Лишние

Глава 13 – По крупицам

Я так считаю: улики ждут своего часа, – сказал он. –

Когда захотят, тогда и обнаружатся.

“Милые кости” Э. Сиболд

На Портленд опустился вечер, в кабинете горела только настольная лампа детектива Миллера. Тайлер только что ушел домой, а Логан открыл окно и достал из заднего кармана джинс смятую пачку Мальборо. Зубами он вытянул одну сигарету, со щелчком откинул крышку бензиновой зажигалки и чиркнул колесиком. Пламя взметнулось вверх и облизало кончик сигареты. Логан жадно втянул воздух, и сигарета затлела. Медленно комната наполнилась терпким запахом табака. Похмелье отпустило Логана после обеда. Новое дело всегда помогало ему собраться с мыслями и мобилизовать свои силы.

В первый день нового дела Логан любил задерживаться на работе, чтобы как следует обдумать все вводные и построить хотя бы пару-тройку гипотез. Обычно Тайлер всегда составлял ему компанию, но не теперь. Болезнь Альцгеймера его отца начала прогрессировать, поддерживающая терапия уже не приносила прежнего результата. Он стал забывать все больше, а периоды его беспамятства длились все дольше. Некоторые вещи он забыл безвозвратно. Например, то, что мать Тайлера ушла от них, когда тот был еще мальчиком. “Где твоя мать, Тай? Почему ее так долго нет?” – спрашивал Оливер. “Не знаю, пап”, – отвечал Тайлер. Поначалу он пытался ему объяснять, что мать ушла много лет назад, и они прекрасно жили без нее больше двадцати лет, но это лишь злило Оливера. “Я плохо тебя воспитал, – сокрушался Оливер, а потом добавлял: – Твоя мать чудесная женщина. Она не заслужила такого отношения”. Тогда Тайлер просил прощения, и они садились играть в судоку или маджонг. Они проводили вечера так уже несколько лет, с тех самых пор, как Оливеру поставили диагноз. Интеллектуальные игры помогали стимулировать активность мозга Оливера и тренировать хотя бы краткосрочную память.

Раньше Оливер забывал, где оставил ключи от машины, и страшно злился, сейчас он уже не помнил, как водить машину. “Чья это машина, Тай?” – спрашивал он сына. “Твоя”, – отвечал Тайлер. “Ну, и зачем мне, по-твоему, машина, если я не умею водить?” – Оливер посмеивался, считая, что Тайлер шутит. Он не просто забыл, как водить автомобиль, он забыл то, как учился водить сам, как учил сначала бывшую жену, а потом и сына. Воспоминания стирались большим ластиком из его жизни, оставляя лишь маленькие участки или едва заметные остатки на пожелтевшем от времени и болезни листе его разума.

Отец был самым близким человеком в жизни Тайлера, он был его примером во всем. Почти библейское терпение и всепрощение Оливера восхищали его. Отец всегда был рядом, и на него всегда можно было положиться. Он и теперь был рядом, но полагаться на него больше не приходилось, вернее не на него, а на его память. Глубоко внутри Оливер остался прежним. Болезнь отца измучила Тайлера. Ему не в тягость было ухаживать за отцом, он был готов проводить с ним каждую свободную минуту и сотню раз подряд отвечать на одни и те же вопросы просто потому, что Оливер забыл о том, что задал их минуту назад, и отчаянно хотел получить ответ вновь. Измучил Тайлера страх. Страх потерять единственного родного человека, потерять опору, ориентир. Даже взрослым мальчикам нужны отцы. Так устроен мир.

Дружба с Логаном хоть немного, но облегчала внерабочую жизнь Тайлера. Логан любил и уважал Оливера на самую малость меньше, чем сам Тайлер. Он поддерживал их обоих, когда было нужно, отвозил их на прием к врачу и обратно. Тайлер мог бы вызвать такси, но Логан не позволял ему. “При живом-то друге? Не позорь меня”, – с улыбкой говорил он и поворачивал ключ в замке зажигания. Логан с готовностью проводил с ними столько времени, сколько им было нужно. И он знал наверняка, случись что-то подобное с его отцом, Тайлер поступил бы точно так же. Им не нужно было просить друг друга о чем-то дважды, иногда и вовсе не нужно было ни о чем просить. Они всегда были на расстоянии одной полумысли или полуслова.

Щелкнула дверная ручка, в проеме показалась Ребекка. Логан не повернулся, он узнал аромат ее духов. Он продолжал затягиваться, сигаретная бумага потрескивала в тишине. Логан повернулся, лишь когда выпустил последнюю струю сизого дыма в полумрак улицы. Он затушил сигарету в органайзере для ручек и отрывных листочков. Бумаги там давно не было, да и для окурков места уже не хватало.

Логан сел за стол, поднял глаза на Ребекку и устало улыбнулся. Она молча стояла, прислонившись спиной к дверному косяку, и ждала, когда Логан додумает свою мысль.

– Не слышал, как ты вошла, – соврал Логан.

– Слышал, – Ребекка улыбнулась и подошла к столу Миллера.

– Да, слышал, – с притворной стыдливостью признался Логан.

– Я собираюсь поехать домой, – сообщила она.

– Прости, я еще задержусь. Вызову тебе такси, – предложил Логан.

– Я сама справлюсь, не беспокойся, – Ребекка перегнулась через стол, легко поцеловала Логана и, виляя бедрами, направилась к двери. У выхода она остановилась и кокетливо подмигнула. – Тогда до завтра, детектив.

– Коварная искусительница, беги, пока я не передумал, – Логан оскалился, изображая хищника.

Ребекка скрылась в темном коридоре, а Логан вернулся к материалам дела. У него на столе лежали пять анкет. Все, что удалось вытащить из социальных сетей жертвы и ее близких. Информации было не так уж и много: имейлы, телефоны, геометки и фото. Но и этого было достаточно для того, чтобы начать работать.

Логан взял фотографию Ульрики Бергман и стал по очереди подставлять к ней фотографии близких. Первой стала мать пропавшей – Карин Бергман. Женщины были очень похожи: если бы Карин не покрасила волосы в каштановый, то их можно было бы принять за одного человека, сфотографированного в разные годы. “Должно быть странно смотреть в свое собственное, но более молодое отражение, – подумал Логан. – Нет, за уши притянуто”, – одернул себя детектив.

Отложив снимок Карин, он придвинул снимки двух мужчин: отчима Ульрики, Кеннета Олофсона, и ее бывшего парня, офицера Рогера Лунда. Логан повертел фото Кеннета и отодвинул в сторону. “Этот малый даже прикоснуться в женщине не решится без ее позволения, – подумал детектив. – Слишком робкий, даже раболепный взгляд. Скорее всего, это фото было сделано тем, кто играет важную роль в его жизни”. Рогер Лунд смотрел с фотографии с вызовом: “Ну, давай, рискни подумать обо мне что-то мерзкое, и ты узнаешь, что я намного хуже”. Грубые черты лица, квадратный чуть вытянутый подбородок выдавали в нем человека жесткого и решительного. Мог бы такой человек причинить вред женщине или заставить ее сбежать? С большой долей вероятности, мог. Детектив Миллер отложил фотографию Рогера в сторону от остальных. Нужно будет проверить его как следует.

Последней в очереди оказалась подруга Ульрики Стина. Игривый взгляд и широкая беззаботная улыбка говорили: “Эй, улыбнись, жизнь прекрасна. Что бы там у тебя ни случилось, все наладится”. “Наверняка она болтушка и сможет рассказать много интересного”, – подумал Логан, но первой собеседницей все равно выбрал мать. Таков порядок. Родители должны первыми узнавать о случившемся с их детьми. Это своеобразная полицейская этика.

Время в Портленде близилось к полуночи, а значит в Стокгольме стрелка подходила к девяти утра. Достаточно рано для звонка, но и дело отлагательств не терпело. В делах о пропаже каждая минута промедления – непростительный и неоправданный риск.

После нескольких длинных гудков в трубке послышался неуверенный женский голос.

– Алло, – сдавленно произнесла Карин.

– Доброе утро, меня зовут детектив Логан Миллер. Вы Карин Бергман? – уточнил Логан, следуя протоколу.

– Да, это я, – перешла на английский Карин. Она неплохо понимала по-английски, но сама изъяснялась с большим трудом.

– Вы сможете говорить без переводчика? – Логан очень надеялся на положительный ответ, потому что в это время ни одного переводчика со знанием скандинавских языков он бы не сумел найти.

– Да, немного, – помешкав, ответила Карин.

– Я звоню по поводу вашей дочери, Ульрики. Когда вы в последний раз видели дочь или говорили с ней? – Логан старался говорить как можно мягче, но это не помогло.

Карин запричитала на шведском языке, Логан не мог разобрать ни слова, затем послышались всхлипы.

– Карин, прошу вас, говорите по-английски. Если хотите, я перезвоню вам вечером с переводчиком, – Логану вовсе не хотелось откладывать звонок на полдня.

– Нет, простите, – всхлипывая, ответила Карин. – Что с моей дочкой?

– Мы точно не знаем. Поступило заявление о ее пропаже. Мы хотели бы получить у вас информацию. Когда Ульрика в последний раз выходила с вами на связь? – повторил вопрос Логан.

– Три дня назад. Я не могла дозвониться до нее ни вчера, ни позавчера. Пожалуйста, найдите мою дочь, – Карин снова расплакалась.

– Мы сделаем все возможное, а пока я должен задать вам несколько вопросов, – Логан подождал, пока всхлипы женщины затихнут, и продолжил. – Есть ли кто-то, кто мог бы желать ей зла? Может, ей угрожали? Были ли у нее проблемы с законом в Стокгольме?

– Нет, ничего такого. Ульрика – замечательная девушка, – заверила Карин.

– Хорошо, если вы что-то вспомните, свяжитесь со мной по этому номеру. Ладно? – Логан старался говорить медленно, чтобы Карин могла понять его.

– Да, хорошо. Сообщите мне, если найдете ее, – попросила Карин.

– Обязательно. Буду держать вас в курсе, – Логан положил трубку, не дожидаясь прощания.

Сообщать о пропаже или смерти родственникам – это худшее в профессии полицейских. Лучше увидеть сотню разложившихся трупов, чем однажды поговорить с кем-то из их матерей.

Итак, Ульрика Бергман – хорошая девушка. Это все, что удалось узнать от ее матери. Последний разговор Ульрики с матерью состоялся накануне ухода девушки из дома Флиннов. Значит, последней, кто видел Ульрику или говорил с ней, пока что оставалась Нэнси Флинн. Логан постучал пальцами по столешнице и притянул поближе анкету Стины.

Стина в отличие от матери Ульрики была более многословна. Она не плакала, в общем-то она оправдывала первое впечатление Логана о себе.

– Расскажите мне, что знаете о последнем годе жизни Ульрики, – попросил Логан.

– Конечно, – согласилась Стина. – В этом году Ульрика рассталась с парнем. Он был полицейским, такой мудачина. Ой, извините, – осеклась она, понимая, что детектив мог ошибочно принять оскорбление на свой счет.

– Продолжайте, – Логан дал понять, что все в порядке.

– В общем, этот мудак сначала просто унижал ее. Говорил, что она никому, кроме него, не нужна, что она глупая, страшная, хотя это вовсе не так, – поспешила заступиться за подругу Стина. – А потом он начал ее поколачивать. Сначала простые оплеухи. Я ей говорила, уходи от него, а она не слушала. Потом он побил ее до синяков. Ей приходилось уроки малышне вести в темных очках. К директору вызывали, – девушка тяжело вздохнула. – С горем пополам я убедила ее выгнать его и сменить замки. Он еще несколько месяцев названивал ей и угрожал наркоту подкинуть, если она не вернется.