яды» в Раббероте всегда принимали по ночам тех посетителей, которые по каким-либо причинам не желают заходить днем. Это обычная практика для Лемони. Мы обслуживаем всех. Я так понимаю, дядюшка Людвиг вам не рассказывал о «ночной работе». — Джеймс покачал головой, и Лэмюэль продолжил: — Помимо покупателей, прибывают и товары. Ночью безопаснее принимать поставщиков кое-каких… гм…

— Запрещенных товаров? — закончил за него Джеймс.

— Верно. Многое из того, что я использую для создания лекарств, внесено в так называемые Нежелательные Списки.

— Как то, что вам принес этот Гадли? К слову, что это такое? Он говорил, что это самая опасная штуковина во всем Габене…

Они вошли в провизорскую, и Лемюэль поставил банку в стенной шкаф.

— Вам пока рано знать об этом, Джеймс, — сказал аптекарь. — Но это и правда весьма опасная вещь. Не прикасайтесь к этой банке — последствия могу быть… весьма плачевными.

Джеймс кивнул, и они с Лемюэлем покинули провизорскую.

— Вам не стоит больше никуда пробираться и прятаться, Джеймс, — сказал Лемюэль, когда они поднялись на второй этаж. — Вы же Лемони, а значит, вам предстоит освоить не только дневную работу аптеки, но также и ночную. Чтобы достойно продолжить дело дядюшки Людвига, вы должны научиться стоять и у «ночной стойки».

— Это значит, что завтра ночью вы позволите мне присутствовать у… у этой стойки?

— Если днем вы будете внимательны и исполнительны. Вам предстоит много работы, кузен. Я разбужу вас в восемь утра, поэтому постарайтесь выспаться.

Сказав это, Лемюэль вошел в свою комнату. Джеймс отправился к себе.

Зарядив мышеловку, он поставил ее у двери — если кто-то захочет к нему зайти, она сработает. После чего, раздевшись, лег в постель.

Страхи и сомнения блуждали в беспокойной голове. «Ночная работа», подумать только! Джеймса не покидали мысли о банке с «самой опасной штуковиной во всем Габене».

«Я должен заглянуть в эту банку, — думал он. — Ее содержимое точно связано с тем, что мне требуется узнать. Лемюэль ведь не запер шкаф… нужно будет только выгадать момент, когда я останусь в провизорской один…»

Мысли Джеймса прервал неожиданно раздавшийся скрип совсем рядом. Он вздрогнул и повернул голову. За окном в темноте что-то шевелилось.

Джеймс испуганно вцепился в край одеяла. Что-то длинное, изломанное царапало стекло, как будто пыталось нащупать края створок, открыть окно и пробраться в комнату.

Приглядевшись, он разобрал скрюченные очертания двух… веток.

Джеймс перевел дыхание.

«Это просто ветки растущего под окном дерева… ветер колышет ветки… Ничего страшного в них нет… Ты уже всего боишься! Это обычная аптека, а не какое-то кошмарное место из “Ужасов-за-пенни”…»

Ветер улегся, и ветки дерева перестали царапать окно.

Джеймс повернулся на бок, погладил Пуговку (он всегда с ней спал) и заставил себя отложить все мысли до утра. А потом и сам не заметил, как уснул. Ничего страшного ему не снилось — лишь что-то довольно скучное: он перекладывал и пересчитывал коробки с каким-то порошком, постоянно сбивался и начинал заново, а Пуговка, отчего-то с раздраженным лицом констебля Тромпера и в полицейском шлеме, прыгала кругом и весело махала хвостиком…

Джеймс улыбнулся во сне и перевернулся на другой бок.

Что ж, его сон не был бы таким спокойным, если бы он знал, что у здания аптеки не росло никаких деревьев.